Он выглядел злым и вместе с тем каким-то подавленным. На фоне успешно проведенной вылазки это еще больше озадачивало меня.
— Я… — я растерялась и позабыла заранее приготовленные слова, — мне сказали, что ты вернулся… но ты не приходил… и я…
— Я смывал с себя несколько дней тюрьмы и вылазку по вонючим зараженным бункерам.
Мне стало стыдно за свою нервозность и панику. Кай наверняка устал за целый день и в свойственной мужчинам манере даже не подозревал, что со мной происходит.
— Я просто хотела закончить разговор, на который не хватило времени утром, — призналась я.
— Да, в общем-то, я и сам уже многое понял, — пожал плечами Кай. — Ты все сделала правильно. По крайней мере, так, как я тебя учил. Ты достигла цели, которой хотела, а какими способами — не так важно.
— Нет, это важно! — возмутилась я и стряхнула его руки. — В том-то и дело, что это важно! Ты опять говоришь мне то, что я хочу услышать, потому что жалеешь меня! А потом снова окажется, что ты совсем так не думаешь, а я твоими мыслями не поинтересовалась!
— Все понятно, ты пришла поругаться, — он вздохнул и сделал шаг назад.
— Я пришла все объяснить, Кай! Я чувствую, что просто обязана это сделать! Может, ты и простил меня здесь, — двумя пальцами я коснулась его виска, а затем переместила руку и приложила к груди: — Но здесь, кажется, так и не простил.
Его кожа была горячей, сердце под ней бешено колотилось. За его внешним спокойствием я и подумать не могла, что внутри все кипит. Кай опустил голову и долго смотрел на мою руку, а потом сказал едва слышно:
— Еще сутки назад я ненавидел тебя так сильно, что хотел уничтожить все живое вокруг. Утром, на балконе, когда понял, что ты сделала, зная, чего тебе это стоило… я был готов умереть за тебя. Никогда и ни к кому я не испытывал такого. Даже и не подозревал, что способен испытывать.
— Граница между любовью и ненавистью очень размыта… — я закусила губу, ощутив, что в носу защипало.
Кай поднял на меня тяжелый взгляд.
— Но я до сих пор думаю о той ночи перед моей несостоявшейся казнью. Почему ты не рассказала все сразу? Мы бы что-нибудь придумали вместе. Тогда еще было не поздно что-то придумать. Но ты использовала меня. А потом сделала это еще раз. И еще. И еще. Пока я не перестал соображать, где разница между тобой настоящей и лживой.
— Я струсила, — развела я руками. — Да. Вот так просто. Я струсила. Я знала предел твоей прочности. Знала, что ты выдержишь все. Что ты можешь выдержать больше, чем я. Поэтому просто спрятала голову в песок и тянула до последнего момента. Биру так оплел меня своей паутиной, что выбраться оказалось трудно…
Он выдохнул, отошел к окну, повернулся ко мне спиной.
— Может, ты права. Может, мне нужно еще немного времени, чтобы окончательно остыть и все принять. Смириться с тем, что этот желтомордый тоже для тебя что-то значил…
Я горько усмехнулась и покачала головой.
— Вы с Биру очень похожи, потому что оба считаете, что моя слабость в моей доброте. На самом деле, чтобы стрелять, особой силы не нужно. И чтобы предавать — тоже. Вот чтобы удержаться и не выстрелить, когда очень хочется, когда кажется, что это самый легкий путь решения проблемы — вот тут нужно постараться. Поэтому да, Кай. Я вполне заслуживаю твоей ненависти. Потому что я сдалась и пошла по легкому пути. Когда услышала, как Биру планирует хладнокровно использовать тебя и убить!
Не зная, как еще достучаться до Кая, я подбежала и с размаху, до боли в ребре, обхватила его, крепко прижавшись щекой к напряженному позвоночнику.
Кай пошатнулся.
— Дана, не надо… — попросил он так, будто умолял о пощаде.
— Я знала, что ты рассказал бы мне про базы в любом случае, — продолжила я, упрямо игнорируя его просьбу, — но тогда Биру бы мне не поверил. Он должен был своими глазами убедиться, что я отвернулась от тебя. Ты бы так не сыграл. Не смог бы его обмануть. И я не смогла бы достоверно изобразить то, что со мной происходило все это время. Мне пришлось сделать все по-настоящему.
— Что еще тебе пришлось делать по-настоящему? — по движению мышц я догадалась, что он опустил голову.
Прижалась губами к его выступающим позвонкам, чувствуя, как по щекам катятся слезы, и как же я люблю его таким: всегда готовым прийти на помощь и всегда прощающим, и в то же время таким гордым в своих мучениях и страхе услышать то, что будет причинять ему еще большие страдания.
— Биру не спал со мной, — пробормотала я не очень внятно, шевеля губами прямо по коже Кая и ощущая, как от этого его спина и бока под моими руками слегка подрагивают, — он хотел оставить тебе надежду. Удерживать тебя на грани, жонглируя моей верностью. Он слишком хорошо изучил нас обоих. Словно предугадал все твои реакции. Но знаешь… если бы ситуация повернулась еще хуже, то я бы сделала все. Слышишь? Все, чтобы обыграть его.
Скользнув губами к плечу Кая, я оставила легкий поцелуй на его твердых мускулах, чуть сдвинулась, одновременно прижимаясь к нему всем телом. Он отвернул голову в противоположную сторону, часто и глубоко дыша приоткрытым ртом. Я прошлась кончиками пальцев по его ссадинам, заметила, как сократились мышцы живота от этих прикосновений.
