о она тоже что-то скрывала.
— Я в порядке, — ответила Айви.
Я осторожно взяла её за руку.
— Ты не в порядке.
Айви с бомбой на груди. Айви при смерти, из-за меня. Воспоминания нахлынули внезапно, без предупреждения. Я почувствовала себя клаустрофобом в сжимающейся комнатке, словно на мою грудь упала тяжесть, которая вот-вот раздавит мои лёгкие.
Айви взяла меня за подбородок.
— Посмотри на меня, — она повторяла эти слова, пока мои глаза не сфокусировались. – Со мной всё в порядке, Тэсси, — мягко произнесла она. – Я пыталась кое-кого разозлить, и у меня получилось. Она схватила меня за руку, но всё в порядке.
Она.
— Ты виделась с Даниэлой Николае, — сказала я. Я знала, что Айви планировала допросить террористку. Я знала, что она хотела ответов.
— Ты пошла на встречу с известной террористкой и целенаправленно спровоцировала её сделать тебе больно? – чуть громче произнесла я.
Айви заправила прядь волос мне за ухо и опустила руку.
— Я пыталась заставить её заговорить, — уточнила Айви. – Физическое нападение застало меня врасплох.
Судя по упорству в голосе Айви, Даниэле Николае больше никогда не удастся застать её врасплох.
— Она рассказала тебе что-нибудь? – спросила я. – О «Senza Nome»?
О том, кто стрелял в президента?
На лице Айви застыло опасно нейтральное выражение лица, которое было невозможно прочитать.
Она что-то тебе рассказала, — подумала я. – Это что-то тебя расстроило. Ты думаешь, что мне опасно об этом слышать.
— Наслаждайся своей вечеринкой, Тэсси, — Айви закрыла тему. – Иди. Хоть раз побудь нормальным подростком.
Я не сказала ей о том, что, учитывая то, чем она занималась – и что я собиралась сделать сегодня ночью – нормальность была относительным понятием.
ГЛАВА 37
— Ты почти ничего не сказала с тех пор, как я забрал тебя, Кендрик, — Генри съехал с шоссе и с вызовом изогнул бровь. – Размышляешь о том, насколько мудро идти на вечеринку, которая включает в себя взлом с проникновением?
Я молчала, потому что я думала об Айви. О синяке на её запястье. И о том, как она его получила.
Я пыталась кое-кого разозлить, и у меня получилось.
— Тэсс? – Генри так редко называл меня по имени, что я не удержалась и взглянула на него. Через несколько секунд я отвела взгляд, но, кажется, он увидел в моих глазах больше, чем мне хотелось бы.
— Что плохого в небольшом взломе с проникновением в компании друзей? – шутливо произнесла я.
Я хотела, чтобы Генри как-то прокомментировал мою любовь к преступлениям.
— Как твоему другу, — вместо этого, сказал он, — мне можно спросить, о чём ты только что думала?
Месяц назад Генри не стал бы спрашивать.
Месяц назад я бы не ответила.
— Айви виделась с террористкой, которая устроила взрыв в больнице.
Я практически видела, как в голове Генри вертелись шестеренки, пока он усваивал эту информацию. Моё сердце грохотало о рёбра. Я не планировала рассказывать об этом ему – или кому бы то ни было.
Мне всегда лучше удавалось хранить чужие секреты, чем свои.
— У Айви на запястье был синяк, — коротко произнесла я. – Я увидела его. И спросила её о нём.
Генри читал между строк.
— Предположу, что Айви была не в настроении для разговоров о синяке – или о террористке.
Я могла фыркнуть. Могла иронично сказать, что слова «Айви Кендрик» и «настроение для разговоров» редко встречались в одном предложении.
Вместо этого я произнесла:
— Айви сказала, что она пыталась разозлить террористку. Думаю, она надеялась, что эта женщина расскажет ей что-то о нападении на президента Нолана.
На несколько секунд повисла тишина.
После взрыва в больнице, я не сказала Генри о том, что я подозревала, что в этом был замешан Уолкер Нолан. Я так и не рассказала ему, что, по мнению Айви, в смерти его деда мог быть замешан кто-то четвертый.
За короткое время нашего знакомства я скрывала от Генри Маркетта множество вещей. Но он был рядом, он слушал меня. И я могла думать лишь о том, как Генри играл, был моим напарником по преступлению на переднем сидении машины Бэнкрофта, как Генри смывал кровь с моих рук в день смерти Джона Томаса.
— Группировка, которая взяла на себя ответственность за нападение на президента? – произнесла я, глядя ему в глаза. – Разведка называет их «Senza Nome». «Безымянные». Они специализируются на проникновении в правительства.
Генри остановил машину в жилом районе примерно в миле от школы. На какой-то миг его рука замерла над ключами зажигания, а затем он повернул их, заглушив мотор.
— Не думаю, что Айви решила рассказать что-то ещё, — произнёс Генри. Лунный свет падал на его лицо сквозь лобовое стекло. – О «Senza Nome».
Я посмотрела в окно на темноту, окутывающую окружающий нас квартал.
— Айви не из разговорчивых.
