ись и остановились. Возрождение Германии на Земле после Первой Мировой войны, которая положила начало еще более пагубной Второй Мировой Войне.
Она смотрела на него, широко распахнув глаза.
— Вы ошибаетесь, — тихо сказала она.
— Я уже говорил тебе, для того, чтобы наполнить свой разум знаниями, необходимо сначала опустошить его. Бойся тех, Сенна, кто чувствует собственную пустоту…. но наполняет ее невежеством.
— Вы ошибаетесь, — снова повторила она, запальчиво тряхнув головой. — И я скажу вам, почему. Давайте, действительно, обратимся к истории. При тех обстоятельствах, о которых вы упоминали, наш разговор не смог бы состояться в принципе. И уж точно, не между учителем и подопечной самого императора. Те режимы, которые вы описали, являются абсолютной противоположностью миру мыслителей. Свобода там не просто не одобряется, она запрещается. Диссиденты, интеллектуалы, писатели… все, кто способен вечно спрашивать: «Почему?», как делаете это, там безмолвствуют. У нас все по-другому.
— Ты в этом уверена?
— Конечно, уверена. Я…
А потом, к ее удивлению, Телис нагнулся вперед и взял ее за руки. Его глаза пылали, как никогда раньше, Сенна даже разглядела в их глубине намек на страх, что тоже было в новинку.
— Ты все еще принадлежишь к привилегированной элите, Сенна. Случись здесь такое, ты уверена, что узнала бы правду до того, как стало слишком поздно?
Есть те, кто, подобно мне, задавал вопросы, занимался исследованиями… и внезапно некоторые из них изменили свои взгляды. Они неожиданно смирились с тем, что им навязывали…
— Возможно, они просто осознали правду…
— …или исчезли, — продолжил Телис.
Сенна на мгновение запнулась.
— Исчезли? Что вы имеете в виду?
— Уехали в отдаленные провинции. Или же просто испарились с лица планеты.
О, все это происходило очень тихо. Весьма эффективно. Когда-нибудь они и до меня доберутся… — задумчиво сказал он, как будто речь шла не о его собственной судьбе, а о ком-то другом. — Полагаю, что окажусь среди тех, кому придется испариться. Они знают, что это единственный способ заткнуть мне рот.
Я в конце недели выпускаю газету, в которой поднимаю вопрос об истинных мотивах тех, кто руководит огромной машиной нашего правительства. Это не расширит круг моих друзей, я лишь наживу себе еще более грозных врагов, чем имею сейчас.
Сенна понимала, что их разговор вышел далеко за рамки отвлеченных словесных упражнений в формальной логике. Она крепко сжала его руку, а потом произнесла:
— С вами ничего не случится. Ведь вы — мой учитель. И вы нравитесь императору. Вы находитесь под его защитой, и ваши мысли весьма ценны. Говорите все, что вам хочется. С вами не может случиться ничего плохого.
— Это что, обещание? — он, казалось, смутился от того, с какой страстью она говорила.
— Это мое убеждение и вера в нашу систему, в наше общество… и в нашего императора. Я верю во все это.
Он не смог сдержать улыбки.
— Почему? — спросил он.
Она была раздражена этим, но не смогла удержаться от смеха, услышав, как беззаботно прозвучал его вопрос.
— Потому что я в это верю.
— Это порочная логика, — осуждающе сказал он.
— Возможно. Но, в ней, в данном случае, приятно то, что круг подобных рассуждений тебе невозможно разорвать.
К ее удивлению, Телис Эларис потянулся к ней и крепко обнял. Шепнул ей на ухо:
— Не меняйся, — он запнулся, а потом добавил, — если только к лучшему.
Когда Сенна вернулась во дворец, оказалось, что ее дожидался Дурла.
Она не была уверена в том, что он специально поджидал ее, но, стоило.
Сенне подойти к своей комнате, он появился из-за угла, казалось, материализовавшись из воздуха.
— Юная леди Сенна, — с легким поклоном приветствовал он ее. Неформальный титул, которым ее наградил император, прижился во дворце. В устах некоторых это обращение было своеобразным выражением нежности… но Дурла, определенно, к ним не относился.
Она снова поймала себя на мысли о том, что не может понять, что же такого особенного нашел в нем император. Она могла лишь предположить, что Дурла отлично справлялся со своими обязанностями. Но эта мысль, почему-то, испугала ее.
— Министр Дурла, — ответила она в соответствии с требованиями этикета.
— Полагаю, что сегодняшние уроки оказались для вас весьма познавательными, — сказал он.
— Да, конечно. Благодарю вас, с вашей стороны очень вежливо интересоваться такими мелочами.
Она направилась было в свою комнату, но Дурла чуть шагнул в сторону, да так, что оказался у нее на пути, не проявив при этом грубости. Она остановилась, скрестила руки и чуть приподняла брови.
— У вас ко мне еще какое-то дело, министр?
— Мы были бы очень довольны, если бы ваши уроки с Телисом Эларисом, начиная с завтрашнего дня, проводились во дворце, — сказал Дурла.
— Вы были бы довольны? — ей не понравилось это замечание, что она и продемонстрировала позой и вопросительным выражением лица. — А почему? Умоляю, скажите.
