– Пытался сбежать от тебя.
Слабое утешение. На меня оно точно не подействовало, стало только больнее.
– В чужую постель?
Он приподнял бровь, глядя со смесью укора и нежности. Потом склонился к моему лицу, проведя губами по щеке.
– Саш-а-а… Не ревнуй. У тебя нет повода.
– Правда? Ты о погоде с ней беседовал?
– Милая, я даже не помню ее лица.
– А все остальное?
– Саш… – Филипп опять улыбнулся, только теперь эта улыбка вышла грустной. – Мне никуда не деться от своего прошлого. Я могу лишь обещать, что в будущем не будет никого другого.
Не о таких ли словах мечтает любая женщина? Оказаться единственной для того, кого считаешь самым дорогим, – что может быть ценнее и слаще? Но тогда я могла лишь смотреть в его глаза, любуясь их глубокой, пронизывающей чернотой, даже не догадываясь, что данное мне трепетное обещание окажется пророческим.
Глава 16
О том, что случилось после корпоративного вечера, знали лишь трое. Нет, я ни о чем не рассказывала Павлу, но он все прочитал по моему счастливому лицу. Буркнул что-то неодобрительное, вызвав тем самым у меня почти обиду.
– Что тебя не устраивает?
– Честно? Саш, прости, я с трудом представляю для вас счастливый финал. Вы слишком разные, даже не вы, а миры, в которых находитесь. Пересечься можно, а вот удержаться рядом…
Его слова причинили боль.
– Я недостаточно хороша для Филиппа? Ты об этом? – я тоже иногда так думала, несмотря на уверения Кирмана в обратном. Простая девчонка – и почти король, красивый, богатый, мечта всех окружающих женщин. Хоть и верила в его чувства, думать о будущем было страшно.
Павел покачала головой.
– Нет, малыш, я совсем другое имел в виду. Ты замечательная, и он вполне мог влюбиться. Но вот брак…
– Мезальянс?
– Именно, только не в классическом значении. Ты – чистый, неиспорченный ребенок, а он – прожженный жизнью циник. Между вами не 13 лет разницы в возрасте, а целая эпоха, которая научила его таким вещам, которые тебе и не снились, – он грустно усмехнулся. – Сашка, его-то я как раз хорошо понимаю: ты для него как индульгенция, пропуск в светлый и безмятежный мир.
– Бред какой-то, – я зажмурилась, пытаясь удержать слезы. Впервые с момента нашего знакомства слова друга причиняли бол ь. – Ты говоришь, как будто он преступник, который пытается обелиться за мой счет.
Во взгляде Павла мелькнуло сожаление. Он прекрасно понимал, какое воздействие производит на меня сказанное, но почему-то не мог или не хотел молчать.
– А ты не задумывалась, почему он дожил до 37 лет в одиночестве? Искал идеал, который внезапно обнаружился в твоем лице? Пора взрослеть, Саша, и смотреть на жизнь более реально.
Я разозлилась.
– Реально, это как? Поверить в то, что ему нужен только секс?
– Ты меня вообще слышишь? – мужчина обхватил мои плечи, встряхнув с неожиданной силой. – Я как раз уверен в том, что дело не в сексе, вряд ли у него есть проблемы в таком вопросе. Но ваша связь опасна, для тебя в первую очередь. Я был у Кирмана дома, видел его систему охраны. Это настоящая крепость. У него стекла в машине бронированные, не хочешь узнать, по какой причине? Я нахожусь в этой компании седьмой год, и ни разу не замечал, чтобы он к кому-то проявлял интерес. Ты первая. И мне это не нравится. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось!
Мне захотелось сбежать как можно дальше, чтобы не слышать этих горьких откровений. Павел во многом был прав, ведь и сам Филипп намекал на что-то подобное. Я же не слишком вникала, стараясь не думать ни о чем, кроме собственной сбывшейся мечты.
– Почему ты ничего не говорил раньше? Знал ведь о моем к нему отношении…
Мужчина хмыкнул.
– Б ыл уверен, что Кирман не решится переступить эту грань, окажется достаточно умным, чтобы не приближаться к тебе.
– И что ты предлагаешь? – очень хотелось разрыдаться, слезы мешали нормально вздохнуть, застревая в горле душным, тяжелым комком. – Расстаться с ним? – я не дождалась ответа, выдавая собственный. – Не хочу. Не могу.
Павел погладил меня по щеке, и от этого жеста стало еще тоскливее.
– Малыш, я и сам не знаю, зачем говорю все это. Знаю ведь, что и ты не послушаешься, и он… уже не отпустит тебя. И не сказать не мог…
– Облегчил собственную совесть?
– Дурочка… – он снова невесело хмыкнул. – Я хотел бы ошибиться, чтобы мои опасения оказались напрасными, но не выходит отделаться от совсем другого ощущения.
– Он меня любит… – я произнесла эти слова почему-то шепотом, ощущая в душе странную смесь удовлетворенности и страха.
Друг задумчиво кивнул.
– Конечно. Надеюсь, его любви окажется достаточно, чтобы обезопасить тебя.