— Тебе было больно? — спросила едва слышно.
— А тебе? — ответил Кай резким и сердитым голосом, продолжая смотреть в сторону.
— Когда Биру выстрелил в меня?
Он холодно усмехнулся, будто я ляпнула глупость.
— Мне было больно один раз, — вздохнула я, — когда ты ушел отсюда в день моей свадьбы с Биру. — Кай никак не реагировал, и тогда я добавила осторожно: — А тебе?
Он скрипнул зубами.
— Все это время.
Я переместилась еще немного, положила ладонь на его щеку и заставила повернуть голову и посмотреть на меня. Глаза Кая полыхнули, когда наши взгляды встретились.
— Если ты боишься, что я передумаю тебе помогать…
Меня бросило в жар, затем — сразу же — в холод.
— Так вот какой ты меня видишь? — пробормотала я и попятилась. — Думаешь, я продолжаю использовать тебя? Не веришь мне? Поэтому ни разу не поцеловал до сих пор? Зачем вообще согласился помогать?
Прижав ладони к лицу, я стремительно направилась к выходу. Хотелось убежать как можно дальше, спрятаться и выплакаться как следует. Но едва взялась за ручку и потянула дверь на себя, как она тут же с грохотом захлопнулась обратно. Кай нависал рядом, удерживая ее одной рукой. Я подергала, но безуспешно. Повернулась и бессильно прислонилась спиной к гладкой поверхности.
— Госпожа, все в порядке? — раздался встревоженный голос начальника охраны, приглушенный разделяющей нас перегородкой.
— Ответь ему, — сказал Кай и посмотрел мне прямо в глаза.
— Д-да, все в порядке! — крикнула я чуть охрипшим голосом, оставаясь зажатой между ним и дверью. — Вы можете быть свободны!
Охрана успокоилась.
— Ты думаешь, если я поцелую тебя, все снова станет как прежде? — процедил Кай тихим напряженным голосом.
Я сглотнула, не в силах вымолвить ни слова.
— Ты — протурбийская королева, — продолжил он, — я вижу, как ты отдаешь приказы этим холодным высокомерным тоном, как народ любит и слушает тебя. Твоя охрана дрожит над тобой. На твой акцент больше никто не обращает внимания. Ты стала здесь своей. И я уже сомневаюсь — есть ли мне место рядом с тобой?
— Я стала королевой только потому, что хотела разделить это все с тобой, — вздернула я подбородок. — Хотела, чтобы это место стало нашим домом.
— Это я должен был дать тебе дом, — прищурился Кай, — отвоевать его для тебя. Защищать тебя.
— Так защищай! — воскликнула я. — Только хватит попрекать меня властью. Я не виновата, что из меня сделали предмет для поклонения. Но было бы глупо этим не воспользоваться. Поэтому давай каждый из нас будет делать то, что он может.
Я снова потянулась к дверной ручке, но он перехватил мое запястье свободной рукой.
— Иногда я думаю, что мне было бы легче тебя простить, если бы я меньше тебя любил.
— Любовь — вообще трудная штука, — вздернула я подбородок. — Сильнее всего мы обижаем самых любимых.
Он выдохнул, закрыл глаза, покачал головой. А потом вдруг без предупреждения впился в мои губы. Грубоватыми, покусывающими движениями взял мой рот, а я дрожала и всхлипывала, совершенно не стесняясь того, что со мной происходит. Потому что в тот момент проиграла — но и победила.
— Да… — прошептала, когда Кай начал целовать мою шею и гладить бедра, подтягивая ткань все выше.
Я соскучилась без его прикосновений. Так нуждалась в них, что внутри все сжималось в тугой комок. Обхватив руками за шею, слегка потянула на себя. На миг Кай потерял равновесие и уперся ладонями в дверь по обе стороны от меня. Затем скользнул одной рукой под ягодицы, прижимая к себе и показывая, как одинаково нам хочется одного и того же.
— Да… — снова выдохнула я, забывая обо всем на свете.
Под юбкой было жарко, я ощутила это, когда прохладный воздух коснулся кожи. Пальцы Кая уже проникли туда, сдвинули в сторону белье, жадно добрались до входа в мое тело. Его полотенце давно уже валялось где-то на полу.
— Обхвати меня, — прошептал он, задыхаясь от возбуждения, и тут же сам помог закинуть ноги на его бедра.
Я застонала, протяжно, долго, ощущая, как он входит в меня и сразу же начинает двигаться так, будто не может ни на секунду сдержаться, и краем сознания понимала, что где-то там, за дверью, наверняка слышны и эти удары, и эти звуки.
— Только не здесь… — спохватилась с опозданием, почти не отдавая себе отчет, что это я сама уже извиваюсь, позабыв о привычной боли в ребре, и выгибаю спину, и встречаю каждое его новое движение, провоцируя еще больше терять голову от страсти. Разрядка надвигалась с неумолимой скоростью.
— Хорошо… не здесь… — глухо простонал Кай. Он замер, прижимая меня всем телом к двери, и я почувствовала, как дрожат его мышцы в напряженных руках и ногах.
Наши губы продолжали беззвучно ласкать друг друга. Между нами было влажно и скользко, когда Кай сделал маленькое, едва заметное движение бедрами. А потом еще, и еще, и еще, не в силах оторваться от меня и сдвинуться хоть на сантиметр дальше от проклятой двери. И все началось сначала.