.
Не знаю, до чего мы бы такими темпами договорились, но в этот момент мастер Дюме шумно сорвал с отрывного кухонного календаря листок.
Это сработало так, будто он сказал нечто вроде сдержанного «кхе-кхе»: мы с Арденом оба промолчали и повернулись к нему. Честно говоря, я вовсе забыла, что он все еще здесь.
В календаре был еще только сентябрь. Мастер вынул из-за уха карандаш, написал что-то, закрывая листок рукой, и передал его Ардену, и у того лицо исказилось от ярости.
– Советы от эксперта по отношениям?
По тому, как сузились глаза колдуна, было как-то сразу ясно: это была плохая шутка и переход некой невидимой грани. Арден спохватился сразу же смешался:
– Извини.
Мастер Дюме медленно кивнул и оторвал следующий листок – на нем был какой-то рецепт закатки из помидоров, – перевернул и написал уже в открытую:
«Предлагаю поговорить о деле».
Честно говоря, мне не было никакого дела до его дел. То самое что-то, что проснулось во мне и вылилось в агрессию и давление, выдохлось и потухло; я как-то вдруг ощутила, как сильно у меня гудит голова, как болят ранки от ногтей в ладонях, как размывается перед глазами картинка. Я не сразу поняла, что вот это, из-за чего плывет зрение и щиплет глаза, – наверное, слезы.
Сморгнула украдкой.
– Кесса, – вдруг сказал Арден, – у тебя кровь.
Я смотрела на него непонимающе, не совсем осознавая, что вижу. Он нахмурился – глубокая несимметричная морщинка между бровями, как раз там у лиса белая полоса, – надергал из коробки салфеток, подошел и прижал их к моему носу.
Влажно.
Я прикрыла глаза. Надо бы возмутиться, но я не смогла. Очень хотелось привалиться к нему плечом, зарыться носом в ворот рубашки, позволить ему обнять и шептать на ухо всякие глупости; вместо этого я облокотилась на высокий кухонный стол.
Негромко хлопнула дверь. Мастер Дюме вошел, неловко опираясь на посох; в руках он нес тот самый деревянный ящик, за которым мы заезжали в волчью резиденцию.
Он поставил его, открыл. Внутри – песок по самый борт, из которого торчат несколько веревочек с бирками.
Мастер вчитался в них, потянул и выложил на крышку ящичка аккуратный кулон, нечто вроде обнимающей невидимый шар серебряной спирали.
Я дернулась, и окровавленные салфетки осыпались на пол.
– Опал, – сдавленно сказала я. – Там должен был быть опал. Где он? И нам сказали, что его… не нашли.
– Лисы сняли артефакт с тела, – тихо сказал Арден, аккуратно взяв меня за руку. – Его забрали на экспертизу, потому что опал вытек.
Я нахмурилась. Это была полная ерунда. Ара носила этот кулон не снимая: это был подарок бабушки, который когда-то достался ей от ее бабушки. Ара привязывала к камню защитные плетения.
Опал – водный камень. При энергетическом сломе он сперва сочится мерцающей полупрозрачной жидкостью, а потом разбивается на влажные сияющие брызги, нам показывали это на первом курсе. Но с чего бы опалу в арином кулоне ломаться?..
– Мы предполагаем, что в этой истории все несколько… сложнее, чем было описано в деле.
А мастер Дюме потянул за другую бирку и вынул медный, испещренный знаками круг с закованной в стекло ртутью, – вроде того, что висел у меня на груди.
XXIV
Мастер Дюме достал и все остальные предметы, кажется, не заметив моей реакции. Там был еще один круг, только расколотый натрое и покореженный, и какое-то кольцо, и несколько металлических значков с эмалированными гербами городов.
Я постаралась принять беспечный вид, но не уверена, что мне это удалось.
«Идеи, – говорила себе я. – Идеи витают в воздухе. Ничего удивительного, если мысли у людей сходятся. Это просто… совпадение».
Последнее я стала, пожалуй, повторять излишне часто. И всякий раз ошибалась.
– Я помогу, – отрывисто выдохнула я. – Мне есть что… сказать. Но я хочу быть уверена, что это не используют против меня.
Арден нахмурился.
– «Против тебя» – это что значит?
Я избегала его взгляда. По правде, я с удовольствием избегала бы его всего, целиком.
Но Ара… Ара была замечательная. Талантливая, светлая. Она колдовала, как дышала, и была прекрасна, словно Принцесса Полуночи. Все любили Ару; Ару нельзя было не любить. И Ара… Ара не заслужила всего этого. Она должна была стать счастливой. Построить свой дом, окончить колледж, чаровать тончайшие защитные кружева и сплетать их с тканью, как она всегда мечтала.
Как мог этот Вердал – кем бы он ни был – от нее отказаться? Как он посмел потерять ее и жить дальше?
– Кесса?
Я все-таки нашла в себе силы оторвать взгляд от шкатулки.
– Я не хочу быть с тобой, – повторила я. – У меня здесь давно своя жизнь. Я помогу, но потом… потом я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.
Арден со свистом выдохнул через зубы. Мастер Дюме, не обращая на нас никакого внимания, перемешал в ящичке песок, досыпал туда из кухонной банки соли и принялся аккуратно погружать артефакты в эту смесь.
– И чем же я тебя не устраиваю?
– Какая разница?
