– Ты кореша своего до поноса перепугал. Не обмарался бы твой хороший человек.
– Ничего, подмоется, – Грим повеселел. – Давай, давай, майор, делаем ноги! – Схватился за телефон: – Машенька, у нас всё в порядке, мы скоро будем! – Опять поторопил майора: – Ну чего тянешь, дуй отсюда!
Брагин был озадачен.
– Слушай… Я правильно запомнил, фамилия твоей графини Грушницкая?
– Ну да. А что?
– А во-он там гляди что написано, – майор мотнул головой в сторону стелы. – Там тоже такая фамилия, граф Грушницкий…
– Так это её прадед, – объяснил Грим, будто речь шла о сущей безделице. – Видишь, он граф, она, значит, по наследованию титула, графиня. Ты будешь, наконец, ехать?
Майор завёл двигатель, взялся за рычаг скорости передач, но всё еще тянул резину. Нервничая, спросил:
– Так там что, могила его?
– Ну да. Притом, доложу я тебе, не просто могила – шикарный мраморный склеп!
– Я не понял… – майор оторопел. – И что ты там делал?!
– Я там деньги забрал. А вообще… – Грим помедлил, соображая, как получше объяснить майору. – А вообще я там раньше жил.
– В могиле, что ли?! – уточнил ошалевший майор.
– Не в могиле, а в склепе! – Грим воздел указательный палец. – В мраморном склепе! Почувствуйте разницу! Притом со всеми удобствами, электричество, отопление…
– Ну да, электрифицированная могила с индивидуальным отоплением. И с мешком иностранной валюты… – майор затравленно смотрел на Грима. – Я правильно понял?
Пару километров ехали в гробовом молчании. Теперь майор не гнал, катил рыдван неторопливо, даже осторожно, тупо смотрел на дорогу, пребывая в глубокой задумчивости. Грим, наслаждаясь растущим облегчением, беспечно насвистывал какую-то мелодию и сам себе дирижировал.
– Не свисти, денег не будет! – сказал майор. И, всё еще зачумленный, пробормотал: – Хрень какая-то! Склеп, графиня, евро, Клычов… Бесовщина!
– Не вздумай с графиней об этом говорить, напугаешь хорошую женщину.
– А если спросит?
– Не спросит. Она лишнего не спрашивает. В отличие от некоторых, – съязвил Грим.
У дома Веника майор притормозил.
– Зайду, гляну обстановку.
Грим пошел следом… Сервировку на столе можно было бы назвать «инфаркт для ресторатора», но гастрономический развал ошеломил Грима. На столе громоздились кусками красная и копченая рыба, колбасы, вареные куры, пара бутылок водки, одна уже пустая. В центре стола стояла вместительная сковорода тушенки с картошкой, выеденная от краев к центру боевыми товарищами и бабулей. На стене висела на гвозде гроздь бубликов. При входе майора крепыши встали, поддерживая друг друга.
– Здравия желаем, товарищ майор! А мы тут, батя… поём!
Веник и крепыши были счастливы. Они вдохновенно, каждый в свою степь, пели:
– Есть у меня в запасе гильза от снаряда, в кисете вышитом душистый самосад…
Музыкальное сопровождение обеспечивал Веник – дренькал пальцами абы куда по струнам гитары. В эту разудалую какофонию встревал храп с посвистом – бабуля сладко спала в соседней комнате, заботливо прикрытая пальтецом.
– Солдату лишнего имущества не надо, махнем, не глядя, как на фронте говорят…
– Сокрушили бабулю, – осуждающе сказал майор.
– Это она с непривычки, – радостно завопил Веник. – Всего три стопки выпила, и… вон, отдыхает!
Майор приказал:
– Душевное пение закончить! Всем отдыхать! Убытие через три часа. – И вежливо изъял у Веника гитару.
В дворике, у крыльца дома Марии Владимировны, майор и Грим, по пояс голые, поливали друг друга холодной водой из садовой лейки, крякали, гоготали. Графиня, наблюдая с улыбкой, стояла на крыльце, готовая подать свежие полотенца. Бегемот забрался на яблоню подальше от жуткой опасности – вдруг обольют – бдительно следил сверху вниз за этими придурками.
На пороге комнаты они замерли, пораженные. Стол был сервирован изысканно – дорогая сервизная посуда, серебряные вилки, ножи, высокие хрустальные фужеры и рюмки…
– Одно слово – графиня! – воскликнул восхищенный Грим и сделал попытку ринуться к столу.
– Это ещё родительская посуда, – сказала польщенная Мария Владимировна. – Всё случая не было выставить её на стол. Артем, вы наш гость, прошу во главу стола! Располагайтесь. А мы рядом с вами сядем.
Майор, смущенный таким радушным вниманием, сел, как перед фотографом, выпрямился и замер. Не зная, куда девать руки, сунул их под стол на колени. Грим энергично откупоривал бутылки, в первую очередь схватился за водку.
– Подожди, – остановила его графиня. – Я тут, пока вас не было, вот о чем подумала…
У Грима стало такое выражение лица, будто у него в иссушающий зной отобрали кружку с прохладным пивом.
– Ну присядь же! – досадливо попросила она его. – Артем, сколько надо денег на лечение вашим солдатам? Сколько вы там насчитали?
– Семьдесят шесть тысяч, – отрапортовал майор и пошарил глазами по комнате в поисках своей папки. – Этих… евро. У меня записано.
