лся неожиданным отъездом простой переводчицы.
И в голову не могло прийти, что меня опередят всего на шаг. Что я просчитаюсь так нелепо. Полагал, что предусмотрел все до мелочей, но не учел самого главного: ее безопасности. Не предположил, что моя девочка решит проявить характер в самый неподходящий момент.
– Получается, что виновата… Саша? Если бы не спутала карты… – они не раз говорили о том дне в безуспешных поисках ответа, но такая версия не звучала. Не подразумевалась даже, и Павел попытался представить, как отреагирует его жена, узнав то, что сейчас рассказал ему Макеев. Картинка вышла ужасающей. Осознание, что один опрометчивый шаг привел к таким последствиям, может оказаться убийственным.
На и без того серое лицо Дмитрия набежала тень.
– Что за бред? Ни в чем она не виновата. Это я должен был учесть любой возможный поворот. Запереть ее дома. Попробовать что-то объяснить. Она ведь не предполагала, что все настолько серьезно. А я привык к безоговорочному подчинению, и совсем забыл, сколько раз Саша поступала наперекор. Самонадеянный безумец!
Павел тряхнул головой, не желая спорить.
– А потом?
– Потом? – Мужчина смотрел на фотографию женщины, прячущей лицо за букетом роз. Какой же удушающей была тоска в ее глазах! – Я оказался на стоянке на несколько минут позже условленного времени, и к моему стрелку добавились преследовавшие совсем другую цель. Менять что-то было поздно, и к машине я подошел намного ближе, чем планировалось. Даже в какой-то миг понадеялся, что все закончится… Но это оказалось бы слишком просто…
Он перевел на Павла потухший, помертвевший взгляд.
– Весь сценарий отыграли без моего участия. Я находился в коме несколько дней, а потом еще долго не мог ни пошевелиться, ни говорить. Вернуться сюда удалось только спустя полгода…, чтобы найти Сашу замужней и беременной.
– И Вам не пришло в голову, чей это ребенок?
Дмитрий покачал головой.
– Не пришло. Я был уверен, что в свое время обо всем позаботился. Думал, что сначала мы поженимся, устроимся на новом месте, а потом… И я видел вас. Саша не походила на женщину, которая вот-вот собирается родить. Живот был едва заметен.
Это походило на шутку, но обернулось трагедией. Череда глупых, нелепых заблуждений, недомолвок, ошибки, совершенные одна за другой и приведшие в конечном итоге к тем плачевным последствиям, с которыми они столкнулись теперь.
Павел горестно выдохнул:
– Она почти не поправилась. Ела, как птичка, и то приходилось все время заставлять. Даже накануне родов никто не верил, что срок такой большой. Даша родилась совсем крошечной…
– А я отошел в сторону, надеясь никогда больше не потревожить ее жизнь. Так и должно было быть, если бы не эта случайная встреча на кладбище. Немыслимо: как она могла столько лет оплакивать ублюдка, лишившего ее всего на свете?
– Любовь – странная штука. Если бы для нее существовали хоть какие-то логические объяснения. А так, она не выбирает. Просто есть, даже когда этого не хочешь. Так и с Сашкой…
– Что с ней будет, когда ты уйдешь?
Павел сам безуспешно пытался найти ответ на этот вопрос. Уже давно.
– Не верю, что она Вас не простит. Остынет, обдумает все…
Дмитрий покачал головой.
– Между нами ничего не будет. Это невозможно.
А ведь Сашины рассказы о странных отношениях с новым начальником об этом и свидетельствовали. С чего Павел вдруг решил, что Макеев намеревается ее вернуть? Но если нет, как же на самом деле жить дальше?
– Она Вам не нужна?
– Мне больше нечего ей предложить.
– Любви недостаточно?
В словах Дмитрия опять зазвенела сталь.
– Недостаточно. После того, что случилось. И после того, какой я теперь.
