– Я завариваю чай, – прошелестела Бенера.
Она действительно его заваривала: холодной водой в хрустальном графине, и Ливи сразу же бросилась помогать и исправлять. С тумбы для натюрморта безжалостно смели вялые розы и подгнившую виноградную ветвь, откуда-то взялись батон и криво порубленная колбаса, а кое-как заваренный чай разлили по тяжелым медным кубкам с каменьями, от чего тот приобрел привкус краски и мгновенно остыл.
Я все равно отхлебнула из вежливости: Бенера вспомнила о людской привычке есть за разговором, и это стоило поощрить.
– Кесса, у нас проблемы, – тяжело заявила Ливи, змеиным движением заглатывая бутерброд. – Я просто не знаю, куда обращаться! Пенелопа обещала подумать, но раз уж ты теперь замужем за полицейским…
– Я работаю в Сыске, – мягко поправил Арден.
– Мы не женаты, – автоматически возразила я. – Это колдовское понятие, двоедушники вообще не…
Ливи отмахнулась от нас обоих и всплеснула руками.
– Это просто какой-то кошмар!.. Я и подумать не могла, что в современном прогрессивном мире…
– Оливия, – мягко сказал Арден, заглядывая ей в лицо и заставляя сфокусироваться. – Успокойтесь. Давайте мы с вами сделаем глубокий вдох, а затем медленно выдохнем на четыре счета. Я вместе с вами, а считать будем пальцами. Попробуем? Раз…
– Арден, – я тихонько тронула его за плечо, – она не…
Я хотела сказать «не в истерике» – но Арден недовольно дернул на меня ухом. Он отсчитывал пальцами четыре счета, и еще четыре, и еще четыре, они с Ливи дышали, а Бенера деловито тыкала в хлеб тонкой бумажной полоской, на которой она разводила краски, пытаясь попасть точно в тон.
Арден оказался прав. На пятом круге Ливи вдруг резко расслабилась, как будто из нее что-то вынули, а потом шумно, с крупными слезами, разрыдалась.
Марек завозился и заорал. Я помогла Ливи выпутать его из шарфа и забрала к себе на колени, укачивая и уговаривая немножечко заткнуться; Ливи уткнулась носом в Арденову рубашку, рыдая.
– Я не знаю, что де-елать, – кое-как выговорила она между всхлипами. – А если они убьют ее? А если сошлют в карьеры на двадцать лет? Я не понима-аю…
Арден протянул руку, явно намекая на платок или что-то похожее. Бенера вложила в его пальцы кисточку.
– Она в разочаровании, – мелодично произнесла Бенера, – ее искра в замешательстве. Мы очень волновались.
Я автоматически кивнула.
Наконец Ливи шумно высморкнулась в рукав, утерла глаза и сделала огромный глоток из кубка:
– В общем, у нас проблема.
– Что за люди ходят вокруг дома? – сразу же спросил Арден, пристально наблюдая за ее лицом. – Вооруженный росомаха и еще по крайней мере двое. Они вам угрожают?
– Нет, нет! Я наняла их в охрану. На всякий случай! Малая прислала свою горгулью, она на крыше, Бенера навесила чары, да и нет же придурков соваться в друзу лунной!
Мы с Арденом переглянулись. Интересные «случаи»; я не помнила за Ливи ни паникерства, ни паранойи, ни склонности к таким странным расходам.
Ливи высморкалась еще раз и принялась рассказывать.
Никого из нас давно не удивляет, когда Трис долго не выходит на связь.
Она веселая и компанейская девчонка – во всем, что не касается ее пары. Три или четыре раза в год, когда реже, когда чаще, она уезжает в Бризде, небольшой город под столицей, в самом сердце Кланов.
Есть города для людей, а есть Бризде – рай для избранных. Формально туда может приехать кто угодно, но земля там необоснованно дорогая, порядки странные, а соседи все сплошь из тех, чьи лица можно увидеть на первых полосах газет. Именно там стоит «семейное гнездо» Тридцатого Волчьего Советника, где живут его пара и четверо детей. Еще в Бризде есть элитная высшая школа, выпускники которой, едва ли не каждый, поступают затем в столичный университет, а также дендрарий и санаторий для высших чинов.
Трис встречают на вокзале, переодевают в «пристойное» и везут в богатый, недружелюбный дом, в котором она играет роль пары юного волчонка, только-только отрастившего жалкое подобие усов. Потом, когда взрослая девица начинает отвлекать его от учебы взрослыми желаниями, Трис так же вежливо провожают обратно на вокзал, и она уезжает в Огиц, медленно трезвея, забывая запах пары и ненавидя себя.
Она никогда не рассказывает о поездке, как будто специально избегая темы, но свежие впечатления всегда написаны у нее на лице.
В общем, то, что Трис не выходила на связь неделю, никого не удивило.
– Я подумала еще: что-то она зачастила, – Ливи нервно кусала губу, – но мало ли, что там, и она же сама велела не волноваться! А потом…
А потом она проснулась глубокой ночью от надрывного визга дверного звонка.
Трис была бледная, мокрая и одета не по погоде. У нее стучали зубы и тряслись руки, а речь была странная и рваная, как будто до этого она несколько дней беспробудно пьянствовала.
– Я ее конечно отправила в ванну, закутала, все по уму. Напоила бальзамом. Врача предложила вызвать, но Трис отказалась. Ну, я постелила ей на диване, а что еще было делать?
