С первых дней существования этой Солнечной системы все формы жизни были слиты воедино, и, погибая, одна из них питала другую. Жизнь пришла на Землю из Космоса в кембрийский период. Развиваясь, жизнь приобрела формы животных, растений, рептилий, насекомых, - всего, что когда-то наполняло мир. Сейчас многое исчезло.
Почему же исчезли многие формы жизни? Потому что галактические потоки, которые определяют существование Солнца, сейчас разрушают его. Эти же потоки контролируют животную жизнь, и сейчас они сводят ее на нет. То же будет и с Землей. Природа деградирует. Все формы сливаются! Они всегда были взаимозависимы, - одна всегда жила за счет другой, - и теперь они объединяются еще раз. Являлись ли тамми людьми, или это были растения? А меховые? Это люди или растения? А другие существа, живущие в этой огромной теплице: траверсеры, уиллы, сталкеры, которые размножаются семенами, а мигрируют, как птицы, - куда их можно отнести?
Я спрашиваю себя: «Что я?»
Морэл вновь умолк. Слушатели переглянулись.
- Все мы по какой-то случайности были сметены в сторону и остались вне процесса регресса. Мы живем в мире, где каждое новое поколение все больше теряет присущие ему характерные черты. Жизнь стремится вернуться к началу - эмбриону. И тогда процесс будет полностью завершен. И тогда галактические потоки отнесут споры в другую вселенную так же, как они в свое время принесли Жизнь на Землю. Процесс уже начался: эти зеленые пальцы вытягивают жизнь из джунглей. При постоянно повышающейся температуре процесс этот ускорится.
Пока морэл говорил, его вторая половина, контролирующая траверсер, начала опускать его, и сейчас они плыли над густыми джунглями, над банианом, покрывающим весь освещенный континент. И, словно покрывало, всех сразу же окутало тепло.
Уже виднелись другие траверсеры, не спеша скользящие вверх и вниз по своим паутинам. Мягко, без рывков, траверсер, направляемый морэлом, опустился на Верхний Ярус.
Грэн тут же встал и помог подняться на ноги Яттмур.
- Ты - самый мудрый из всех существ, морэл, - сказал он. - Но я не испытываю грусти, покидая тебя, потому что вижу: теперь ты позаботишься о себе сам. В коту концов, ты - первый грибок, разгадавший загадку Вселенной. Мы с Яттмур будем помнить о тебе, живя в теплом Среднем Ярусе Вечного леса. Лили-йо, ты идешь со мной или так и будешь кататься на растениях?
Лили-йо, Харис и другие тоже вскочили и смотрели на Грэна со смешанным чувством враждебности и беззащитности, чувством, так хорошо знакомым Грэну.
- Ты уходишь от своего друга и защитника - морэла? - спросила Лили-йо.
Грэн кивнул.
- Вы нашли друг друга. И теперь вы должны решить, как это когда-то сделал я: олицетворяет ли он собой добро или же зло. Я принял решение. Я забираю с собой Яттмур, Ларэна, женщин-араблеров и ухожу в лес. Я принадлежу ему.
Он щелкнул пальцами, и разрисованные женщины послушно поднялись.
- Грэн, ты остался таким же упрямым, - сказал Харис с раздражением в голосе. - Пойдем с нами в Истинный Мир - он лучше, чем джунгли. Ты же слышал, как морэл сказал, что джунгли обречены.
К своему огромному удовольствию, Грэн понял, что может использовать этот довод в свою пользу, то есть сделать то, что ранее ему было недоступно.
- Если то, что говорит морэл, - правда, Харис, тогда твой, другой мир, так же обречен, как и этот.
Раздался громкий голос морэла:
- Ты прав, человек. Но ты еще не знаешь моего плана. В мозговом центре траверсера я нашел информацию о других Мирах, находящихся далеко отсюда, которым светит другое солнце. Траверсера можно заставить предпринять это путешествие. Я, Лили-йо и другие, - будем находиться внутри в безопасности, будем питаться его плотью, пока не достигнем новых миров. Мы просто последуем за зелеными пальцами, попадем в галактические потоки, и они отнесут нас на новое место. Ты просто обязан отправиться с нами.
- Я устал носить и не хочу, чтобы носили меня. Уходите. Я желаю вам удачи! Заполните целиком новый мир людьми и грибками.
- Ты же знаешь, что эта Земля сгорит в огне, глупец!
- Это сказал ты, о мудрый морэл! Но еще ты сказал, что этого не произойдет в течение многих поколений. Ларэн и его сын, и сын его сына будут жить в зелени и не станут вариться внутри у растения, совершающего путешествие в неизвестность. Пойдем, Яттмур. Эй вы, женщины, вы тоже идете со мной.
Яттмур отдала Ларэна Грэну, который посадил его на плечо. Хорис шагнул вперед и вытащил нож.
- С тобой всегда было трудно, - сказал он. - Ты даже не знаешь, что творишь.
- Может быть, но зато я знаю, что делаете вы. Не обращая внимания на нож, он начал осторожно спускаться с траверсера. Они спускались, держась за волоски до тех пор, пока не ступили на ветку баниана. Сердце Грэна наполнилось радостью, когда он взглянул на зеленую глубину леса.
