Вот именно этим, запомненным, путём они и воспользовались. Пришлось открыть две намертво приржавевшие решётчатые панели, протиснуться через длинный ход, совершенно закопченный… и, похоже, не так давно горевший. Кабели здесь горели так, что медь сосульками набрякла, зелёными и чёрными подтёками обезображенными. Сажа так и висела в воздухе, едва шевельнёшься, просто дышать нечем. А тут ещё и крючки, к которым кабели подвязывались, — вот уж наказание, — торчали из стен, цепляясь за всё, что только можно.
Трижды вознёс Егор благодарственную молитву Господу-Аллаху за то, что надоумил тот его перед самым поворотом на Комбинат, прихватить себе армейский шлем одного из шатунов! Хорош бы он был сейчас без ночного зрения! Чёрт с ним, с ненадёжным СЦН и бесполезными шлем-ларингами, но то, что он сейчас всё во тьме видит, это просто спасение ему! Да и голове защита… уж сколько раз он башкой к крючкам, стенам и прочим твёрдым вещам прикладывался! Не уберёг бы он тут свою несчастную голову, если бы только в косынке и маске был, как в дозоре привык…
Однако, хорошо ещё и то, что во все предыдущие относительно спокойные дни он не слушал нытьё Ромки-джи и осторожничал — свои рюкзаки они везде таскали с собой. Как, кстати, и Савва с Зией, упокой Господь-Аллах их души на тенистых пажитях! В живых их уже нет… а мы и молитву не прочли над телами… вот, шайтан, мысли путаются. Так… вдох, задержал дыхание… настройся… вы-ы-ы-ыдох… фу, полегче, вроде! В общем, шли бы сейчас, идиоты, без рюкзаков. Как нагишом бы шли, солнцу и песку открытые. Так что, хоть и цепляются наши мешки за все выступы и железяки, но это, уж, так Господь-Аллах сподобил — во всём есть шайтан-сторона! Ношу свою не потеряли, но зато и пробираться с ней невмоготу.
— Давай, друг, давай! Сдохнем, ведь, здесь, как крысы в метро! Не отставай!
— Дай передохнуть, Егорка… не могу уже.
— Эх… нельзя же здесь торчать!
— Пять минуток, чуть-чуть, а, Егор?
— Ну, хорошо. Устроим тогда привал на пять минут. Только ты ко мне подползи, а то торчишь где-то у шайтана в заднице. Поворот направо видишь?
— Подползаю…
— Не сворачивай. Ползи прямо, я метрах в пяти за ним… шайтан, не видно ни хрена в этой саже!
Они торчали в этой горелой чёрной трубе, как два крысюка в ловушке. Дышали через повязки, натянув на лицо маски. А когда наконец-то миновали зону пожара и чёрные, как демоны ада, пробрались короткими коридорами к лючку, ведущему в тоннель, то обнаружили, что он забит высохшим до хрупкости мусором. Видать, не один год его швыряли… еле-еле проковыряли себе дорогу. Ветошь какая-то, бумаги слежавшиеся… разрывать всё это надо было осторожно — нет-нет, да и попадётся в мусоре металлическая, перекрученная вдрызг, колючая дрянь.
Протиснулись и чуть не взвыли — бетонная плита, вывалившаяся из раскрошившейся стены, опасно висела на ржавой арматуре, преграждая путь. Тут пробираться — это уж впрямую терпение Сатаны испытывать!..
А куда деваться? Тихонько ползли, стараясь вжаться в загаженный столетиями и усеянный обломками бетона пол. Проклятая плита царапала по спине… и, кажется, даже покачивалась. Егор отгонял от себя мысли о том, как невыносимо больно будет, если плита осядет и передавит тебя пополам. «Застрелюсь! — подумал он. — Ромку-джи упрошу, чтобы прямо в голову стрелял. Если говорить смогу, конечно…»
Страшно было. Страшнее, чем во снах кошмарных!
Но протиснулись! По уму надо было, конечно, попытаться плиту эту обрушить, чтобы другим вход перегородила, но делать этого Егор не рискнул. Шуметь ему совсем не хотелось. Да и в тоннель не один ход вёл. И, наверное, далеко не все они на карте даже у комбинат-старикашки были.
Потянулись длинные комнаты с битой техникой. Распределительные щиты, генераторы какие-то… а может, и не генераторы — пойди, разбери! Ромка-джи под конец комнат с этими разваливающимися чудесами техники Старых Людей нашёл какую-то абсолютно неповреждённую штуку. Стальная, причудливая, с разноцветными стёклышками в круглых глазках, ни на что не похожая и совсем-совсем не ржавая. Дёрнул её Ромка-джи раз-другой… и оторвал от стены, только проводочки тонкие хрумкнули. Он уже совсем, было, настроился втихую это чудо с собой прихватить — Егор запретил. Мало ли что, — может эта дрянь вся малиновым светится, ежели её Савиным компом сканировать? Ромка-джи с сожалением вынул из рюкзачка таинственную железяку и, вздыхая, аккуратно положил на пол, к стене. Хорошо, хоть, всего два раза оглянулся и воздушных поцелуев не посылал, навек прощаясь… хе-хе!
Метров пятьдесят пришлось по обломкам, наваленным до потолка, пробираться. Да что же у них здесь всё в проводах-то, шайтан бы их всех побрал?! Торчат в разные стороны, как вьюн-хватайка, цепляются за всё. А в какой-то ужасный момент груда обломков бетона вперемешку с непонятного вида шкафами, напичканными невесть какими деталями, вдруг с шумом просела под Егором, пробирающимся впереди. Что-то тяжёлое упало ему на спину… и на бесконечно длинную секунду Егор поверил, что сейчас его начнёт давить тупая сила, выпуская кишки в комбез…
Но перепуганный Ромка-джи, кряхтя и ругаясь, отвалил эту штуку и они, тяжело дыша и почти ничего не видя в облаке поднятой цементной пыли, испуганно заторопились вперёд, подальше от этого страшного места. Почти сразу же нога Ромки-джи провалилась куда-то в путаницу жёстких проводов и гнутой арматуры. Благодарение Господу-Аллаху, не зажало ему ногу! И не сломал её, счастливчик! А то, ведь, капкан капканом!..
И пришли-таки, пришли! Нырнули через нижний этаж, где было всё нетронутым, даже металлические шкафы с открытыми сиротливыми дверцами, спустились по лестнице ещё ниже и оказались в коридоре, упирающемся в закрытую ветхую дверь. Егор пнул дверь ногой, осторожно шагнул вперёд и осмотрелся. Понял, что стоит в огромной комнате, похожей на кабину космического корабля, какими их в фильм-файлах про Ивана-батыра и Лунную Деву показывают.
Огромная комната! Под высоченным потолком трубы рядами извиваются, гигантские ящики рядами потухших лампочек слепо нависают. Вверх винтовая лестница в потолок уходит, да и в самой комнате, размерами не уступающей главному залу Храма городского, под потолком несколько переходов с решётчатым полом и тонкими перилами видны. Ромка-джи рот разинул, даже под маской видно. Вот уж где ему порыться, посмотреть, что и как!
А в торце комнаты — дверь железная и штурвал на ней, точно такой же, что и на двери в шлюзовую камеру-комнату у Симеона. Вот тебе и пришли!
Покрутили штурвал, подёргали дверь — бесполезно. Полезли по винтовой лестнице, да она вела прямиком в нагромождение бетонных плит, обвалившихся сверху. Господь-Аллах, потолок-то весь в трещинах! Видать, что рухнуло всё наверху так, что, без малого, чуть потолок не проломило.
— Ромка-джи, выбивать надо дверь, понял?
— А возьмёт?
— Посмотрим… жаль нет у нас с тобой, толком, ни черта!
