Лосберг криво усмехнулся:
— Вероятно, чтобы освободить вас от добровольного заключения.
— Рихард, ну зачем вы так…
— Бросьте… Я же вижу — вы рветесь отсюда, как птица из клетки. И даже ухитряюсь не обижаться. Но вы не ответили на мой вопрос — как я вам нравлюсь?
Она отложила книгу, натянуто улыбнулась:
— По-моему, все в порядке. Вам даже к лицу эти шрамы.
— Ну разумеется. — Он подошел к зеркалу, с отвращением разглядывая себя. — Шрамы украшают мужчину. Посуда бьется к счастью… Какой только ереси не напридумывали себе люди в утешение! Заметив лежавший на подзеркальнике большой кусок янтаря, взял его и восхищенно сказал: — Какой редкой красоты камень. Откуда он у вас?
— Подарок.
Рихард взглянул на нее, потом снова поднес янтарь к глазам, рассматривая мошек, замерших навеки в прозрачном заточении. И сказал задумчиво:
— Да, все мы, как эти мошки в янтаре… Замурованы — каждый в своей судьбе. А что если попробовать вырваться? Взять и сломать эту красивую прозрачную гробницу.
Марта внимательно взглянула на него:
— Не надо ничего ломать, — и отобрала у Рихарда камень.
Он понимающе усмехнулся:
— Вы всегда как будто насторожены со мной. И холодны, как айсберг. А я, кажется, придумал, как вас слегка растопить. У вас есть немного времени?
Марта замялась, взглянула на часы:
— Откровенно говоря, совсем немного.
— Подарите мне это «немного».
Красное авто промчалось по живописной лесной дороге, и вскоре они сидели на веранде уютного, пустынного в этот час загородного ресторанчика. Веранда висела над гладью озера, над самой водой. К перилам подплывали лебеди, Марта просовывала им сквозь решетку кусочки хлеба.
— Видит бог, меня так и подмывает прыгнуть туда, чтобы получить свой кусочек счастья. — Лосберг налил в свою рюмку коньяку.
— Рихард! — укоризненно сказала она. — Вы же обещали…
— Умоляю, не портите нашу последнюю встречу, — полушутя-полусерьезно ответил он.
— Вы просто сумасшедший. Для чего я вас лечила?
— А для чего лечат осужденного на смерть? Для того, чтобы привести приговор в исполнение. Я поднимаю этот бокал за вас, Марта! За мою чудесную исцелительницу. Кстати, почему бы вам не перевестись на медицинский факультет? Пока не поздно. У вас определенно талант…
— Рихард, а какой факультет закончили вы?
— Философский, — почему-то ожесточаясь, буркнул он и выпил коньяк. От нее не ускользнула перемена в его настроении.
— И какую же наивысшую истину вы постигли на своем философском?
Он на секунду задумался, вновь наполнил рюмку.
— Рихард!
— Вы напрасно беспокоитесь, я не рассыплюсь из-за этой капли. Истину? Пожалуй, самую важную. Каждое утро напоминай себе: перед тобой вся жизнь — целый день. Проведи его как следует, — он перехватил ее насмешливый взгляд, насупившись, добавил: — И еще: в этом мире справедлив не тот, кто прав, а тот, кто может утвердить свою правоту.
— То есть сила — это и есть наивысшая истина?
— А вы видели когда-нибудь, чтобы побеждал слабый? Впрочем, есть одна слабость, перед которой беспомощна любая сила. — Рихард многозначительно усмехнулся. — Но это уже из другой области. За вас, Марта!
Она зябко повела плечами, откровенно посмотрела на часы.
— Боитесь опоздать? — Лосберг заметно пьянел. Его лицо побледнело, лоб покрыла легкая испарина.
— Ну вот, — досадливо проговорила девушка. — Я так и знала. И вы еще собираетесь вести машину?
Он попытался отшутиться:
— «Джигиту лишь бы ногу в стремя…»
— Ай, бросьте! — Марта решительно поднялась. — Предупреждала же…
— Да, кажется, я немножечко того… — виновато забубнил он, — Слишком много впечатлений сразу.
Марта немного смягчилась, проговорила миролюбивей:
— Что же нам делать?
— Что? — озорная искра промелькнула в его глазах. — А почему бы вам самой не сесть за руль?
— Вы с ума сошли!
— Ничуть. Через десять минут будете водить машину, как заправский шофер.
… — Еду! — в азарте крикнула Марта, намертво вцепившись пальцами в рулевое колесо.
— Конечно, едете, — улыбнулся Рихард, придерживая баранку правой рукой.
Другую руку он положил на спинку водительского сиденья и слегка придерживал девушку за плечи. Но Марта ничего не замечала — устремив перед собой безумный от счастья взгляд автомобильного неофита, она восторженно крутила руль. Машина медленно виляла по проселочной дороге, надсадно ревя двигателем.
— А теперь попробуйте выжать сцепление и переключить на вторую скорость… Вот сюда рычаг.
— Страшно…
— Ничего, решайтесь, — он положил свою руку на ее кисть. — Ну!..
Марта попробовала.
— Ага, получилось!
— Вы прирожденный шофер, — поморщившись, как от зубной боли, похвалил Лосберг. — Теперь газу добавьте.
Машина прыгнула, как лягушка, и покатила быстрее. Это вызвало новую бурю восторга. И вдруг девушка взвизгнула от страха — на дорогу, прямо перед машиной, выскочила корова.
— Тормоз! — крикнул Лосберг, перехватывая у Марты руль. — Жмите на тормоз! Отпустите руль!