- Ну, вот, - сказал он весело, - здесь будет наш дом. Опасность была моей колыбелью, но те знания, которые мы получили, защитят нас! Дай мне руку, Яттмур!
Все вместе, они спустились в листья. Они даже не оглянулись на траверсера, который медленно поднялся и поплыл от джунглей к зеленоватому небу, а оттуда - в бесконечную голубизну Космоса.
ГАЛАКТИКИ КАК ПЕСЧИНКИ
Из множества законов внешнего мира один стоит выше всех: Закон Скоротечности. Ничто не вечно.
Из года в год опадают листья с деревьев, рушатся горы, сгорают галактики, как большие сальные свечи. Ничто не вечно - за исключением Времени. Изнашивается покров Вселенной, но время не стареет. Время - это башня, бесконечная шахта; Время чудовищно и невероятно. Время есть Бог. Гуманные и бесчеловечные личности нанизываются на Время, как бабочки на картонку; да… и хотя крылья расправлены - о полёте забудь.
У Времени, как я у воды, может быть три состояния - твёрдое, жидкое и газообразное, В настоящем - это поток, который невозможно схватить. В будущем - это спускающийся вуалью туман. В прошлом - оно застывает и покрывается льдом; и ещё мы называем его Историей. Впоследствии оно ничего не показывает, креме наших печальных образов; оно - лишь кривое зеркало, отражающее наши ограниченные истины. Оно так велико для человека, что становится невыносимым; оно столь неопределённо, что порой оказывается враждебным.
Некоторые наблюдения, которые далее будут приведены, записаны людьми, имеющими отношение ко Времени. Некоторые - воссозданы. Одни из них - мифы, искусно замаскированные под истину достаточно давно, чтобы их принимать за таковую. Но все они - отрывочны.
Огромное зеркало прошлого разбито. Его осколки лежат попранные в пыли. Когда-то оно украшало стены всех дворцов; сейчас - остались лишь осколки. И эти осколки вы держите в руках.
1. ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ ВОЙН
Начнём - хотя, конечно же, не существует никакого начала, - с первого осколка - Это - осколок незнакомого старого мира, где облака национализма собрались в тучи и разразились штормом войны.
Над забытыми континентами - Азией, Америкой, Африкой - летают ракеты смерти. Преследуемые люди этого дня не могут до конца постичь истинной природы борьбы, в которую они втянуты.
Те обыкновенные чёрные, белые и седые, которые определяют политику, с готовностью издают талмуды мироздания. Но за этими фолиантами - факторы, едва ли понимаемые в министерских кабинетах Пекина, Лондона, Каира или Вашингтона, факторы, которые уходят корнями в глубокое и дикое прошлое рас; факторы инстинктов и разрушенных инстинктов; факторы страха, страсти и опустившегося сознания; факторы, неразрывно связанные с юностью рода человеческого, и которые неясно вырисовываются во всех человеческих отношениях, как непреодолимая горная цепь.
Итак, люди уничтожали друг друга вместо того, чтобы бороться самим с собой.
Самые мужественные искали выход. И, чтобы ускользнуть от потоков мерзости, направляли свои усилия на прорыв к ближайшим планетам Солнечной системы; трусливые - покоились в объятиях Морфея в огромных приютах-ульях, названных мечтальниками, где комфорт фантазии заглушал хищный рык войны.
Ни то, ни другое не гарантировало полного спасения: когда начинается землетрясение, ему подвластны и дворцы и шалаши…
И вполне уместно поэтому, что первый фрагмент начинается с человека, беспомощно сидящего в кресле под грохот разрывов падающих бомб.
Директор Мечтальника № 5 соскользнул с кресла, стоящего напротив безмолвного пульта управления. Вопрос, касающийся Флойда Милтона, угнетал его своей необузданностью.
Время от времени далёкий разрыв снарядов возвещал: атака противника все ещё продолжается, что никак не могло приободрить Директора. Немного подумав, он решил, что, спустившись в убежище, тем самым убьёт двух зайцев: личная безопасность - во-первых, и возможность заглянуть в мысли Флойда Милтона - во-вторых.
Размышляя над уже принятым решением, он вошёл в лифт и погрузился в прохладные глубины Мечтальника. Сегодня днём Директор случайно повстречал Милтона. Тот был похож на смерть.
На спальных уровнях как всегда было влажно, а в воздухе витал запах спирта, которым обычно пользовались роботы-массажисты.
- Слизняки! - громко произнёс Директор, обращаясь к рядам спящих.
Те лежали в состоянии прострации. Шлемы обратной связи плотно облегали их головы.
Время от времени такого спящего следовало сворачивать, как ёжика, до тех пор, пока его ступни не оказывались на плечах, а спина не выгибалась дугой. Робот с прорезиненным механическим кнутом активно обрабатывал его. Затем распрямлял спящего и начинал тузить его по груди, аккуратно минуя места, где к телу крепились свисающие с потолка кабели питания.
Каково бы ни было умственное состояние клиента, его всегда поддерживали в хорошей физической форме.
И все время они спали и видели свои тайные сны.
- Слизняки! - в сердцах повторил Директор.
Трудно было добиться того, чтобы Директор Мечтальника любил своих подопечных по долгу службы; один внутри огромного пространства, забитого ячейками автоматического мечтальника, ему доставляло удовольствие подглядывать за грёзами этих безнадёжных зомби.