Машина Эдгара появилась, когда спасательные вертолеты уже отлетели на безопасное расстояние, а монастырский двор напоминал растревоженный муравейник.
– Давай к левой башне! К левой башне! – кричал Эдгару второй пилот Сергей Руза, державший руки на рычагах пуска воды. – Там какие-то бочки горят.
– К черту бочки, – сквозь зубы процедил Банга. – Отсекаем пламя от строений!
Вслушиваясь в забитый треском и голосами эфир, Габелия глянул вниз и невольно зажмурился.
– Эй, командир! Шашлык из нас делать хочешь?
Высокое пламя, достигнув вершин деревьев, казалось, вот-вот достанет машину. Вихревые потоки воздуха от винта поддразнивали огонь, то заставляя его пригибаться, то раздувая, как в мощном горне. Но Эдгар все ниже опускал вертолет, чтобы с предельной точностью обрушить потоки воды в самое опасное место. В струях горячего ветра, смешанного с черным дымом, машина с трудом сохраняла устойчивость.
– Давай! – крикнул наконец Эдгар.
Руза нажал на рычаги – и тонны воды из цистерн хлынули вниз, подавляя самый опасный очаг огня. Злобно шипя, огонь отполз от стены. Когда цистерны опустели, Эдгар вновь поднял машину на безопасную высоту.
– Штурман, курс!
– Курс 360.
– Момент, месье Банга! – вдруг обернулся к нему сидевший рядом с Отаром переводчик. – Вас вызывают с земли.
– В чем дело?
– Они просят забрать оставшихся в монастыре женщин. Положение крайне серьезное.
– Я и сам это вижу, – буркнул Эдгар.
Там, внизу, отступившее было пламя снова шаг за шагом упорно подбиралось к стене. Во двор, подобно трассирующим снарядам, летели алые головни. Загорелся какой-то амбар.
– Но я же не бог, чтобы посадить слона на блюдце, – с досадой бросил он, хотя уже начал прикидывать, куда все-таки можно приземлить машину. – Где же застряли спасательные вертолеты? – спросил он Отара.
– Я уже послал SOS, – живо отозвался Габелия, – но машины обернутся не раньше, чем минут через тридцать.
– Через полчаса из сестричек может получиться жаркое, – мрачно констатировал Костя Завалишин. – Может, попробовать скинуть трапы?
– Трапы! – хмыкнул Сергей. – Это же монастырь, а не цирк.
– Цирк – не цирк, – проворчал Эдгар, – а придется сестричкам заняться акробатикой.
Медленно, метр за метром, он начал опускать многотонную махину. С высоты экипажу казалось – еще одно неосторожное движение, и своим стальным брюхом вертолет раздавит замок, словно картонную декорацию.
– Свяжитесь с землей! – приказал Эдгар переводчику. – Пускай прекращают суматоху и готовятся к погрузке.
Чем ближе к пылающей земле, тем становилось жарче. Пот градом катился по лицам, едкий дым, проникая сквозь щели, начал постепенно наполнять кабину.
– Костя, выключай вентиляторы! Выпускай трапы!
Теперь вертолет висел совсем низко, метрах в пятнадцати от земли. К веревочным трапам сразу бросились спасатели, чтобы придержать болтающиеся на ветру лестницы и хоть немного облегчить женщинам подъем. Вертолет кренило с боку на бок, трапы беспорядочно болтало. Самым отчаянным монахиням удавалось взобраться на одну-две нижние перекладины, но они тут же срывались и падали на руки измученных людей в красных комбинезонах.
– Какого черта они там возятся?! – нервничал Костя, тревожно глядя на одну из монастырских башен. На ней уже занялась огнем деревянная кровля, и раздуваемый ветром огонь норовил лизнуть обшивку вертолета.
– Эти сестрички нас погубят, – мрачно изрек Костя.
– Меньше болтай! – прикрикнул на него Эдгар и повернулся к переводчику: – Леблан, поторопите спасателей. Я продержу машину на весу еще минут пятнадцать.
Француз быстро заговорил в микрофон, и вдруг сквозь возбужденную перебранку мужских голосов донесся отчаянный девичий голос, захлебнувшийся не то в плаче, не то в мольбе.
Этот крик полоснул по нервам, как бритва. Эдгар обернулся к Леблану.
– Молодая послушница… Умоляет не бросать их, – виноватым голосом перевел тот. – Умоляет не улетать…
Эдгар вырвал у него микрофон и громко крикнул:
– Валите пихты! – но тут же опомнился: – Передайте спасателям, чтобы свалили два дерева у часовни. Быстрее, я буду садиться.
Взвыли бензопилы, рухнули обреченные деревья, и образовалась небольшая площадка, ярко освещенная отсветами пожара. Замерев от ужаса, люди смотрели, как огромная машина начала медленно опускаться на крохотный пятачок двора, едва не цепляясь вращающимися лопастями за крышу башни. Мощный вихрь сбивал женщин с ног, прижимал к стенам часовни. Наконец, ломая ветки поваленных деревьев, шасси машины коснулось тверди. Насколько было можно, Эдгар сбросил обороты двигателя, чтобы люди сумели приблизиться к вертолету.
Посадка монахинь скорее напоминала погрузку не слишком деликатного груза. Спасатели буквально вбрасывали женщин в раскрытые люки вертолета, а там их ловили Отар, Костя и Сергей Руза.
– Все! – крикнул Костя. – Задраиваю!
– А спасатели? – крикнул Эдгар.
– Их же двадцать человек, – прохрипел Руза, – не поднимемся.
Эдгар прикрыл глаза, чтобы не видеть сквозь стекло кабины парней в красных робах. Начал понемногу прибавлять газ. И вдруг приказал Леблану:
– Передайте – всем в машину! Быстро!