— Это вопрос безопасности.
— И, будучи министром Внутренней Безопасности, вы, естественно, считаете это важным. Мне понятны ваши опасения, министр, но нам с Телисом уроки на свежем воздухе кажутся более… как вы там говорили?… более «познавательными», нежели в стенах дворца.
— Не подумайте только, что я хочу помешать вашему обучению. Но сейчас опасное время…
— Не сомневаюсь. И что с того?
— Агенты и союзники Альянса проникают повсюду.
Сенна выразительно вздохнула и быстро оглянулась по сторонам, будто опасаясь, что враги могут выпрыгнуть прямо из стен этого коридора.
Но Дурла явно не шутил.
— Вы можете позволить себе подобную беспечность, юная леди, потому что вы молоды, а в этом возрасте обычно не задумываются о возможности собственной смерти. Пока вы собственными глазами не увидите врага, вам не страшно.
— Насколько я понимаю, гораздо опаснее тот враг, которого не видно.
Дурла, казалось, был потрясен ее ответом, Сенна не вполне представляла, почему он так отреагировал на ее слова. Но он быстро взял себя в руки, настолько быстро, что Сенна даже подумала, не показалось ли ей это.
— Можно сказать и так. Но, раз вы все понимаете, я считаю ваш ответ согласием на нашу просьбу.
— Вы все время говорите «мы» и «нас», Дурла. Скажите, эта просьба — ваша собственная инициатива, или приказ императора?
— Это мое предложение. Император с ним согласен.
— Ясно. А если я спрошу его, то он это подтвердит?
— Несомненно. Хотя я обижен, что вы столь откровенно подвергаете сомнению мои слова.
Сенна обдумала ситуацию. Она чувствовала, что Дурла не лжет. Император действительно мог поддержать своего министра Внутренней Безопасности. И не стоило забывать о том, что она была воспитанницей императора. Он был обязан заботиться о ней.
— Вы сказали, что это пока предложение. Значит, вы готовы убедить императора отдать приказ о моем с Телисом заточении во дворце?
К ее удивлению, Дурла абсолютно спокойно ответил:
— Ну, конечно же, нет, юная леди. Никто не хочет, чтобы вы чувствовали себя пленницей, никто не собирается ограничивать ваши прогулки, в пределах ваших возможностей, конечно. Мы… я… просто беспокоюсь о вашей безопасности.
— Послушайте, Дурла, — начала она, — я осиротела во время смертоносного дождя, обрушившегося с небес. Погибших было так много, что трупы лежали повсюду, насколько хватало взгляда. Но мне удалось выжить. Без вашей помощи.
Так что, полагаю, я вполне способна позаботиться о собственной безопасности.
— Как вам угодно, юная леди. Но будьте осторожны. Если с вами что-нибудь случится, император, я это знаю, ужасно расстроится. И я сомневаюсь, что он придет в восторг, если я в качестве оправдания объясню ему, что все случилось потому, что вам просто захотелось подышать свежим воздухом на уроках Телиса.
Элариса.
— Ваша работа связана с риском, министр Дурла. Вы должны были знать об этом, прежде чем заступить на этот пост.
— Вся наша жизнь — это риск, юная леди Сенна, — он поклонился и направился было прочь.
Но Сенна, к ее собственному удивлению, остановила его вопросом:
— Министр… вы не заметили, что на Приме Центавра уменьшилось число писателей, артистов… творческих личностей?
— Не больше, чем обычно, юная леди.
— Чем обычно? — она сочла эту фразу весьма странной.
— Ну да. Подобные личности известны своей ненадежностью и склонностью попадать в неприятные ситуации. Они голодают из-за своего творчества, а потом умирают… или пьют, а то и принимают опасные наркотики, чтобы достичь своего «творческого вдохновения», а потом гибнут от передозировки.
— К тому же, все они склонны к радикализму. Крайне драчливые и воинственные личности, они находят свой конец в ими же затеянных ссорах с теми, кто имеет противоположное мнение. На самом деле, это жалкая толпа, — он вздохнул. — Ох, полагаю, что эти красиво говорящие красавчики, подобные Телису.
Эларису, кажутся весьма… романтичными. Но, если рассмотреть их всех вместе, вы увидите, что эта группа совершенно нестабильна. Если вы проведете исследование, то обнаружите, что большинство из них скверно заканчивает свою жизнь. Будем надеяться, что Эларис не окажется в их числе.
Что-то в его последнем высказывании насторожило Сенну.
— Что вы имеете в виду, министр?
— Ничего особенного, юная леди. Абсолютно ничего. Приятно вам… поболтать на свежем воздухе.
Он поклонился, а потом пошел по коридору.
Сенна задумалась над его словами, а потом прошла прямиком в комнату, где обычно проходили ее занятия. Она тщательнейшим образом осмотрела ее, выискивая любые признаки подслушивающих устройств. Она должна знать, не проходили ли их уроки и беседы под чьим-то наблюдением. Но она ничего не обнаружила. Наконец, устав от поисков, она плюхнулась на стул и подумала о том, что скажет Телис, когда она сообщит ему о своем разговоре с Дурлой.