— Что, если пойти в местный Совет: так, мол, и так — мы, студенты первого ленинградского медицинского, потеряли рюкзак, а в нем все деньги, сжевали уже плащ, одолжите, мол, вернем из стипендии.
— Чепуха. Надо найти халтуру.
— А что мы умеем?
— Все-таки физически здоровые люди. В расцвете лет. На особо квалифицированную работу мы претендовать не будем. Ну, наколоть дрова…
— В Крыму, в июле — дрова… Может быть, по специальности что-нибудь? Препарировать труп или сделать фистулу собаке?
Слышится гудок. Из-за деревьев появляется нос «Волги». Машина останавливается и глохнет. Ее пробуют завести, не заводится. Еще раз — не заводится.
Из машины выходит профессор. Это небольшого роста человек в очках, лет сорока.
— Черт, та же история…
— Профессор Фиолетов… — шепчет Саша, схватив Толю за руку.
На полянке появляется жена профессора — Татьяна Ивановна.
— Осторожно, Миша, тут какой-то ров.
— Останемся здесь? Смотри, как красиво.
— Пошли искупаемся, — тихо говорит Саша Толе, и они уходят.
— Миша, — обращается к мужу Татьяна Ивановна, — директор не заявит в милицию?
— Ну, и что? Пусть поищут наши трупы в море. Зато на будет проклятого гонга к завтраку. Буду есть, когда захочу. Не увижу больше ни доктора Фукса, ни товарища Козлова во всесоюзной полосатой пижаме, ни мадам Козлову с ее медицинскими вопросами, ни культурника Васю с его гениальными шарадами и аккордеоном.
— Тут, конечно, красиво… но как-то без удобств…
— Зато — ни души. Человек имеет право на одиночество. Это надо было бы записать в Конституции. Меня не будут сто раз в день бодрым голосом спрашивать: как жизнь? Как дела?
— Ты становишься человеконенавистником.
— Обывателененавистником! Мы тут прекрасно устроимся. Как первобытные люди. Сошьешь мне трусы из рыбьей чешуи. И зачем мы мучаемся в этих чертовых домах отдыха? И без того весь год регламент: клиника, лекции, прием больных, кафедра. Даже удовольствия связаны с регламентом. В театр — в семь тридцать, в консерваторию — к восьми. Лети, спеши, успевай дома одеться, в театре раздеться. В двенадцать спать, в восемь вставать, к девяти в институт. И когда наконец приходит отпуск, вместо свободы — новый регламент: подъем, завтрак, обед, мертвый час, кино. И целый день со всеми здороваешься, как приговоренный: здравствуйте, доброе утро. Как спали? Приятного аппетита! На здоровье. Спасибо.
— Успокойся, дорогой. Тебе нужно серьезно отдохнуть. Ты последнее время стал таким раздражительным.
— Думаешь, легко мне далась эта история с Вадимом.
— До сих пор не пойму — почему ты не выступал на Ученом совете?
— Сам не знаю… тебе покажется мелочью — я неудобно сел. Зажали меня со всех сторон — вставать как-то неловко… И, кроме того, надоели драки, надоела собственная принципиальность. Она уже стала превращаться в нечто вроде чести старой девы. Подумаешь, проскочит еще одна пустая диссертация…
— Значит, ты поступил так, как хотел?
— Как хотел, как хотел… Ладно. Давай устраиваться.
На поляне появляется капитан милиции.
— Инспектор милиции капитан Целуйко.
— Здравствуйте, — отвечает профессор.
— Простите, это ваша «Волга»?
— Моя.
— Разрешите права.
Профессор подает ему права.
— Я разве нарушил что-нибудь?
— А что за прокол в талоне?
— Придрался тут один из ваших. По Ленинграду езжу сколько лет без нарушений.
— Не сердитесь, по здешним дорогам нужно ездить особенно аккуратно, а то задавите человека — себе отпуск испортите, и ему неприятность.
— Я думаю, неприятность!
— Москвичи и ленинградцы приезжают к нам гордые: «Что нам ваша провинция». Погордятся, погордятся, потом, глядишь, со всей семьей на повороте — в пропасть! Хотите здесь расположиться?
— Да.
— С водой только будут затруднения.
— Почему?
— Один колодец. На этой даче.
— Что ж, у них нельзя воды попросить?
— Попросить можно.
— А что же?
— Да так… увидите сами… желаю отдохнуть.
— Простите, где дача Потапенко? — подойдя к ним, спрашивает девушка. В ее руке маленький чемоданчик.
— Инспектор дорожной милиции капитан Целуйко, — козырнув, представляется капитан.
— Лена, — отвечает девушка.
— Вы ищите товарища Потапенко?
— Да. То есть нет, то есть да.
— Дача Потапенко — вот она.
Вдруг Лена, почти падая, садится на землю.
— Что с вами?
— У меня есть валерьянка, — говорит Татьяна Ивановна.
Лена пытается встать.
— Нет, нет, спасибо.
— Вот, деточка, выпейте.
— Спасибо, все прошло.
— Позвольте донести чемоданчик… — предлагает капитан.
— Он легкий.
— Ну, Таня, пойдем устраиваться, — говорит жене профессор. Они уходят с полянки.
— Вы издалека? — спрашивает Лену капитан.
— Из Сибири.
— Отдыхать?
— Да. То есть нет.
— Извините, что расспрашиваю. Это не по службе. Если не хотите отвечать…
— Нет, почему же… А вы всегда здесь? Это ваш пост?
— Пост… нет. Просто послали разыскать одного человека.