Наутро Трис была плоха, но не выглядела больной и охотно согласилась сидеть с ребенком. А вечером сказала: возможно, ее будут искать; и хорошо бы, чтобы не нашли.
«Вы че, поссорились?» – спросила Ливи.
Трис помялась и покачала головой.
«Ты его, что ли, кокнула?» – предположила истинная дочь колдовского народа.
Трис снова покачала головой, а потом истерически засмеялась.
– Не то чтобы я приняла это все всерьез, – продолжала Ливи, – как говорит малая, «у мохнатых такие смешные проблемы»! Но предложила, конечно, остановиться пока у меня. Ну и сколько-то дней было тихо, только Трис хандрила и питалась одним кефиром. И бормотала что-то о том, что это все «не она».
Здесь пришлось прерваться и быстро пересказать Ардену историю про Трис и ее волчонка.
Он с чувством выругался и потом сказал задумчиво:
– Возможно, этот щенок ей воет. Волчий вой подавляет волю. Надо поговорить с его отцом, Тридцатый вроде нормальный мужик, вправит сынуле мозги…
– Да он такой же отбитый, – возмутилась Ливи. – Он же давал ей деньги – на врачей маме, на училище сестрам, на квартиру и вообще. А потом заявил, что, если она будет «расстраивать мальчика», лекарства в больнице могут неожиданно кончиться! А ты же помнишь, у ее мамы…
Мама Трис зависела от этих капельниц и огромной, страшно дорогой машины, которая очищала ее кровь.
– Короче, я не особенно волновалась. Вчера пришла Бенера, мы даже неплохо посидели втроем, девчонки выпили, а мне-то нельзя… и тут приперся этот.
– Кто – этот?
– Мужик какой-то. Очень вежливый, только с пистолетом и глазами головореза. Спросил меня ласково, не позову ли я Трис Брандевуру для небольшой приватной беседы. Я сказала, что здесь таких нет.
Гость посмотрел на Ливи с укоризной и повторил еще раз. Тогда Ливи попросила минутку, закрыла дверь, пришла на кухню и рассказала все девочкам, как было. Трис побледнела, а Бенера сделала специальное лунное лицо, вышла и попросила его убраться вон.
«Ей все-таки придется однажды с нами побеседовать», – сказал гость. И ушел.
Тогда Бенера вызвала такси, Ливи покидала в сумку детские вещи, и они уехали в друзу. Зажгли охранные призмы, наняли охрану, а Ливи позвонила мне.
– Это не уголовники, – в сотый раз повторила Ливи, явно оправдываясь за возможный риск. – Кажется, они вообще из Волчьей Службы! Но Трис…
– Она объяснила что-нибудь? – перебила я.
– Не особенно. – Ливи сделала шумный глоток из кубка. – Сказала, что я «не пойму». А Бенера говорит, что ее искра не в порядке. Но ты-то поймешь? Ты-то тоже мохнатая?
– Да, – медленно согласилась я, хотя и не чувствовала особой уверенности. – А где она?
LXVII
Трис была на верхней платформе, у самой крыши. Добраться туда можно было по шести приставным лестницам, мимо десятков устрашающих картин, огромного витринного шкафа со скульптурой и полотняного кокона, который служил, видимо, для медитаций.
Лестницы слегка раскачивались, нервируя, а Арден все время принюхивался.
Верхний этаж оказался крошечным, размером, может быть, с большую кровать. Мебели здесь не было, только висели под потолком сотни бусин, пластин и колокольчиков – от каждого движения воздуха они легонько, мелодично звенели.
Трис сидела на полу, замотанная в пару пледов и съежившаяся. Она казалась маленькой, сломанной и какой-то глубоко неправильной, как будто бы нашу Трис стерли, а на ее место поставили куклу.
– Привет, – неловко произнесла я.
– И ты туда же, – хмуро сказала мне Трис, бросив короткий взгляд на Ардена.
И отвернулась.
– Иди вниз, – тихо попросила его я. – Мы поболтаем… о своем.
Арден бросил на Трис длинный, странный взгляд, но подчинился. Я присела рядом с ней.
– Трис…
– Как ты могла? – глухо спросила она, сбрасывая мою руку с плеча. – Я думала, что хотя бы ты не клюнешь на эту дрянь!
– Это не запах, – возразила я. – Я его не чую.
– Он промыл тебе мозг!
– Просто так… получилось.
– Да ты двинулась, если правда так думаешь.
Она опустила голову еще ниже, полностью скрывшись в одеялах.
– Он обещал меня отпустить, – тихо сказала я.
– Ну и что теперь? Мало ли кто и что обещал! Ливи вон бывший обещал быть с ней в горе и радости, и где он теперь?
– На крови обещал.
– И ты поверила?! Нельзя им верить. Никому нельзя верить!
И она засмеялась.
Я смотрела на нее и никак не могла понять, что не так. Трис, очевидно, не совсем в себе, она зла и напугана, – но как будто бы было что-то еще. Она вся неуловимо изменилась: то ли располнела, то ли отекла, то ли выцвела как-то; глаз никак не мог зацепиться за что-то, и все равно что-то тревожно царапало сознание.
– Трис, давай поговорим, – я придвинулась ближе. – Что случилось? Ты ездила в Кланы?
Она помолчала, а потом сказала без всяких эмоций в голосе: