Лядов остался удовлетворен осмотром киосков, которые находились у него, как и кладбище, в «доверительном управлении». Эта точка была оформлена на «управляющую компанию» тёти Матвея Алексеевича.
На часах было без пяти три, он двинулся к отдельному лифту, одноместному, с непрозрачной кабинкой, с одной цифрой на пульте – «4». Это был этаж губернатора.
Из лифта Лядов уже с робостью ступил на ласково ворсистый ковролин бледно-лимонного цвета, устилавший всё пространство губернаторского этажа. Здесь еще один постовой, майор, подчеркнуто строгий, с пистолетом, нарочито – чтобы всем было видно – торчащим из нагрудной кобуры, внимательно изучил депутатское удостоверение Лядова, сверился со списком приглашенных к губернатору, по телефону без циферблата сделал звонок секретарше шефа, коротко и очень тихо сказал: «Лядов прибыл».
И кивнул депутату, мол, проходите. Лядов пошел на сомкнутые двери из толстого черного стекла, которые разомкнулись непосредственно перед ним и сомкнулись тотчас за его спиной, едва он пересек невидимый луч скана. Затем он потянул на себя за бронзовую ручку-набалдашник высокую тяжелую, из мореного дерева дверь, которая подалась на удивление легко.
Секретарша поверх очков царственно глянула на Лядова.
– Заходите. Вас ждут.
Лядов преодолел еще две двери тамбура перед губернаторским кабинетом и… одеревенел. Губернатор быстро шел к нему, радостно улыбаясь при этом! Лядов поспешно шагнул навстречу, протянул руку. Губернатор пожимать руку не стал, по-братски обнял Лядова, увлек за собой, повел к стоявшему в дальнем углу шикарному гарнитуру для доверительных бесед – двум креслам белой кожи, между которыми был также белый столик с позолоченной по окружности окантовкой. На нем располагался также круглый хрустальный поднос, в секциях которого ровненькими сегментами лежали курага, изюм, колотые грецкие орехи, фисташки… И тут же стоял кругленький графинчик с коньячком и две кругленькие пузатые рюмочки. Лядов не ожидал такого вдохновляющего поворота дела, помня, как грубо и насмешливо вел себя с ним губернатор вчера на дне рождения своей жены.
– Давай-ка по рюмочке, – предложил губернатор, уже разливая коньяк.
– Неудобно как-то, Андрей Ильич, – замялся для приличия Лядов.
– Расслабься, – губернатор протянул ему рюмку. – Посидим по-человечески, поговорим…
Лядов аккуратненько, двумя пальцами, принял от губернатора рюмку, медленно выпил. В ней оказался не коньяк, а некий животворящий бальзам на неведомых травах. Взглянул на губернатора: не снится ли? Нет, не сон. Это была явь, приятнейшая явь, что и тревожило Лядова. Что за чудо такое, как это понимать?
– Разволновал ты вчера мою жену. Она в этой штучке чуть спать не улеглась, – как-то по-домашнему произнес губернатор, имея в виду бриллиантовое колье, и прозвучало это как большое губернаторское спасибо за «штучку».
– Я же, Андрей Ильич, от чистого сердца! – взволнованно сказал Лядов, будто извинился за доставленное супруге губернатора беспокойство.
– Я, Матвей Алексеевич, понимаю, что от чистого сердца, – успокоил его губернатор и повернул разговор к делу, – потому и решил посоветоваться именно с тобой.
– Я весь внимание! – Лядов подался вперед, выказывая готовность, чувствуя при этом, как бальзам горячит кровь, гонит её к лицу молодым румянцем.
– Через год у нас выборы губернатора, – тихо и раздумчиво произнес Андрей Ильич. – Это разговор между нами…
Вместо заверения в том, что он никогда и нигде не расколется, Лядов вполголоса, с приятной для губернатора досадой, воскликнул:
– Да из кого тут выбирать-то?!
– Э-э, дурное дело нехитрое! У нас же это как делается? сначала там келейно назначат, а потом его здесь через выборы проведут…
Сказав «там», губернатор показал, пальцем за спину, куда-то в сторону своего рабочего кресла. Лядов проводил взглядом губернаторский перст и увидел вдали, над креслом губернатора, портрет президента промеж двух флагов, государственного и областного. Президент смотрел издалека и сверху… Смотрел строго. Лядов не стал вглядываться во взор президента, опасливо перевел глаза на губернатора. Сказал так, будто президент сообщил ему только что:
– Так вас там назначат, потом здесь через выборы и проведут. Больше некого!
Лядов увидел, что губернатору было приятно услышать это. Андрей Ильич побыл в удовольствии от слов Лядова, но, неуспокоенный, продолжил:
– Не скажи… Я два срока проработал назначенным. На выборы идти, конечно, могу. Но теперь самолично. А тут электорат хренов. Понадобится поддержка. А она стоит денег Деньги понадобятся, понимаешь… Надо бизнес, деловых ребят построить. Мне-то высовываться со своими деньгами нельзя, дохлыми кошками закидают, мол, откуда у губернатора большие деньги!
– Сколько? – спросил Лядов, упростив разговор. Он пока не понимал, надо ли ему ввязываться в это дело, и что он с этого будет иметь, если этот… Андрей Ильич изберётся. А если нет?
Губернатору понравился вопрос Лядова, можно было без всяких экивоков переходить к конкретике.
– Для нашего региона на выборную кампанию пары миллионов евро достаточно.