— Украл что-нибудь?
— Да нет… Человек знаменитый.
— Нашли?
— Засек. Жив-здоров. Вот возьмите, тут мой телефон, а то вы одна, без спутников… Мало ли…
— Зачем я буду звонить в милицию?
— Вы не поняли. Я в совершенно личном порядке.
— Ну, спасибо.
— До свидания.
— До свидания.
Капитан очень бережно пожимает Ленину руку.
— А как ваша фамилия?
— Просто Катя, — смутившись отвечает Лена.
— Очень приятно познакомиться. Мне послышалось, вы раньше сказали «Лена».
— Это меня в детстве так называли. Уменьшительное имя. Настоящее Екатерина, уменьшительное Лена.
— Очень интересно.
— Глупо, конечно.
— Всего лучшего.
Капитан уходит.
Оставшись одна, Лена приближается к калитке дачи. Останавливается в нерешительности. Протягивает руку к звонку. Не позвонив, отходит. Возвращается. Наконец дергает звонок.
Из калитки выходит Дуся.
— Алё. Вам кого?
— Простите, пожалуйста. Это дача Потапенко?
— Вы, наверно, по объявлению?
— По какому объявлению? Ах, объявлению… Да, конечно, по объявлению.
— Тогда пойдемте. Я вам покажу.
— Что покажете?
— Как что? Вы ведь по объявлению?
— Да…
— Так я вам покажу комнату, которая сдается. Это не совсем комната. Мы написали мансандра. Вы одна?
— В каком смысле?
— Жить у нас одна будете?
— Жить у вас?
— Комната за месяц тридцать. Плата вперед. Посмотрите, какой от нас вид! Вид тоже что-нибудь стоит. До моря два шага. Мед у нас свой. Фрукты. Кушайте от живота.
— Как от живота?
— Сколько желательно. Только не выносить. Квартирантов у нас двое. Тихие, сплошная интеллигенция. С детьми не пускаю.
— А у вас самой нет детей?
— Нет, не беспокойтесь. Пойдемте посмотрите мансандру.
— Видите ли, я не могу все деньги отдать вперед. У меня только пятнадцать рублей.
— Э, нет… Так не пойдет.
— Остальные через несколько дней. Мне вышлют, когда я сообщу адрес. Возьмите…
— Ну, что с вами делать? Авось не обманете.
— Сегодня дам телеграмму.
— Пойдем, посмотрите мансандру.
— Ничего, мне понравится.
— Нет, посмотрите. Так не делается. Проходите…
— А хозяин дома?.. Товарищ Потапенко?
— Нету.
— Ну, пойдемте.
Лена входит в калитку. Дуся собралась было пойти вслед за ней, но из лесу выходят Кузьма Кузьмич с женой — Ириной Николаевной.
— Хозяйка, я плотников видела, которые вчера у вас работали… — говорит Ирина.
— Идут?
— Нет, нанялись в археологическую партию, не ждите их…
Вытираясь одним полотенцем, возвращаются на полянку Толя и Саша. Они останавливаются, услышав разговор Ирины Николаевны с Дусей.
— Свиньи. Кажется, я им цену дала, — огорченно говорит Дуся.
— Найдутся другие.
— Хорошо вам говорить, а мне зарез ремонтироваться. У меня древесный жучок в балках завелся. И второй этаж надо ставить.
Саша шепчет Толе на ухо:
— Понял?
— Что?
— Она ищет плотников, а мы — заработка.
— Ирина Николаевна, курочку вам оставить? — спрашивает Дуся. — Из дома отдыха просили, жалко отдавать.
— У нас еще вчерашняя осталась.
— Как хотите. Только что зарезала.
— Ладно, оставьте. Пойдем, Кузьма.
Ирина Николаевна с мужем входят на дачу.
Дуся собралась было тоже идти, но ее останавливает оклик Саши:
— Хозяйка, а хозяйка?
— Чего вам?
— Здравствуйте.
— Здравствуйте.
— Скажите, где тут дача Волкова?
— Волкова? Не слыхала.
— Плотный такой. Зеленая «Волга» у него.
— Нету тут Волкова.
— Он ясно сказал — Волков… А может быть, я спутал? Черт, адрес на газете записал.
— А вы, часом, не плотники?
— Плотники. Пошли, Анатолий.
— Зачем вам идти, у меня есть работа.
— Неудобно, ждет человек, — отвечает Саша, собираясь уходить.
— Ребята, не торопитесь. Давайте договоримся. У нас вот она, дача. Что вам искать?
— Как ты, Анатолий?
— А ты?
— Да нет, неудобно как-то перед человеком.
— Неудобно, — подтверждает Толя.
Но Дуся ни за что не хочет их отпустить:
— Что значит — неудобно? Вы даже не знаете, где его искать.
— Гм… А, Анатолий?
— Ну, решено, — говорит Дуся, — я купила еще одну щитовую дачу, разобрала и привезла. Нужно ее поставить на первую, как второй этаж. Понимаете?
— Чего ж тут понимать? Дело знакомое.
— У вас уже была такая работа?
— Недавно тут одну дачу таким же манером ставили.
— Так это вы у Федоровых работали?
— А то кто?
Дуся осторожно задает главный вопрос:
— А сколько бы вы, к примеру, взяли?
— Да как сказать, — тянет Саша. — И чтоб вас не обидеть, и нам чтобы не обидно.
— А все-таки?
— Пора удирать… — шепчет Толя на ухо Саше.
Однако Саша не обращает на него никакого внимания.