Тяжело, как бы нехотя, вертолет начал отрываться от земли. Натужно ревел двигатель, дрожала обшивка. Из грузового отсека прильнувшие к иллюминаторам люди с ужасом увидели, как на монастырское подворье хлынули неудержимые волны огня. Вспыхнула часовня, возле которой только что стоял вертолет.
Так и не сумев набрать нужной высоты, машина летела, чуть не задевая верхушки горящих деревьев. Монахини задыхались от жары и дыма. Но меж ними уже деловито сновала совсем юная послушница, помогая летчикам и спасателям перевязывать раненых и обожженных.
– Это не она там пищала внизу? – полюбопытствовал Отар.
Леблан кивнул.
– Ее зовут Мари. Она говорит, что русских летчиков послал им Бог.
– Пускай помолится еще маленько, чтобы нам выбраться отсюда, – озабоченно проговорил Костя, пробираясь в пилотскую кабину.
Внезапно вертолет начало бросать из стороны в сторону.
– Что за чертовщина? – в тревоге обернулся к Косте Эдгар. – В чем дело?
– В том, что хвостик подпалили, – нагнулся к нему Костя. – Задний винт работает с перебоями.
Руза беззвучно выругался.
– Женщин немедленно в передний отсек, – невозмутимо приказал Эдгар. – Приготовить огнетушители.
Вертолет болтало все сильнее.
– Вообще говоря, пора садиться, – философски заметил Руза. – Потеряем равновесие – всем хана.
Эдгар посмотрел вниз. Под ними был сплошной лес, и кое-где он уже горел. Садиться было некуда.
Закопченный, забрызганный грязью фургончик, в котором теперь не сразу можно было узнать щеголеватый телевизионный «микрик», выскочил по задымленной лесной дороге к берегу озера и медленно покатил вдоль него, увязая в податливом влажном грунте.
– Я же говорил, что здесь должно быть озеро! – торжествующе воскликнул Френк. – Мы ездили сюда со спинингами.
– Насчет рыбалки нам здорово повезло, – уныло заметила Марта и обернулась к Арвидасу: – Может, все-таки попробовать прорваться назад?
– Знаешь, детка, я тоже люблю горячие репортажи, – обозлился тот, – но не с задницей в костре.
Наконец «микрик» застрял, и шофер выключил двигатель. В тишине стало хорошо слышно гудение приближающегося пожара. В небо выпрыгивали с земли отдаленные сполохи.
– Не скучайте, мэм, – съязвил Френк, втянув носом воздух, – скоро огонь будет здесь. – Он побрел по берегу и через минуту радостно крикнул: – Лодки! Я же говорил, что здесь они должны быть.
– Это уже луч надежды, – облегченно вздохнул Арвидас, присматриваясь к двум полузатопленным в камышах плоскодонкам. – Чем не Ноев ковчег? На всякий случай нужно перетаскать сюда кое-что из техники.
Вернувшись к «микрику», журналисты принялись доставать из него кинокамеры, фотоаппараты, коробки с пленкой. Выйдя из фургончика, Марта прислушивалась к дальнему гулу огня. И вдруг в этот далекий еще звук вклинился натужный стрекот мотора.
– Смотрите! – крикнула Марта.
Все подняли головы – и застыли.
Из-за темной стены леса вынырнул огромный вертолет и начал спускаться к воде. Он летел, как раненая птица, то заваливаясь набок, то начиная кружить на месте. От хвоста тянулся шлейф дыма, в нем иногда показывались языки пламени.
Судорожно дергаясь, машина косо зависла над самой водой, и на поверхности озера вздулись и побежали по кругу бурунчики волн. Разом раскрылись люки, и из них, как горох, посыпались люди в красных комбинезонах. Они соскальзывали по выброшенным фалам, спускались в воду по трапам, бережно прижимая женщин в долгополых одеяниях. Вслед им летели надувные плотики, спасательные жилеты, куски пенопласта – все, что могло поддержать людей на плаву. В ужасе Марта смотрела, как то одна, то другая монахиня срывалась и падала в воду.
Но Арвидасу и Френку было не до сантиментов. Пресса есть пресса, и кинокамеры работали безостановочно с той самой минуты, как над озером появился горящий вертолет.
– Это он, он! – закричала вдруг Марта, узнав машину.
– Кто он? – Арвидас на секунду оторвался от глазка камеры.
– Русский вертолет!
– В самом деле, – несколько секунд Арвидас с изумлением всматривался в раненую машину. – Чего ж ты стоишь? Бросайся в воду и дуй вплавь к своему…
– Идиот! – Марта в ярости выбила камеру у него из рук. – Гибнут люди! Сделай что-нибудь.
Он побагровел от стыда и грубо крикнул Френку:
– Эй, летописец! Бери Мишеля и прыгайте в лодки. Живо!
– Зачем? – с неохотой отозвался Френк, увлеченный съемкой.
– За невестами, – объяснил шофер, который уже отвязывал лодки. – Если успеем…
Арвидас вскочил в «микрик» и включил радиопередатчик. Довольно скоро во взбудораженном эфире ему удалось нащупать один из радиопостов зоны стихийного бедствия.
– Алло! Алло! Я журналист Арвидас Скулдис из радио «Свобода». Мы застряли с телепередвижкой километрах в сорока южнее Сент-Этьена… Ну да, недалеко от монастыря кармелиток, на берегу лесного озера… Да, требуется помощь – тут небольшой апокалипсис… Яснее? Пожар в родильном доме во время наводнения. Еще яснее? Женщины тонут, вертолет горит!