— Погоди, Егор… это же опасно. А ну, как потолок обвалится? Тогда нам крышка… а может, и нет. Если соседняя комната выдержит, то уцелеем. Может, обратно пойдём? Вдруг другой выход есть?
— Нет, Ромка-джи, нет там ничего, сам же видел. Мы бы его не пропустили…
— Помнишь, Симеон говорил, что на электричество в таких дверях опасно полагаться? Может, просто нам сил не хватило дверь тянуть? Приржавела. Комбинатовским она без надобности. Видно же, что здесь никто не ходит — в пыли всё по щиколотки!
— Не хватило, так не хватило. Пошли назад. Встанем в проёме, одновременно дёрнем из подствольников и сразу в стороны, чтобы стена прикрыла, понял?
— Понял, конечно, чего тут не понять? — уныло ответил Ромка-джи.
Они приготовились. На счёт «раз, два… три!» выпалили одновременно и отскочили по сторонам дверного проёма. Рвануло, густо харкнув через проём пылью и непонятно чем, затянуло всё мутной пеленой напрочь. Пришлось чуть подождать и позже на карачках, на ощупь пробираться к двери, обливаясь холодным потом от мысли о том, что именно сейчас и рухнет сверху проклятый потолок.
Добрались и чуть не расхохотались оба! Дверь, на вид такая солидная, бронебойная такая на вид… оказалась дохленькой, по сравнению с толстой дверью Симеонова тайного помещения. Выбило её к шайтановой матери, перекрутило двумя зарядами, разорвало по краям, где штыри замков в гнёзда вставлены были. Наверное, и одного заряда хватило бы, да кто же мог знать? Не до скупости сейчас, уходить надо. Итак, уж они давным-давно здесь под землёй ползают… хотя, если по часам посмотреть, так, оказывается, не так уж и долго…
Выбрались в комнату поменьше. Да не комната это вовсе! Это что-то вроде перекрёстка. Несколько тоннелей в разные стороны расходятся, откуда-то сверху, наверное с самой поверхности, цепи с крюками висят и бадья здоровенная на этих цепях покачивается с горловиной в днище. Ну, ясно. Что-то сверху в бадью сыпали, вниз доставляли и дальше везли, куда требуется. Вон, пожалуйста, пара пустых вагонеток в малых боковых тоннелях торчат, почти напрочь закупорив их своими боками. А за слегка раздвинутыми толстыми створками ворот, ходившими когда-то на стальных колёсиках, большой тоннель виден и в него уже две ветки рельсов уходят. Ну и ворота! В Ромку-джи толщиной, здоровенными цепями в движение приводились. Не распахивались, а разъезжались в разные стороны. Ох, и лязгало, наверное, всё это хозяйство! Вот за эти ворота нам и надо попасть. Это и есть тоннель, в «чистый» цех ведущий.
И снова повезло, не надо было створки раздвигать. Вот тут и подствольники вряд ли помогли бы! Очень уж всё старинное, прикипевшее, приржавевшее друг к другу. Прошли спокойно, только рюкзаки снять пришлось. Вот и начались, наверное, самые опасные места. Кто его знает, может сейчас у комбинат-мастера «комары» где-то рядом болтаются? А то и «тараканы», о которых Зия рассказывал.
А что? Вполне могло такое быть. Выпустил старик «тараканов», каждый из которых в пару миллиметров длиной, и пошли они плодиться из подручного материала, заселяя развалины Комбината, протискиваясь в щели, ползая по развалинам, заселяя все ходы, тоннели и шахты, здания, коммуникации и любые уцелевшие трубы, вплоть до канализации. И не просто так, как это насекомые делают, которые гнездовищами живут, а по чётко выверенной, на ходу меняющейся схеме. Как это армейские говорят, — рассказывал Савва, — «сетку тянут». Где-то для нормального наблюдения и пары тараканов хватит, а где-то они через каждые полметра затаились.