Те же слова, которые он говорил мне раньше, но на этот раз я услышала в его голосе больше эмоций, чем когда-либо. Я гадала о том, поверил ли он, как и все остальные, что Даниэла и её ребенок погибли. Учитывая всё, что я знала об этом мужчине, если он ещё не знал правду, то скоро он её узнает.
— Со мной всё будет в порядке, — сказала я. Это была правда. Почти правда.
— Если бы я не думал, что меня убьют на месте, — произнёс создатель королей, подходя ко мне, — я бы хорошенько отшлепал тебя за то, что ты вернулась в то здание.
Я не знала, считал ли Кейс, что его убьют Адам, Айви или я сама. Стоящий рядом со мной Адам нахмурился.
Я почувствовала, как на моих губах появилась ухмылка.
— Вы говорите, как моей дедушка, — сказала я. – Мой другой дедушка.
Уильяму Кейсу никогда не нравились напоминания о том, что дедушка растил и любил меня и сделал меня тем, кем я была. Но на этот раз он воспринял это спокойно.
— Ты – ужасная девочка, — подойдя ко мне, сказал Кейс. – Безрассудная, глупая, безответственная и ужасная девочка. И я… — он посмотрел на Адама, а затем снова перевёл взгляд на меня. – Я попытаюсь быть лучшим человеком, — хрипло произнёс он. – Ради тебя.
ГЛАВА 65
Я не стала оставаться в больнице. Меня отпустили под ответственность Айви. Первым делом я спросила о Генри.
Она знала меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что я не отступлю. И – судя по всему – персонал больницы знал её достаточно хорошо, чтобы не останавливать нас на пути в отделение интенсивной терапии.
Мать Генри стояла в коридоре, облокотившись на стену и прижав ко рту кулак. Моё горло и желудок сжались.
— Тэсси, — мягко произнесла Айви, но я уже бросилась бежать.
— Он… — спросила я у мамы Генри. Я не могла закончить вопрос. Памела Эбеллард-Маркетт подняла взгляд. Она не сразу осознала, что я была здесь.
Её тело вздрогнуло, когда она попыталась сдержать всхлип.
— С ним всё будет в порядке, — эти слова ломали её, хоть она и пыталась собраться. – Операция закончилась. Они говорят…
Айви подошла к нам и опустила руку на плечо матери Генри.
— Простите, — произнесла Пэм. – Я не могу разваливаться. Знаю. И с Генри всё будет в порядке. Ему понадобится физиотерапия, но он будет в порядке. Не знаю, почему я так плачу…
Она снова вздрогнула, всхлипывая.
Я знаю. Я знала, почему она плакала так, будто потеряла его. Потому что после захвата Хардвика она снова и снова переживала это. Скорбь напоминала матрешку, а эта женщина уже потеряла мужа. Она потеряла своего свекра, поддерживавшего её после первой потери. Ей дочь просыпалась по ночам с криками, боясь того, что следующими могли стать Генри или его мать.
Пэм покачала головой и выпрямилась. Она заставила себя вздохнуть, но не могла остановить слёзы. Она была одной из самых сильных женщин, которых я встречала.
И она была сломана.
Жизнь сломала её.
И всё же она держалась. Она жила дальше. Стоя там, я видела в ней столько всего от Генри. Она сделает всё, чтобы защитить своих детей. Я видела, что её пугала идея о том, что Генри нёс на себе тяжесть мира, чтобы защитить её.
— Я могу его увидеть? – спросила я.
— Тэсс, — Айви хотела сказать: «Нет. Замолчи».
— Он спас меня, — сказала я Пэм. – Закрыл меня от пули.
Он предал меня.
Наверное, Пэм услышала что-то в моём голосе. Она посмотрела на Айви.
— Всё нормально, — ответила она. – Не уверенна, не спит ли он, — сказала она мне. – Но ты можешь зайти.
Я проскользнула в комнату, оставляя Айви с Пэм. Я надеялась, что они смогут удержать медсестер, пока я говорила то, что должна была сказать.
Делала то, что должна была сделать.
Я остановилась у постели Генри, глядя на него. Его лицо покрывали трубки. Он открыл глаза и заметил меня, а затем он вспомнил всё, что между нами произошло.
Всё что он натворил.
— Ты использовал меня, чтобы попытаться получить файлы Айви, — негромко произнесла я. – Ты позволил им сделать себя террористом.
Генри закрыл глаза. Его лицо было напряженным. Затем он снова открыл глаза. Он заставил себя выслушать меня. Услышать меня.
— Если бы ты рассказал мне о Докторе Кларк, если бы ты рассказал всё, что знал, мы могли бы это остановить. Захват, казни – мы могли кому-то рассказать, остановить это.
Генри уставился на меня. Его зеленые глаза выглядели такими знакомыми. Слишком знакомыми. Я не хотела чувствовать то, что я чувствовала, когда он смотрел на меня.
— Я тебя не прощаю, — негромко произнесла я. – Я понимаю, как они до тебя добрались. Понимаю, почему тебе понравилось то, что они сказали тебе о четвертом заговорщике. Я знаю, что ты не хотел, чтобы это случилось, — Генри не знал, что «Senza Nome» захватит школу. Он не знал о пистолетах, охранниках и трупах. Доктор Кларк убедила его, как пыталась убедить и меня, что они были хорошими людьми. – Знаю, что ты бы исправил это, если бы мог. Знаю, что ты закрыл меня от пули, — я смотрела в его зеленые глаза. – Но я тебя не прощаю.