– Речь о внешности? – Павел все еще не понимал, что может быть сложного, если Саша по-прежнему ему дорога.
– Да причем здесь внешность! – он выкрикнул в ответ на недоуменный взгляд мужчины. – Я болен. Красивой молодой женщине нечего делать рядом с таким недочеловеком.
Найти ответ и как-то обозначить то, о чем говорил Дмитрий, не получалось. Что он имеет в виду? Головные боли, о которых рассказывала Саша? Или хрипоту, больше напоминающую карканье, чем человеческий голос? Но Павел слишком хорошо знал свою жену, чтобы понять: ничто из этого не станет для нее проблемой, если она пожелает находиться рядом. Был в этом почти уверен, но нахмурился в ответ на очередное признание:
– Я не в состоянии дать ей ни детей, ни полноценных отношений.
– Но это значит…? – почему-то не нашлось сил озвучить закравшееся подозрение, но рассказ Саши о том, что произошло в квартире Макеева, обрел совсем иное значение, и причины поступка мужчины вдруг стали очевидными. Однако он все равно нуждался в подтверждении своей дикой догадки. Дмитрий кивнул.
– Именно так. Ты понимаешь теперь, что для Саши самым лучшим было никогда не узнать о том, кто я такой? Мне безумно жаль, что не удалось сохранить тайну.
Павел мог бы поспорить, но вряд ли это имело смысл. Стоящий перед ним человек все давно для себя решил, и уверение в собственной мужской несостоятельности наверняка не было голословным. Сердце еще сильнее заныло от того, что предстояло узнать его жене. И пережить. Вот только как?
Размышления прервал звук открывающейся двери и раздавшийся следом счастливый визг Даши.
– Папочка! А мы уже пришли!
Девочка скинула сапожки и, не раздеваясь, влетела в комнату, повиснув у него на шее.
– Мы гуляли! И были в кафе! И в магазине! И я по тебе соскучилась!
Она, наконец, заметила гостя и, не слезая с Павла, помахала ему:
– Привет.
Дмитрий заморгал, выдавливая какое-то подобие улыбки.
– Здравствуй, милая.
– А мы собираемся готовить ужин. Ты останешься кушать с нами?
Мужчина не успел ответить: его опередили Сашины слова:
– Нет, солнышко, он уже уходит. Беги, переодевайся, будешь мне помогать.
Проводив дочку глазами, обратилась к Макееву:
– Дмитрий Сергеевич, как хорошо, что Вы заехали. Мне теперь не придется везти заявление в офис, – она достала из сумки сложенный вчетверо листок. – Надеюсь, Вы не станете настаивать, чтобы я отработала положенные две недели? И выходного пособия мне не надо. А сейчас Вам пора, не люблю, когда в доме посторонние.
Она отвернулась слишком поспешно, проходя мимо него и не реагируя на оклик. Словно не услышала. Мужчина метнулся было следом, но Павел его удержал.
– Дайте ей время. Так будет лучше, для всех, – он помолчал, рассматривая напряженное лицо. – Я поговорю с Сашей.
Проводив гостя, подошел к жене. Даже не потребовалось заглядывать в ее глаза, чтобы увидеть застывшие там слезы. Искусанные в кровь губы снова дрожали.
– Малыш…
Саша мотнула головой.
– Ничего не говори.
– Тебе придется меня выслушать.
Она дернулась, закрывая уши ладонями.
– Нет. Я не хочу.
– Значит, сделаешь это без желания.
Застилавшая глаза влага полилась по щекам.
– Зачем ты его впустил?
– Затем, что даже преступникам дают возможность оправдаться. А он не преступник.
– Он хуже. И мне плевать на его оправдания.
– Именно поэтому ты плачешь… – притянул ее к себе, пытаясь хоть как-то утешить и в то же время понимая, что это не удастся. Ничего не получится, если Саша не найдет в себе силы принять объяснения Макеева. Если не напрямую, то хотя бы в пересказе.