Лядов поразился совпадению – ровно столько было в кейсе, так загадочно исчезнувшем на стрелке у кладбища. Названная губернатором сумма его не напугала, и он решил продемонстрировать личную преданность.
– А зачем нам деловых ребят строить, это я и сам потяну! У меня есть несколько фирм, все люди мои. Из них можно создать видимость клуба поддерживающих вас широких деловых кругов. Тут главное всё выстроить правильно. Я так понимаю, что такое дело надо держать в одних руках…
Губернатора приятно удивила сообразительность Лядова.
– Интересная мысль, – он потихоньку вдохновлялся таким разговором. – Мысль интересная! Может, ты и прав… С этими предпринимателями возни много, заработают три копейки, а вони от них на сто рублей. Кобенятся слишком… Слушай, я тебя с одним московским человеком сведу, большой мастер такие дела проворачивать. Он на тебя выйдет от моего имени. Мутилов его фамилия, запомни. Не бойся его, говори с ним откровенно, как со мной. Он всё выстроит в лучшем виде. Но деньги ему не давай, это только через меня. Что и как с этим вопросом, я потом скажу…
Губернатор замолчал, ожидая, что ответит или, может, спросит что-то Лядов. Тот ответил коротко и ясно, чем опять порадовал хозяина кабинета:
– Я всё понял. Договорились.
Будущий кандидат в губернаторы встал, пошел прогуляться по кабинету. Дошел до портрета президента, уставился на него, сложив руки за спиной… Смотрел долго, даже начал насвистывать. Сцена возникла живописная. Губернатор, посвистывая, бесстрашно разглядывал снизу вверх президента, местный олигарх Лядов, пожёвывая курагу, наблюдал губернатора за этим отважным занятием. Наконец, губернатор оставил президента в покое, вернулся к Лядову.
– Теперь о твоей инициативе, насчет предков-потомков и перспектив иностранных инвестиций. Что-то в твоей идее есть. Красиво выглядит, но пока… призрачно. Ты на данный момент лучше более практическим аспектом займись…
Губернатор достал из внутреннего кармана сложенный вчетверо лист, развернул его и протянул Лядову. – Пробей-ка вот эти фамилии на предмет их родословных…
Лядов приготовился углубиться в чтение документа. Но читать было нечего, лист содержал всего три фамилии. Зарембо. Добродеев. Меньшиков… Депутат заксобрания Лядов медленно поднял глаза на губернатора. Глаза у него были ошалевшие. И челюсть слегка отвисла.
– Это же кто… Начальник облУВД, прокурор области и руководитель регионального следственного комитета? Это они?! – Лицо Лядова как-то мгновенно осунулось, стало унылым. Молодецкий кровоток от губернаторского бальзама во всем его теле остановился. Губернатор с легонькой улыбочкой забрал у него лист, вернул его в карман и сказал:
– Да ты не пугайся. Твое дело найти у них классово чуждые нашему обществу корни, а остальное сделает Мутилов. Тут, видишь, ситуация какая… Я регион из дерьма вытаскиваю, экономику развиваю, а они всё трындят мне: надо, мол, экономику вести по закону! А как у нас такое возможно?! Будешь всё делать по закону – снимут за развал работы!
– По закону никак, – согласился Лядов, находясь всё еще в испуге от грозных фамилий, которые, впрочем, и он терпеть не мог. Не всех, конечно, но менты и прокуроры точно достали его до печени.
– Ну! Ты же деловой человек, ты меня понимаешь! А кто законностью в глаза тычет? – губернатор давно точил на них зуб и потому быстро разозлился. – Кто они такие, меня, назначенного президентом, законности учить?! Сидят там в своих норах, компромат на меня пакуют! А в процессе выборов сольют его, законники хреновы! Вот этот Меньшиков, например… Он не последыш ли того петровского Меньшикова, который был вор, алкаш и бабник? А в биографиях у них они все из рабочих и крестьян. Мысль уловил? Пусть твои люди покопаются в их родословных, а Мутилов их потом быстро пролетарского происхождения лишит!
Губернатор говорил тихо, но яростно. Лядов жадно слушал, приобщенный к страстям, кипящим в этих кабинетах. Он уже понял, что дельце это для него не опасное. Чокнутый на генеалогии Ройзман за деньги кого хошь сделает хоть правнуком Геббельса, а потом пусть этот Мутилов суетится.
– Кто у тебя этим вопросом занимается? – спросил губернатор.
– Директор музея Ефим Иосифович Ройзман, он помешанный на родословных.
– A-а, знаю. Этот может! – остался доволен губернатор. – Ты ему побольше заплати. Слушай, а опровергнуть то, что нароет твой Ройзман, можно?
Лядов поразмыслил над этим новым для него вопросом, развел слегка руками и сострил:
– Трудно доказывать, что ты не верблюд!
Губернатор захохотал. Провожая Лядова до двери, сказал ему:
– Изберусь – отблагодарю, останешься доволен. Отдам строить новый аэропорт, в плане дорожные развязки, будут деньги на автостраду федерального значения… Отобьешь свои лимоны за месяц.
Он вышел на площадь перед Белым домом. Здесь сновал по своим мелким надобностям электорат, молодые мамаши выгуливали потомство, шипел фонтан, под легким майским ветерком на ухоженных клумбах трепетали цветы. Лядов искоса глянул на солнце, сощурился. И сказал сам себе: