— Тебе, правда, полегчает, если я уйду отсюда и не вернусь? — прошептал он.
Мне было так хорошо с Каем! Особенно теперь, когда мы, наконец, помирились.
— Да, — выдавила я.
— Зачем тебе нужно, чтобы я ушел?
— Потому что Биру хочет, чтобы ты остался. Он знает, что единственный человек, которого ты послушаешь — это я, и хочет управлять тобой через меня! Он хочет уничтожить Олимп твоими руками, Кай!
— Я не стану протурбийским рабом снова, — он нахмурился и отодвинулся, удерживая меня за плечи, пока взгляд лихорадочно блуждал по моему лицу.
— Я знаю! Поэтому и прошу тебя уйти! Биру не тронет меня, даже если ты уйдешь. Я слишком важна для него. Ему придется самостоятельно решать проблемы с Зевсом. Он сам сказал, что у нас общий враг. Значит, Биру мне нужен для того, чтобы с этим врагом покончить.
Он подумал и кивнул.
— Все понятно.
Я в растерянности наблюдала, как Кай принялся метаться по комнате, собирая вещи. Вроде бы добилась, чего хотела, но горький осадок на душе никуда не делся. Справившись за считанные минуты, Кай закинул сумку на плечо и снова подошел ко мне.
—Я тоже люблю тебя, белоснежка, — сказал он и на этот раз сам погладил меня по лицу, совсем как недавно я его. — Даже сейчас, когда чувствую на тебе запах другого, все равно хочу поцеловать.
— Так поцелуй… — зажмурилась я.
— Нет. Может быть, позже…
С неожиданной силой Кай схватил меня за плечи и развернул спиной к себе. Я не успела и пикнуть, как почувствовала острое и холодное лезвие ножа, приставленное к горлу.
— Что ты… делаешь? — прохрипела я, пока Кай подталкивал меня в сторону двери.
— То, что давно должен был сделать, — безжалостно отрезал он, — мне давно нужно было прекратить слушать тебя, белоснежка.
— Там же… Биру.
— Тем лучше. Ему придется смириться с тем, что я забираю свою женщину и ухожу.
Он умудрился поддеть и открыть дверь, не выпуская меня из захвата.
— Нет! Не надо! Нет! — я принялась вырываться, цепляясь ногами за порог. — Кай! Не надо! Ты сделаешь только хуже!
— Хуже уже некуда. Для меня — точно.
Не прекращая борьбы, краем глаза я заметила, как всполошилась охрана, как Биру резко пришпорил коленями скакуна, устремившись к нам.
— Я должна остаться! — прошипела я, царапая ногтями руку Кая. — Я хочу, чтобы Биру убил Зевса! Отпусти меня сейчас же!
— Дай нам пройти! — крикнул он полукровке, проигнорировав мои просьбы. — Мы уходим!
— Госпожа, похоже, не хочет, — ответил Биру, знаком придержав охрану, уже нацелившую арбалеты.
— Кай, пожалуйста! — взмолилась я. — Ты же все портишь! У меня же был план!
Мои ноги уже волочились по земле, но Кай умудрялся оттаскивать меня все дальше. Я заметила, как изменился взгляд полукровки, и от этого хищного стального выражения все заледенело внутри.
— Я не прощу тебя, Кай! Никогда!
— Я переживу это, — выдохнул он мне в ухо. — Зато ты будешь рядом.
Биру протянул руку в сторону, тихонько сказал что-то, и ближайший из охранников вложил в нее свой арбалет. Расстояние между нами понемногу увеличивалось. Под ногами перестало хрустеть, значит, мы вышли за пределы территории вокруг дома. Я сдалась и обмякла, перестав сопротивляться.
— Там же тысячи поселенцев… я же обещала им…
Биру поднял арбалет и прицелился.
— Каждый сам за себя, — выдохнул Кай.
В следующую секунду я почувствовала, словно кто-то сильно толкнул меня в грудь. Стало трудно дышать. Кай остановился. Он отвел руку с ножом от моего горла. Биру выбросил арбалет в снег и пришпорил лошадь, подъезжая ближе. Охрана бросилась следом.
Я покосилась вниз и увидела, что из моей груди, чуть правее середины, торчит стрела. Ноги подкосились, побледневшее лицо Кая мелькнуло перед глазами, и я упала на землю, опираясь на вытянутые руки. Странно, но мне совсем не было больно. Только немножко страшно.
Кто-то зарычал. Похоже, это был Кай. Я едва успела уловить, как он сделал первый рывок, и положила ладонь ему на колено. Смешно — будто это могло его остановить.
Тем не менее, Кай споткнулся и остановился. Я услышала, как Биру спрыгнул в снег, который тяжело заскрипел под его ногами.
— Он промахнулся… — пробормотала я, поднимая голову и обращаясь к Каю, — Биру целился в тебя… он промахнулся…
Он открыл и закрыл рот, беспомощно глядя на меня сверху вниз. Я повернулась к полукровке. Его понимающий взгляд сказал мне все без лишних слов. Биру не промахнулся. В глубине души я и сама знала это. Когда олимпиец точно так же утаскивал меня в лес, полукровка не дрогнувшей рукой попал ему в глаз. Он мог бы попасть и в глаз Кая, если бы пожелал. Но все же решил иначе.
— Он промахнулся… — упрямо повторила я, ощущая, как начинает подступать боль.
— Госпоже нужен лекарь! Быстро! — закричал Биру на протурбийском, обращаясь к своей охране.