– Садись, – подтолкнул ее к стулу. – Ужин подождет.
– Паш… – она подняла на него глаза. – Я хочу, чтобы ты уехал. К Алине. У нас достаточно денег, чтобы можно было все документы оформить быстро, – попросила, всматриваясь в его ошеломленное лицо: – Милый, пожалуйста! Сделай это. Мы справимся. Правда.
Глава 31
Месяц спустя
На этот раз устроиться на работу не составило труда. Желающих иметь в своем штате хорошего переводчика обнаружилось немало, особенно после того, как Саша отказалась от своих прежних намерений заниматься только бумагами. Ей все еще было непросто, она тяготилась чужим обществом, отчаянно желая оказаться в уединении, но, оставшись без Павла, была вынуждена рассчитывать только на себя. Он оставил почти все накопленные на несколько лет средства, пообещал и дальше поддерживать их с Дашей, но такой вариант Сашу не устраивал. Слишком долго она зависела от этого мужчины, впитывала его силу и пряталась за спиной от невзгод. Павел не сумел уберечь ее от боли, но даже сделанного хватит для благодарности на всю оставшуюся жизнь.
Она и не подозревала, что станет так скучать по мужу. Да, ему и раньше приходилось уезжать, но еще никогда одиночество не было настолько болезненным. Не хватало его улыбки, теплых слов, просто присутствия и ощущения некоего, хоть и весьма эфемерного, покоя. Саша находила для Даши слова утешения, но всякий раз, когда Павел звонил по скайпу, старалась уйти из комнаты, ограничиваясь коротким сообщением о том, что все хорошо. Солгать, видя его лицо, не получилось бы.
Нет, она нисколько не жалела, что настояла на отъезде, но как жить дальше самой, не представляла. Не было ни единого ответа на бесчисленное множество бушующих в голове вопросов.
Днем еще удавалось отвлечься, тем более что дел на новом месте ее ждало немало. На этот раз начальницей оказалась солидных лет дама, уставшая от жизни и считающая себя мудрее всех окружающих. Задания по работе, похвала или укоры выдавались с одним и тем же неизменным выражением лица, глядя на которое Саша чувствовала себя школьницей, не выучившей урок, но получившей отчего-то снисхождение учителя. Компания была небольшой, а предлагаемые переводы – неинтересными, но зарплата, как ни странно, оказалась вполне приличной, а график позволял вовремя забирать Дашу из сада.
Ночи же сделались невыносимыми. Бессонница никуда не делась, и часами вслушиваясь в ровное дыхание дочки, Саша вновь и вновь пыталась разобраться в том, что неподъемной глыбой обрушилось на ее жизнь. После рассказа Павла легче не стало, наоборот, она начала бояться. ЕГО. Не знала даже, как обращаться к нему в собственных мыслях. Филиппом назвать не могла, потому что мужчина, носящий это имя, был совсем иным. Несмотря ни на что, память упорно возвращала самые сладкие мгновенья, выступающие мучительным контрастом с тем, что происходило теперь. Произнести «Дмитрий» не поворачивался язык, и сознание превращалось в неуправляемый вихрь, стоило лишь подумать о нем. Хотя… она думала почти постоянно. Сжигающая ее ярость утихла, обида улеглась, но горькие откровения, переданные мужем, подтвердили безысходность случившегося. Конечно, Павел повторил слова… ЕГО, о том, что Саша ни в чем не виновата, только это заявление осталось пустым звуком. Она вспомнила и вновь пережила каждое мгновенье того дня, истерла, перечитывая, страницы в исписанном блокноте, чтобы понять безусловную истину о том, что по-другому уже ничего не будет. Сама собственными руками уничтожила возможное светлое и безмятежное будущее. Или не безмятежное, но все равно наполненное ЕГО присутствием и любовью. Хватило бы даже тех крох, что остались после Анжелы и других женщин, того, что он намеревался предложить ей. Теперь же…