– Этого мало, – уверенно сказала графиня. Грим в недоумении скосился на неё. Машенька успокаивающе погладила его по руке.
– Вы имели в виду непосредственно лечение, так? – спросила она.
– Ну да, – майор кивнул. Он уже напрягся.
– А младший персонал поощрить? А послеоперационная реабилитация? А лекарства, массажи? А питание? – Мария Владимировна загибала пальцы, начав с мизинца.
– Да зачем это?! – как-то панически запротестовал майор, голос его сделался страдальческим. – Бог с вами, Мария Владимировна, они же все молодые, на них, как на собаке, всё заживет!
– Гениально! – воскликнул Грим, сраженный прозорливостью графини.
– Я тут прикинула… У нас найдется сто тысяч? – спросила его графиня.
– Легко! – ответил Грим, исполненный решимости.
– Ну так неси их сюда! Что же ты тянешь?
– Момент! – Грим, резво метнулся в соседнюю комнатку и с ходу нырнул головой под кровать за торбой. Майор Брагин в полном смятении замер с полуоткрытым ртом, его здоровый глаз пылал черным огнем.
Грим вышел из комнатки, положил перед Брагиным пачки и пустой целлофановый пакет.
– Вот, майор, извольте принять… на лечение ваших боевых товарищей. Здесь сто тысяч евро. От чистого сердца!
Майор уставился на деньги, как на гранату без чеки. Сказал испуганно:
– Вы не беспокойтесь, я отчет представлю… Всё до копейки.
– Ты что, совсем дурак?! – возмутился Грим. – Угробить всех нас хочешь?! Никаких документов! Все чеки, квитанции, счета уничтожать немедленно! У этих денег не должно быть никаких хвостов, понял?
– Понял… – глядя на пачки евро, майор соображал с трудом. – Не беспокойтесь, я не подведу… никаких следов не будет.
Он посмотрел на графиню, на Грима, опять на деньги… Губы его стиснулись в жесткую линию, подбородок мелко задрожал, из обоих глаз выкатились слезы. Майор ВДВ Брагин беззвучно плакал. Лицо его было каменным, только по скулам ходили желваки. Графиня прерывисто вздохнула, зашмыгала.
– Ну что вы, Артем, не надо… Давайте лучше выпьем! Грим, шампанского!
Майор осторожно взял наполненный фужер за тонкую ножку, придерживая его скрюченной ладонью другой руки, как прикрывают огонек свечи, встал, набрал полную грудь воздуха.
– Я… от имени личного состава, а также командования… мы… – слезы опять скатились по его щекам. Графиня, сопереживая, жалостливо всхлипывала. Грим, растроганный, покашливал, хмурился, глаза его тоже были на мокром месте. Он грубовато буркнул:
– Ну вы даете, развели тут плач дуэтом. Завязывайте, а то сейчас будет трио! Артем, кончай ты эти… сопли в сахаре.
Графиня, всхлипывая, покачала головой.
– Ну что за выражения за столом?!
Грим оставил без внимания укор Машеньки, изгоняя массовую растроганность, скомандовал майору:
– Давай выпьем этот лимонад и с ходу хлопнем водки за Родину и боевых товарищей. Ты это хотел сказать?
Майор кивнул. Они торопливо выпили и хлопнули, получилось – запили шампанское водкой. И закусили селедкой.
– Полегчало? – спросил Грим.
– Отпустило, – сказал майор. – Теперь совсем другое дело, – и шмыгнул в унисон с Марией Владимировной.
– Не-е, так не пойдет. Давай еще по одной! – погнал Грим. – За успешное лечение боевых товарищей! Я нормально тостую?
…В распахнутом настежь окне медленно густела синь долгого вечера, розовея снизу от оплывающего за край земли солнца. На столе в старинном канделябре горели свечи, не для освещения – для души. Грим, графиня и майор были хмельны, счастливы, безмятежны. Мария Владимировна, положив ногу на ногу, держа гитару под высокой грудью, пела:
Я ехала домой,
Душа было полна
Неясным для самой
Каким-то новым счастьем…
Грим, подперев голову кулаком, слушал с закрытыми глазами, приподнимал брови, когда Машенька брала высокую ноту. Майор глядел на графиню, как на чудо небесное, восторженно сострадал.
– Душа была полна… Каким-то новым счастьем…
В доме было всё хорошо. Как в храме.
В дверном проёме возникли две фигуры.
– Товарищ майор, к убытию готовы!
Майор встрепенулся, выныривая из блаженного состояния.
– Я тоже… готов. По машинам!
Грим пошел проводить майора. На крыльце придержал его за локоть.
– Артем, тут такое дело… У нас послезавтра венчание, потом надо бы за столом посидеть. Ну, чтоб по-людски всё было. Не подскажешь, где поляну накрыть?
– О как! – Майор проникся важностью вопроса, погрузился в анализ ситуации. – Венчание где?
– У отца Никона, сказал, сам венчать будет.
– Задачу понял. Когда?
– Послезавтра в одиннадцать.
– Понял. – Майор быстро трезвел, стал деловитым, как на штабных учениях. – Насчет поляну накрыть… Есть хорошее место, ресторан восточной кухни, «Учкудук» называется. Там от храма два шага. Красиво, вкусно и недорого. Хозяин узбек, Данияр. Нормальный мужик, я с ним знаком. Организуем в лучшем виде. Поляну на сколько персон накрывать?