Ко мне подбежали, подхватили на руки. Я закричала, потому что теперь каждое движение доставляло невыносимые мучения. Полукровка вскочил на лошадь, втянул меня следом, убаюкивая на руках, как ребенка. Отряд сорвался с места, унося меня прочь.
Последним, что я увидела, была фигура Кая, растерянно стоявшего в одиночестве посреди утоптанного пятачка из снега.
Что было дальше — я почти не запомнила. Кажется, потеряла сознание от тряски, пока Биру во весь опор мчался обратно в поселение. Лишь в редких вспышках, когда чувства возвращались, улавливала фрагменты происходящего.
Чьи-то руки трогали меня, раздевали. Под спиной ощущалось что-то холодное, ровное и твердое. Обрывками долетала протурбийская речь, но я не понимала ни слова. Затем губ коснулась чашка, в рот полился густой травяной настой — и свет вокруг окончательно погас.
Проснулась я уже в мягкой кровати, ощущая чужую ладонь на своем лбу. Это так напомнило моменты, когда Кай помогал мне выкарабкаться из плена пузырчатой болезни, что, приподнимая отяжелевшие веки, я не ожидала увидеть никого другого.
Но вместо Кая надо мной нависло суровое лицо протурбийского лекаря. Мужчина, заметив мое пробуждение, поцокал языком, пальцами приоткрыл каждый глаз по очереди, изучая зрачки.
— Вы меня слышите, госпожа?
Я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой и ощущала себя маленьким спеленутым ребенком или парализованным калекой.
— Да…
— Я вас не понимаю, — нахмурился протурбиец, — а вы меня понимаете?
Тогда я сообразила, что разговариваю с ним на своем языке, и растерялась.
— Конечно, она понимает, — раздался недовольный голос, лекаря подвинули, и на его месте появился Биру. Полукровка опустился на колени возле моей постели, он выглядел обеспокоенным. — Как ты, любовь моя?
Лекарь обошел кровать с другой стороны. Видимо, он считал, что его долг здесь еще не выполнен.
— Стрела попала в ребро, — принялся объяснять он, помогая себе жестами, — мне пришлось сделать небольшой надрез, чтобы вытащить ее и убедиться, что не осталось щепок. Я не уверен, что ваше ребро не сломано, госпожа. Но я старался обработать все, как надо. Несколько дней у вас был жар, мы даже боялись, что это пузырчатая болезнь, ведь вы ходили к схуру-который-несет-смерть… но теперь все прошло, и я думаю, ваше выздоровление не за горами.
Выпалив свою речь, лекарь покосился на Биру в поисках одобрения.
— Иди уже, — недовольно проворчал тот и махнул рукой, — конечно, никакая это не пузырчатая болезнь. Нашу госпожу не берут болезни. Она выше этого.
Не скрывая облегчения, протурбиец удалился, а мне подумалось, что Биру наверняка изводил его все эти дни, требуя как можно скорее поставить меня на ноги. Легенда о Каиссе Неприкосновенной срочно нуждалась в подтверждении, а я бессовестным образом металась в лихорадке.
Оглядевшись, я узнала спальню правителя. За окном ярко светило солнце. Сам Биру выглядел невыспавшимся, и это заставило задуматься: неужели он дежурил у моей постели всю ночь? Его, наконец-то, заела совесть?!
— Пить… — я сглотнула пересохшим горлом.
— Конечно.
Он потянулся за чашкой, которая стояла тут же, у изголовья, бережно придержал мою голову, помогая напиться. Все время заглядывал в глаза. Утолив жгучую жажду, я облизнула губы и откинулась обратно на подушки.
— Спасибо, что попал лишь в ребро. Было бы гораздо хуже, если бы пробил легкое.
Биру недоверчиво улыбнулся, затем снова стал серьезным, и снова его уголки губ неуверенно дрогнули. Я догадалась, что он не знает, воспринять ли мои слова как шутку или поверить в искреннюю благодарность.
— Я стрелял почти наугад… но ни за что бы не стал причинять тебе непоправимого ущерба. Ни за что!
— Я верю.
Похоже, моя неожиданная покорность выбивала полукровку из колеи. Он явно не знал, как себя вести.
— Что там произошло? — вздохнул он. — О чем вы с Каем говорили?
— Кай хотел уйти, — ответила я ровным голосом, ощущая невыносимую пустоту внутри, — я не хотела. Я хотела остаться с тобой, Биру.
Полукровка моргнул. Затем схватил мою безвольно лежавшую поверх одеяла руку, стиснул между своих ладоней, горячо поцеловал кончик каждого из пальцев.
— Все будет хорошо. Ты поправишься. Прости, что пришлось так поступить с тобой. Я должен был остановить Кая! Мне пришлось выстрелить!
— Я простила Бизона после того, как он столкнул меня в ледяную реку во время бури. Думаешь, я не прощу тебя?! — я выдавила улыбку. — Ты все сделал правильно. Правильно поступил, что выстрелил в меня, а не в него.
— Почему же ты сказала Каю, что я промахнулся? Я же видел, что ты все поняла.
Как могла, я пожала плечами.
— Потому что не хотела, чтобы твоя охрана стреляла, когда он бросится на тебя. А он бы бросился. Не думаю, что ты бы сумел их удержать. Твои люди преданы тебе. А что еще хуже — Кай мог бы захотеть прийти сюда, в это поселение, и принести болезнь, чтобы отомстить за меня. Этого я не могла позволить.
Биру склонил голову и прижался к моим пальцам лбом. Так он и сидел несколько минут в безмолвной позе раскаяния, пока я равнодушно скользила взглядом по линии его широких плеч.