XXVIII
Признаться честно, я ожидала какой-то реакции. Потрясенных вздохов, восторгов, ругательств, в конце концов. Но Арден молчал, только смотрел на меня с нечитаемым лицом.
Зрачки его расширились на всю радужку.
Я растерянно нашла глазами мастера Дюме: тот рассматривал что-то на посохе и делал вид, что его здесь нет.
– Кхм, – неуверенно кашлянула я, – так вот. Это моя разработка. Именно этот артефакт делала не я, но, возможно, его изготовили по моему образцу. Года четыре назад, когда я еще не переехала в Огиц, я подрабатывала в лавке у артефактора, и к нам пришла одна двоедушница…
– Кесса.
– Только не надо говорить, что я не должна была этого делать! Она была очень напугана, просила срочно, и мне ли не знать, что…
– Кесса, подожди.
Я моргнула и замолчала. Он нарочито медленно придвинул кресло поближе, сел, аккуратно взял меня за руку.
– Ты… в порядке?..
У него были очень горячие пальцы. И не очень адекватные глаза.
– Ты о чем?
– Ты… э-э-э… задыхалась?
– А. Это. – Я помялась. – Не обращай внимания. Это бывает.
По правде – нет, я не была в порядке. Сердце все еще колотилось где-то в горле, вдох получался шумным, нервным, и говорить было трудно. Ладони – влажные от пота, колени мелко дрожали. В горло что-то щекотало, как будто там застряло перышко. Оно все пыталось встать поперек, и от того в речи появлялся сиплый присвист.
Но со мной действительно такое бывало: я зацеплялась за что-то, и это что-то вдруг запускало в моей голове жутковаткое кино из старых страхов, крови и льда. В этом кино я задыхалась, потому что воздух вдруг становился холодной водой, вода заполняла легкие, я тонула – и умирала.
Потом меня отпускало. Я потихоньку училась дышать заново, вдох – выдох, вдох – выдох, вдох – выдох. Заставляла себя умыться, и становилось легче.
Ливи, увидев меня такой впервые, страшно перепугалась и почти насильно отвела к своему семейному врачу, чудовищно дорогому специалисту из колдунов. Он принимал в белом-белом кабинете с кожаными диванами, рекомендовал мне успокоительные и пересчитывать пуговицы, а также дышать по квадрату. Настойчиво советовал обратиться к психиатру, пройти «поведенческую терапию» и подобрать препараты.
Но я-то не психичка. Нет никаких причин, почему бы мне следовало пить наркоту или лежать в дурке. Просто я в который раз сама себя растравила. Тупица.
– Довольно сложно не обращать внимания. – Арден нервно хохотнул. – Принести тебе воды? Съездим к врачу или лучше вызвать сюда?
– Не надо. Я схожу умоюсь и продолжим, ладно?
Арден настойчиво проводил меня к ванной и очень попросил не запирать дверь.
Здесь тоже было очень пусто, только на крючках висели два полотенца, в стакане болтались зубные щетки, а в углу ванной скучал одинокий шампунь.
Я оперлась руками о раковину, включила холодную воду. Струя била в желтоватый фаянс, и брызги летели на руки и рубашку. Кожа была липкой от пота, перед глазами все еще плясали мушки.
Одной рукой я кое-как стянула носки, свернула их в комок, заткнула им слив и наблюдала, как набирается вода. Закрыла кран.
Теперь самое сложное.
Несколько мгновений я боролась с собой, а потом стиснула зубы – и окунула лицо в холодную воду.
Каждый раз, когда меня вот так крыло, я оказывалась там, в течении реки, среди заковывающего меня льда, и тело никак не могло определиться: жить ему или умереть. Клин, как говорится, клином; вот и мне нужно было взаправду нырнуть на минутку, чтобы окончательно вернуться в реальность.
С силой растерла лицо, тщательно помыла руки. Прополоскала рот. Вытерла раковину, постирала носки и пристроила их здесь же, на полотенцесушителе.
Арден стоял в коридоре, привалившись к стене, – с хмурым, нервным лицом.
– Извини, – неловко сказала я.
Жаль, что он это увидел. И перед мастером Дюме неудобно. Я предпочитала справляться самостоятельно. Ливи пилила: тебе, мол, нужен доктор; Трис поддакивала, а Бенера предлагала неделю медитаций на имена Луны. Дурные страхи приходили пару раз в месяц, иногда короткими вспышками, иногда – вот так, но я приучилась их скрывать, а на все вопросы отвечала уклончиво. Один раз мне даже удалось «выпасть» так коротко, что девчонки не успели этого заметить.
В комнате резко пахло табаком: это мастер Дюме курил на балконе. Я уселась на стул у пианино, расправила юбку на коленях.
– Так вот, про артефакт, – деловито начала я.
Но Арден снова меня перебил, подсел ближе, держал за руки, задавал какие-то дурацкие вопросы.
– У меня бывают такие приступы, – сухо объясняла я. – Это нервное, ничего такого. Мне иногда кажутся вещи, которые когда-то меня напугали, но это быстро проходит. И это не галлюцинации. Я… нормальная.
Судя по лицу, Арден сильно в этом сомневался.
– Я могу что-то… сделать?