Судя по выражению его лица, Генри Маркетт не ждал прощения.
— Ты кое-что для меня сделаешь, — сказала ему я.
Он коротко кивнул из-под трубок.
— Дай мне слово, Генри Маркетт, — дрожащим голосом сказала я. – Что бы я ни попросила, ты это сделаешь.
Он снова кивнул, на этот раз медленнее, не отводя от меня взгляда.
Я нагнулась, поднося рот к его уху. И тогда я озвучила свою просьбу:
— Не рассказывай никому о том, что там случилось. Не признавайся.
Генри отдёрнулся, но ему было некуда бежать.
— Ты дал мне слово, — сказала я. – Я не прощаю тебя. Но ты не станешь признаваться.
Судя по выражению его лица, он собирался это сделать. Он собирался сдаться правосудию.
— Твоя семья этого не заслуживает, — сказала я, думая о его матери и о его сестре, с криками просыпающейся по ночам. – Наёмники мертвы или сбежали с Даниэлой. Она поклялась мне, что ты будешь в безопасности. Ты вне игры, и «Senza Nome» больше никогда не станет с тобой контактировать, — единственное, о чем я её попросила взамен на сделку, которую я заключила с Айви. – Доктор Кларк не скажет полиции ни слова о том, как ты во всём замешан. Директор знал, но его больше нет. И Генри? Я не рассказала.
Теперь настала моя очередь закрыть глаза.
— Я не рассказала ФБР. Не рассказала Айви, — я заставила себя поднять веки. – Кто-нибудь ещё знал? Кто-нибудь из учеников?
Генри не хотел отвечать. Я ждала. Через какое-то время он выдавил одно единственное слово:
— Нет.
Нет, он никому не рассказал.
Нет, я не могу заставить его жить с этим чувством вины.
— Ты дал мне слово, — прямо сказала ему я. – Мы с тобой знаем. Но то, что мы знаем, не выйдет за пределы этой комнаты. Ни когда ты будешь давать показания. Никогда.
Генри был уязвим. Он был зол, бессилен и одинок. И «Senza Nome» нашли его.
Они рассказали ему правду, которую он должен был узнать от меня.
— Я делаю это не ради тебя, — сказала я Генри. – Я делаю это ради Ашера, Вивви, Эмилии и всех в той школе, кто никогда не будет прежними, — я сжала губы. – Ради твоей мамы, Талии и себя.
Я не простила его. Но это был Генри. И на короткий миг он был моим.
— Я делаю это, — сказала я, — ради парня, которого я когда-то знала.
Парня, которому лгали. Парня, который потерял слишком многих. Парня, который хотел правосудия. Парня, который верил, что он должен защищать тех, кого он любит.
— Это будет нашим секретом, — сказала я, в последний раз касаясь его лица. – Но Генри? Между нами всё кончено.
ГЛАВА 66
Что бы я ни ожидала увидеть, выйдя из больничной палаты Генри, это явно была не Первая Леди.
Джорджия Нолан негромко разговаривала с Айви. Затем она заметила меня, пробормотала что-то Айви и попятилась, когда я подошла к ней.
— Ты в порядке? – спросила Айви.
Я кивнула. Хотела бы я, чтобы это было правдой.
Айви провела рукой по моим волосам.
— Если ты не против, — сказала она, — с тобой хочет поговорить ещё один человек.
Президент Соединённых Штатов был в сознании. Ему рассказали обо всём, что произошло, и вернули его полномочия. А ещё он всё ещё не вставал с постели. В отличие от Генри, на президенте Нолане не было трубок. Я разглядела под его волосами длинную полосу швов, пересекавшую бок его головы. Из-под его воротника виднелась умело наложенная повязка.
Плечо? Грудь? Я попыталась не думать о том, как пуля врезается в тело президента.
Попыталась не думать о Генри и о том, как он закрыл меня от выстрела.
Я заставила себя поднять взгляд к лицу президента. Его жена подошла к нему, и президент Нолан заговорил.
— Я знаю, что эта страна перед тобой в долгу, — сказал мне президент. Как для человека, который ещё недавно пребывал в коме, его голос звучал на удивление спокойно и сильно. – А ещё я знаю, что из-за моей должности, я не смогу узнать правду о том, что сегодня произошло или поблагодарить тебя, за сыгранную тобой роль.
Если бы не я, Хардвик мог бы всё ещё находиться под контролем террористов.
— Завтра вице-президент уйдёт в отставку, — произнёс президент Нолан, напоминая мне о том, что, если бы не помощь вице-президента, Даниэла Николае всё ещё находилась бы под арестом. – Он сошлётся на семейные причины. Думаю, они с Марджори захотят забрать Анну домой, в Нью-Хэмпшир.
Я достаточно долго наблюдала за политической игрой, чтобы понять истинный смысл слов президента. Вице-президент уходил в отставку не по семейным причинам и явно не по доброй воле.
Они заставили его уйти, потому что он отпустил Даниэлу.
Я вспомнила, как отец Анны вёл себя в том коридоре. Он знал. Знал, чем это кончится.
Возможно, по официальной версии, Даниэла Николае перешла на нашу сторону и погибла, работая на нашу страну, но президент почти наверняка знал правду. Он знал, что Даниэла всё ещё была частью «Senza Nome». Что она всё ещё была на свободе и была беременна. Он не признается в этом. Формально, он не мог об этом знать.