Повисла ещё одна долгая пауза, и Генри подвинул руку совсем близко к моей ладони. Я не могла заставить себя убрать руку.
— Есть идеи о том, что Айви надеялась узнать от террористки? – спросил Генри.
Если бы Генри сказал хоть слово о моих отношениях с Айви, я бы закончила разговор. Гораздо лучше говорить о правительственных заговорах, чем о чувствах.
— На днях Айви кое-что сказала, — сообщила я Генри. – Она сказала, что Уолкер Нолан не знал служебной информации, которая была нужна «Senza Nome», чтобы провернуть покушение.
— Но кто-то знал, — добавил Генри.
— Кто-то знал, — повторила я. – Думаю, Айви подозревает, что кто-то из высокопоставленных членов парламента может работать на них. Человек, который близок к президенту.
Произнося эти слова вслух, я уверилась в этой мысли. Проникновение. Убийства. В этом был смысл.
— У Айви есть подозреваемые? – негромко спросил Генри.
— Не знаю, — ответила я. Я убрала руку от его руки, а он – от моей. – Я ничего не знаю о её подозрениях или планах.
Или о том, вернется ли она домой с чем-то похуже синяка на следующий раз.
Прежде чем Генри успел ответить, я открыла дверцу машины. У меня был выбор: сидеть здесь и размышлять о том, чем занималась Айви, или выбраться из машины и сделать что-то самой.
ГЛАВА 38
Пока я пробиралась в мою элитную частную школу посреди ночи, я узнала три вещи.
Во-первых: под школой пролегали туннели, оставшиеся от заброшенного проекта железнодорожного вокзала, остановленного ещё до того, как Хардвик приобрел эту территорию в 1990-х.
Во-вторых: руководство Хардвика запечатало все туннели, кроме одного. Личная охрана президента назвала этот туннель дополнительным путём эвакуации, если понадобится срочно вывести детей президента или вице-президента из кампуса.
И в-третьих: пробраться в единственный рабочий туннель после окончания занятий было не так уж и сложно, если вы каким-то образом узнали о его существовании, у вас было студенческое удостоверение личности и недовольный сообщник в лице исландского спецагента, и отсутствовало чувство самосохранения, проявлявшееся в желании перелезать через заборы и риск попасться на камеры наблюдения.
Когда мы с Генри прибыли на место встречи, девятиклассник направлял учеников к скрытому входу в туннель. Мы с Генри шагали молча. В туннеле было темно, и единственным источником света были сотни светящихся палочек, которые кто-то – вероятно, Ди – артистично разбросал по всему туннелю.
Генри склонился и поднял ярко-розовую светящуюся палочку. Он протянул её мне, сухо взглянув на меня.
— Существует большая вероятность того, что мы об этом пожалеем.
Я выхватила у него светящуюся палочку и улыбнулась.
— Я не верю в сожаления.
Когда туннель разветвился, указатели на стене показали направо. Мы послушались и зашагали на раздающиеся вдалеке звуки музыки.
Когда мы наконец добрались до конца туннеля и миновали приоткрытые металлические ворота, я не сразу осознала, где мы оказались.
Это что, бассейн?
— Аквакомплекс, — сказал мне Генри.
— Ага, — ответила я, оглядываясь по сторонам. – Я догадалась.
Со всех сторон нас окружали трибуны. На полу красовался тренировочный бассейн олимпийских размеров. Кто-то оставил у края бассейна три бочонка. А вдалеке, у бассейна для ныряния, я разглядела чашу с пуншем и самый настоящий замок из красных пластиковых стаканчиков.
— Это плохо кончится, — сказал Генри, наблюдая за парочкой выпускников, карабкающихся на трамплин для ныряния с красными стаканчиками в руках.
В тот же момент рядом с нами появилась Ди, словно её призвала одна только мысль о плохой идее. В каждой руке она держала по бутылке шампанского. С властной улыбкой она опустила одну из них на пол и открыла вторую. Шампанское вспенилось, а Ди победно подняла бутылку над головой.
— Ты просила вечеринку, — перекрикивая звуки музыки, сказала она.
— Возможно, вам стоит сделать потише, — сказал ей Генри.
— Пф-ф-ф! – Ди свободно указала на стены бутылкой шампанского. – В этом здании такие толстые стены, что оно практически звуконепроницаемое!
В сорока ярдах от нас один из выпускников свалился с трамплина в одежде.
Ди нахмурилась.
— Это американская традиция? – спросила она.
— Не совсем, — ответила я.
Ди взглянула на трамплин и улыбнулась. Она отпила глоток шампанского, вручила мне бутылку и зашагала к лестнице.
Через несколько секунд мимо нас прошел мужчина в костюме и с наушником, едва слышно бормотавший что-то на исландском.
— Как думаешь, как она уговорила на это своего телохранителя? – спросила я у Генри, наблюдая за тем, как мужчина беспощадно стянул Ди с лестницы.
— Может, она пригрозила сделать что-то похуже? – рядом с нами появилась Вивви. На ней было надето с полдюжины радужных цветочных гирлянд. А вот её лицо было до комичного серьезным. – Думаю, ты была права, Тэсс. Люди расслабляются. Скоро наши одноклассники могут заговорить.