– Ну… будет здорово, если ты не будешь улыбаться. Ну, хотя бы без зубов. По возможности. Хотя нет, не надо, это все равно только один из… короче, забудь. Давай к делу, хорошо?
Арден медленно кивнул, продолжая сверлить меня взглядом. А я принялась рассказывать.
Когда я сказала: «продала дубликат», – я несколько покривила душой. Денег мне за него не досталось, только большое спасибо и чистая совесть; и был это никакой не дубль, а мой собственный артефакт, – себе я потом сделала новый.
Я тогда жила в Новом Гитебе, не так далеко от Огица, и только планировала идти учиться. До этого я перебивалась случайными короткими подработками, а там удалось устроиться в крошечную артефакторную лавку.
Конечно же, мастерить мне ничего не позволяли, только иногда перебирать сырье, и то мастер всякий раз перепроверял за мной со всей тщательностью. Я мыла полы, мыла полы еще раз, собирала бесконечную картонную упаковку, снова что-нибудь мыла и встречала покупателей. Платили мало, зато мастер без проблем позволял мне пользоваться местным микроскопом и даже подсказал пару штук по закреплению камней.
Однажды – это была темная зима, только-только после Охоты – в лавку забежала девчонка, на вид чуть помладше меня, без пальто и даже без платка. И она слезно просила у меня что-нибудь, чтобы скрыть свой запах.
Я честно предложила ей обычные маскировочные артефакты из тех, что были в лавке. Но она показала мне почти такой же, только тусклый, разряженный.
«Он нашел меня, он все равно меня нашел, он сказал, что из-под земли меня достанет, я просто хочу исчезнуть».
И я… я не могла ей не помочь. Я не могла. И я в каком-то порыве отдала ей свой и научила им пользоваться.
Арден выспросил у меня все подробности: что за лавка, когда точно это было, как она выглядела и не помню ли я ее имени. Мои ответы он записывал, но, надо признать, все это он делал как-то без особого энтузиазма.
А вот мастер Дюме слушал с большим интересом. И, когда вопросы Ардена закончились, написал в очередной тетради:
«Это важная информация, но не объясняет главное».
– А, да. – Арден выглядел недовольным. – Кесса, а ты уверена, что твой артефакт… что он работает?
– Чего?..
Наверное, у меня было уж очень ошарашенное лицо, потому что Арден смутился.
– Ну… ты уверена?
– Ты же сам говорил! Что не чувствуешь мой запах. Или это тоже вранье?
– Нет, это правда. – Он отвел взгляд. – Но, может быть, есть что-то еще? Какие-то артефакты, заклинания, зелья? Ритуалы?
Это было… довольно обидно.
– Можем проверить, – с вызовом сказала я. – Провести эксперимент. Спорим на что хочешь, но я так обдурила не одну лису. И если бы не документы…
– Не надо никаких экспериментов, – перебил меня Арден. – Ты сможешь описать на бумаге? Объяснить, как… как у тебя это устроено.
– Да, конечно. – Я нахмурилась. – Но зачем? Любой мастер может восстановить механику. Это даже я умею, что уж говорить об артефакторах Сыска!
– В том-то и дело, что они не могут.
– Как это?
Было видно, что Арден очень не хочет отвечать. Он старательно смотрел мимо и кривился, будто от моего вопроса у него болели зубы.
– Арден?
– Артефакт смотрели две экспертные группы, – наконец сказал он. – И обе пришли к выводу, что артефакт не функционирует. Нарушен какой-то принцип Геньяра и какая-то там лиминальная аксиома. Словом, эта вещь никак не может работать.
Я как-то даже забыла и о приступе, и о дрожащих руках, и о том, как мерзнут босые ноги.
– Ерунда какая-то, – растерянно сказала я. – Он же работает. Ты же чуешь, что он работает?
– Да, – через силу сказал Арден. – Можешь мне поверить, я еще как это чую. Но не должен. Такие дела.
XXIX
Остаток дня прошел спокойно.
Арден еще раз предложил мне вызвать врача, я еще раз отказалась; он поднял взгляд к потолку, явно думая что-то нелестное о моих интеллектуальных способностях, но смирился. Сделал несколько тихих звонков и уехал.
Мастер Дюме остался в квартире. Долго плескался в душе, а потом вытащил кресло на балкон и сидел там с трубкой и четками.
А мне остались бумаги.
Арден ошибся: не Геньяр, а Гиньяри, непривычная колдовская фамилия. Это, впрочем, мало что меняло, потому что я об этом принципе ничего раньше не слышала, и «лиминальной аксиоме» в школе тоже не учили. Заключения экспертных групп ссылались на них безо всяких пояснений и изобиловали канцеляризмами, – читать это было тяжело, а понимать и того тяжелее. Я мучилась над документами около часа, а потом плюнула.
Надо будет найти какой-нибудь справочник, или учебник, или методичку, в конце концов, и попробовать еще раз.
«Принцип Гиньяри». Ну надо же.
И я снова взвесила на руке артефакт.
Я никак не могла определиться, что думаю по поводу всего этого и что чувствую. Вроде как ведь гордиться стоит, так? Что я сделала вещь, до которой никто не додумался раньше, что она такая в мире одна, а опытные мастера, те самые вороны, которым стоит быть артефакторами (в отличие от меня), даже не могут понять, как это все получилось. Это ведь, наверное, успех, да?