Но Марта совсем растерялась и еще крепче вцепилась в баранку, мешая Рихарду объехать бестолково мечущееся животное. Потом их тряхнуло — в последний момент Лосбергу все же удалось резко вывернуть руль вправо — машина нырнула в кювет и с силой ткнулась в стоящее на обочине дерево. Мотор заглох. В наступившей тишине откуда-то сзади донеслось насмешливо-недоуменное мычание коровы.
Уже стемнело, когда Рихард, перемазанный до бровей, с безнадежным видом захлопнул капот.
— Вы очень на меня сердитесь? — виновато спросила Марта.
— Очень. Только не на вас, а на ту рогатую скотину. По-моему, это все-таки был черт. — Рихард обтер руки платком. — Побудьте здесь, а я сбегаю на шоссе, попробую поймать какую-нибудь машину.
— Может… нам пешком? — неуверенно предложила она.
— Двадцать километров? Как раз к утру будем дома. Ждите меня здесь, а если нападут разбойники или корова, сигнальте.
Марта вяло улыбнулась, и осталась ждать. Вдруг ей на руку упала капля — начинал накрапывать дождь.
Артур ждал ее возле Старой мельницы. Уже совсем стемнело. Но он все еще не хотел верить в то, что она не придет. Мерил и мерил шагами пустырь, заросший травой.
Дождь остервенело барабанил по крыше машины, хлестал по стеклам.
— Ну вот… Теперь вы меня проклинаете, — удрученно пробормотал Рихард. — Я вас втравил…
— За что мне вас проклинать… Сама виновата.
— Ладно уж, не казнитесь. Кто знал, что так все обернется? Как назло — ни машины, ни подводы…
Она тоскливо прислушивалась к шуму ночного ливня — он хлестал все сильнее.
— У вас, наверное, свидание? — сочувственно спросил Рихард. — Я вас здорово подвел. Но действительно — ни одной живой души.
Марта промолчала.
— Холодно, — поежился он и достал откуда-то плоскую флягу. — Не хотите глоток? Это ром.
— Нет, спасибо.
Лосберг отвинтил пробку, глотнул и тут же спохватился.
— Господи, какой же я осел! — он стянул с себя пиджак, накинул его на Марту. — Надевайте в рукава.
— Да не нужно… — ее начинала раздражать нелепость положения.
— Надевайте, надевайте, у вас уже зубы стучат. Или вы нервничаете?
Она снова не ответила.
— Слушайте, а что вы, собственно, так переживаете? Я понимаю, конечно, неприятно, по… В общем-то — ничего ужасного. Не встретились сегодня — встретитесь завтра. Или послезавтра. Может, все-таки глотнете капельку? — Он снова достал фляжку.
— По-моему, и вам достаточно, — сухо заметила она.
— А кто знает… — на этот раз он влил в себя порядочную порцию. — Кто знает, может, это сама судьба распорядилась? А? Увела вас с одного свидания и… привела на другое. Чертовский холод! Откуда таким льдом веет? — А-а, понимаю — айсберг! Послушайте, айсберг, а вы не схватите воспаления легких? Давайте хоть как-нибудь греться.
— Отодвиньтесь сейчас же! — рассердилась Марта. — Вы что, совсем ошалели от своего рома?
— Я давно ошалел, Марта… — теряя голову от ее близости, глухо заговорил он.
— Отодвинетесь или я выйду!
— Марта!.. — не в силах больше сдержаться, Рихард обнял ее за плечи, рывком притянул к себе. Несколько секунд шла молчаливая борьба. Наконец, девушка вырвалась и, влепив ему пощечину, распахнула дверцу, выскочила из машины. Лосберг бросился следом. Но пока обегал автомобиль, споткнулся, упал, потерял ее из виду.
— Марта! — кричал он в отчаянии, шлепая по грязи и лужам. — Ма-арта! Остановитесь!
Она стояла, прижавшись к дереву, затравленно дрожа. И когда он, крича и размахивая руками, тяжело протопал мимо, рванулась с места и изо всех сил бросилась бежать в противоположную сторону. Сквозь лес, сквозь ливень, сквозь тьму…
Озолс спозаранку хозяйничал на своем подворье. Ночной дождь наполнил воздух сочной влагой и терпким запахом разнотравья. Блестели в лучах раннего солнца лужи. Мимо прошло стадо, подгоняемое пастухом. В ожидании плотников Якоб тесал топором бревнышко. Дом потихоньку отстраивался — плотники собрали сруб, над стенами уже поднялись свежетесанные стропила.
Эрна молча поставила на верстак перед хозяином кружку с молоком, положила рядом кусок хлеба с жареным салом. Отложив топор, хозяин принялся за еду. Спросил как бы между прочим:
— На сеновале ночуешь? Не холодно одной?
— Тебе-то что? — нервно встрепенулась она. — Петериса нарочно в город услал?
Озолс неловко усмехнулся:
— Почему нарочно? Гвоздей же нет. А без гвоздя какая работа?
Эрна забрала пустую кружку:
— Хватит, Якоб. Побаловались, и довольно! Как бы беды не накликать. Коту забава — мышам слезы.
Она пошла. Озолс озадаченно посмотрел ей вслед, снова принялся было тесать бревно, но в это время за его спиной хлопнула калитка. Он обернулся, да так и замер с топором в руках. Перед ним стояла Марта. Насквозь промокшая, в изодранном, заляпанном грязью платье, изнемогающая от усталости.