Горький осадок, оставшийся после разговора, не сумел, тем не менее, омрачить радость от близости любимого человека. Я даже забыла о случившейся беседе… до времени, полностью погружаясь в новую для меня жизнь. Та ночь стала началом нового этапа в судьбе. Я не знала о том, что грядет впереди, совсем скоро, и не оглядывалась назад: в мир, в котором была одна. Просто любила, впитывая драгоценные капли отмерянного нам времени, короткого и бесконечно желанного.
Филипп с самого начала предупредил, что о наших отношениях никто не должен знать, недовольно скривившись при упоминании о Павле. Так и не поверил в рассказы о дружбе. Нет, он ни в чем меня не обвинял, не высказывал больше никаких условий, но его ревность оставалась очевидной, а я радовалась этому, как ребенок. Стоило нам оказаться наедине, как его глаза и губы стирали воспоминания, вычеркивали из сознания мысли о любом другом обществе.
Мы часто сидели в гостиной, перед огромным окном, за которым простирался утопающий в зелени сад. Раньше мне и в голову не приходило, что у нас в городе есть такие особняки: с высоченными потолками, делающими даже небольшую комнату просторной. Дорогая мебель, тяжелые гардины, люстры, напоминающие странные подсвечники, массивные резные двери и даже камин – все это воспроизводило атмосферу из фильмов, которые я с восторгом смотрела в юности. Мне доставляло удовольствие ходить босиком по паркету, который раньше встречала лишь в музеях. Ощущая его под ногами, представляла себя принцессой на балу. Это чувство усиливалось, когда за спиной смыкались руки любимого человека. Стоило лишь упомянуть о моей робкой любви к танцам, как будто по заказу помещение наполнилось чарующей, летящей мелодией, и меня закружил вихрь эмоций. Это было почти так же прекрасно, как то, что происходило с нами по ночам: та же страсть в глазах, тот же испепеляющий жар, который хотелось ощущать все сильнее, та же нежность, наполняющая до потери стыдливости. Я доверяла его рукам, сильным, уверенным движениям, и задыхалась от предвкушения: когда стихнет музыка, этот танец сменится другим, которого я не переставала ждать и желать.
Это была своего рода зависимость. Меня тянуло к Филиппу с мучительной, нестерпимой силой. Вынужденная молчать на работе, скрывая от всех нашу связь, я испытывала реальный голод по его ласкам и прикосновениям. С каждым днем хотелось все сильнее раскрыться, стать еще чуть смелее в собственных шагах, в узнавании вкусов его тела, в постижении прежде недоступного мира.
Но дело было не только в физическом наслаждении. Филипп действительно меня любил, а я… я забыла о реальности. Ждала каждого вечера, как чуда, тонула в ощущениях, захлестывающих и вблизи, и на расстоянии. Пока находилась рядом, не вспоминала больше ни о чем. На работе все время ждала окончания дня, когда можно будет запрыгнуть в такси и умчаться прочь от всего мира. К нему. Стоило мне переступить порог его дома, как жесткий, суровый начальник, который в офисе даже не поворачивался в мою сторону, превращался в чу ткого мужчину, угадывавшего все желания. Он доставал книги, которые мне всегда хотелось прочесть, пересмотрел мои любимые фильмы (что с того, что за происходящим на экране наблюдала я одна, а он не сводил с меня глаз, наслаждаясь реакцией). Мы не бывали в ресторанах, но блюда, заказываемые на дом, сполна компенсировали это.
А еще были поездки. Фантастические, неповторимые дни, когда Филипп придумывал несуществующие переговоры и увозил меня подальше от всего света. Египет и Сардиния – какие дела могли найтись там у крымского бизнесмена? Но о подлинном назначении путешествия догадался лишь Павел, отвозивший меня в аэропорт, а в компании больше никому и в голову не пришло заподозрить что-то, не имеющее отношения к работе.
Там не нужно было скрываться, и царящая в моей жизни сказка расцвела новыми красками. Казалось, уже нельзя стать более счастливой: я имела все, о чем можно только мечтать. Жила, укрытая от реальности крепкими объятьями, не представляя, что всему скоро придет конец. Это казалось немыслимым, я так быстро привыкла к счастью, окружавшему меня, что уже не помнила времени без него. Прошлое стало слишком далеким, почти чужим, будущее волновало мало, потому что в настоящем рядом находился самый лучший мужчина.
Я не заметила, как в город пришла осень, как всегда запоздалая, и золотые октябрьские дни сменились дождливой прохладой. Раньше случалось хандрить в преддверии зимы, но теперь для этого не было повода. После очередных переговоров Филипп неожиданно развернул машину не в сторону офиса, а к небольшому торговому центру.
– Куда мы едем?
Он загадочно мне подмигнул.
– Хочу сделать себе подарок.
– Себе? – в первую минуту показалось, что мужчина оговорился, имея в виду меня. Нет, я ничего не ждала, все необходимое для счастья и довольства, имелось в достатке. Но прозвучавшая формулировка удивила, вынуждая уточнять.