– Есть разница.
Я пожала плечами и промолчала. Арден сверлил меня взглядом, и от этого было почти больно.
– Хорошо, – наконец сказал он. – Ты расскажешь все, что знаешь про артефакты, запахи и Ару, и поможешь мне разобраться с этим Вердалом. Поставим… какой-нибудь разумный срок. Ты будешь честна и постараешься меня не бесить. Я сделаю вид, что джентльмен. Потом уеду и не стану больше тебя искать. Устроит?
– Я не сниму артефакт, – сразу же добавила я.
Потому что меньше всего – меньше всего! – я хотела бы оказаться там же, где Трис. Смотреть на него влюбленными глазами, ловить каждый жест и даже волосы плести так, чтобы ему понравилось, а потом садиться в поезд – и мучительно трезветь.
И ненавидеть всех, в первую очередь – себя.
– Хорошо. На это время… ты останешься здесь, в квартире. Я не хочу из-за тебя дергаться.
Мы торговались еще какое-то время, и я все-таки сдалась. Черт с ней, с работой; еще вчера я была готова уехать без предупреждения и навсегда, не оставив даже записки. Конечно, это скажется на моей репутации, будет трудно найти новое место, но…
А какого черта, вдруг подумала я с какой-то веселой злостью.
– Знаешь… в таком случае я хочу еще и денег.
Арден посмотрел на меня так, будто проверял, не торчит ли у меня что-то из головы.
– Денег?
– Денег. – Я мило улыбнулась. – Не слишком много, скажем, тысяч пятнадцать.
– Не слишком много.
Честно говоря, я и сама не смогла бы объяснить, откуда взяла эту сумму. У Чабиты я заработала бы ее года за полтора, если бы ну очень старалась.
– Ну… можно пять. Тоже много? Хотя бы… две? Частями. В течение… месяцев трех. Договорились?
Арден медленно кивнул.
– Тогда составим договор – и к нотариусу?
И даже не надейся, что я не вспомню о нотариусе. Или что не догадаюсь вписать в документ пункт об аудите и регистрацию в реестре.
Но Арден меня удивил:
– Зачем же? Полагаю, малого кровного обязательства будет достаточно. Мастер Дюме, вы ведь сможете провести?
Колдун не выглядел довольным. По правде сказать, я и сама была несколько ошарашена. С кровью не шутят; кровь не какая-то там печать и даже не вода, которой колдуны скрепляют брачные узы. Дороги призрачного мира, которые мы называем судьбой, сделаны из крови.
«Ты уверен?» – написал мастер на листе календаря.
– О, – Арден болезненно-криво ухмыльнулся. – Верите или нет, но я предпочту быть один, чем с истеричной девицей. Может быть, она еще одумается лет через пятнадцать и начнет за мной бегать, и тогда уже я буду воротить нос и выдумывать всякую хрень. Закручу с какой-нибудь красоткой из посольства Луны, им-то похер на мои пушистые проблемы! А эта… пусть катится. В жопу такое.
Он говорил все это и даже не смотрел на меня.
Что ж, это хороший шаг. По-настоящему хороший. Я даже и не надеялась.
Когда умерла Ара, со мной много говорили про пару. Наверное, все эти взрослые, близкие и не очень, хотели бы воспитать во мне «здоровое отношение». Они говорили о том, что Полуночь не ошибается; что я узнаю его в первое же мгновение; что он будет моим всем; что мы обязательно будем счастливы.
Как все девчонки, я мечтала о прекрасном незнакомце, который будет для меня Тем Самым. Но разговоры не помогли: для меня эта мечта была безвозвратно отравлена. Я уже знала, что Тот Самый, истинный, настоящий, смог отказаться от Ары. А Ара прекрасна, как принцесса Полуночи, Ара колдует, как дышит, Ара талантлива, Ару нельзя не любить.
Что уж говорить обо мне?
«В жопу такое». Ну что ж. Спорить тут не о чем: действительно, в жопу.
И я сказала только:
– Мне нужен будет словарь.
Оказалось, что в квартире есть «библиотека» – отдельный стеллаж на балконе, вход на который обнаружился в комнате мастера Дюме. Там на нижних полках перемешались бульварные романы и классические детективы, а не верхних стояли справочники, потертые гримуары и яркое иллюстрированное издание Большой Сотни.
Я даже сняла его, полистала немного. Такие книги покупают маленьким детям, которые только учатся читать: здесь на каждом развороте один из ста зверей, которые чаще всего встречаются в Кланах, и небольшой текст со словами, разбитыми на слоги. Зайцы, соколы, лошади; есть лисы и медведи – ласки в большую сотню не входят.
А в начале, конечно, волки. Им отведено пять или шесть листов.
Я вздохнула и вернула книгу на место. Казалось, что Большой Волк с первой страницы смотрит на меня с укоризной.
Словарь здесь тоже был – и был он, конечно, не такой, как у нормальных людей, а чудовищный, заклинательский, на девятнадцать тысяч слов, с приложениями в виде «списка топонимов», «часто встречающихся личных имен», «перечня известных устойчивых единиц» и «исчерпывающе полных таблиц Лота» (я понятия не имела, что это такое). К толстенному большеформатному тому мастер Дюме предложил мне лупу, и не зря: шрифт здесь был мелкий, еще и с какими-то пафосными засечками.