Гостья вдруг поняла, что ее тирада здорово смахивает на гневную речь проповедника, и осеклась.
– Звучит логично. – Тони вежливо кивнул. – Если бы все так и было.
Лора посмотрела на рисунок – свою единственную улику – и набрала в грудь побольше воздуха.
– Вы посмотрите. Это не просто рядовой небрежный набросок из школьной изостудии. Какое лицо! Взгляните, как оно написано. Тот, кто его нарисовал, был влюблен в мою маму. И она отвечала ему взаимностью. Ее выдает выражение глаз.
Лора чуть не плакала. Она вдруг обессилела – от бурных эмоций, от желания, чтобы ее теория подтвердилась.
– Послушайте, – отозвался Тони. – Я отлично понимаю ваше стремление докопаться до истины. Наше желание знать, кто мы такие и откуда взялись, – мощный, неодолимый инстинкт. Увы, я не тот, кого вы ищете. – Он вытянул на столе перед собой руки и уставился на свои длинные загорелые пальцы. – В этом нет ни малейших сомнений, потому что… – Тони Уэст поднял голову, прищурился от яркого солнца. – Мне непросто признаться… я почти никогда об этом не говорю. Но… У нас с Венди не может быть детей. Мы много лет пытались. Прошли обследование. Я бесплоден. Так что, сами понимаете… Быть вашим отцом я не могу. Как бы вам того ни хотелось.
– Как?.. – У Лоры перехватило дыхание, точно ее стукнули кулаком в спину.
– Не говоря уж о том, что у меня не было отношений с вашей мамой. Роман с ученицей… Что вы, это расценивалось как злоупотребление служебным положением.
Наступила тишина. Над ними по-прежнему кружили чайки.
– Пойдемте-ка, – поднялся Тони. – Вернемся в дом и сделаем чаю.
После забега по магазинам Челси объявила, что совсем не хочет развлекаться на всю катушку; лучше пойти на пляж. Поэтому они вернулись в «Приют», оставили покупки, и Колин поинтересовался на кухне, нельзя ли приготовить им еды для пикника. Фред и Лоз расстарались на славу: бутерброды с куриным мясом, маленькие порционные киш-лорены, пластиковые коробочки с фруктовым салатом и черничные кексы, приготовленные Лукой. Довольные Колин и Челси, вооружившись ведерками, совочками и сачками, отправились в бухту Нептуна – маленький полумесяц в устье реки, усыпанный золотистым песком и укрытый с обеих сторон скалами.
Челси с удовольствием копошилась на берегу, осматривала обнажившиеся во время отлива скалы и небольшие заводи возле них, плескалась на мелководье. Она так радовалась, что Колин вдруг понял – ей нечасто выпадает возможность вести себя по-детски. Карен, конечно, ни за что на свете не стала бы организовывать пикник и весь день сидеть на пляже с дочерью. А он в роли отца-наседки чувствовал себя счастливым. Арендовал два лежака, устроил импровизированный лагерь-стоянку; наблюдал, как Челси обследует мир вокруг; вместе с ней рассматривал ее находки; постоянно мазал девочку солнцезащитным кремом, а когда становилось слишком жарко, тащился к фургончику за мороженым.
К обеду у нее на носу проявились веснушки, а кожа приобрела золотистый оттенок. Наконец-то Челси стала походить на здорового счастливого ребенка, а не на мертвенно-бледное, затюканное создание, которое село вчера к Колину в машину. Кошмарное выражение торжественной серьезности уступило место ребяческой беззаботности. Неужели эта метаморфоза произошла из-за отсутствия Карен? Бог его знает… Но одновременно с исчезновением матери дочь определенно ожила. Она целиком погрузилась в собирание ракушек: искала их, аккуратно очищала от песка и складывала в свое ведерко.
Колин невольно отметил, что в одиннадцать лет собирать ракушки, пожалуй, уже поздновато. Однако у Челси, похоже, почти не было детства, так что теперь она, наверное, наверстывает упущенное. Наблюдая за ней весь день, он сумел мысленно воссоздать настолько полную картину ее жизни, насколько смог, – и картина эта оказалась довольно безрадостной.
Карен, по-видимому, никогда не помогала дочери делать уроки и не ходила на родительские собрания. Рацион Челси состоял из меню «Макдоналдса», «Сабвея» и «Доминос» – она гордилась тем, что умеет самостоятельно заказывать пиццу. Ко всему прочему ее частенько «подбрасывали» каким-то чужим людям, словно кукушонка. Колин был зол, как черт. Зол на Карен и на себя самого. После рождения Челси ему следовало взять контроль в свои руки, больше интересоваться жизнью дочери; позаботиться о том, чтобы деньги, которые он платит Карен, тратились на определенные цели, на благо девочки; хоть иногда заглядывать в ее дневник.
Короче говоря, следовало быть отцом, в котором она так сильно нуждается. Неужели поздно? Нет! Одуматься никогда не поздно. Челси еще не утратила своего милого характера и желания радовать окружающих. Пора в корне изменить ее жизнь. Дать приличное образование, начать воспитывать. Так же, как в свое время воспитывались Мишель и Райан. Колин не пропустил ни одного родительского собрания в школе – как бы сильно не был занят на работе.
Он достал телефон. Бухгалтер и юрист находились в его распоряжении двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Он платил им столько, что мог звонить, когда пожелает. Колин не злоупотреблял этим правом – подобное было ему не свойственно, – но теперь дело не требовало отлагательств. Мартин Крейн поймет. Он составлял все до единого контракты Колина с тех самых пор, как тот занялся бизнесом. И из года в год, ни разу не изменив традиции, Колин Тернер посылал адвокату рождественский кекс и бутылку отличного коньяка.
Мартин взял трубку на втором гудке.
– Колин, – собранно и по-деловому произнес он. – Слушаю тебя.
– Мне нужна помощь. Вопрос совсем не из твоей области, но ты наверняка сможешь посоветовать нужного человека.
– Обрисуешь вкратце ситуацию?
Колин помедлил с ответом. Затем решился. Он и так очень долго скрывал существование Челси.
– У меня есть внебрачная дочь. Ей одиннадцать лет. Все одиннадцать лет я оплачиваю ее содержание – тысячу в месяц. Ее мать «сделала ноги». Оставила меня самого расхлебывать кашу, так сказать. Мне нужна опека над девочкой, начиная со… вчерашнего дня.
– В свидетельстве о рождении ты указан?
– Наверняка.
Карен в своем стремлении доить из него деньги ни за что не упустила бы эту возможность.
– Ты уверен в своем отцовстве?
У Колина екнуло сердце. Этот вопрос никогда не приходил ему в голову. Нет, конечно, как он может быть уверен? С Карен станется водить за нос целый полк таких же лопухов, как он сам. Кто знает, может, она получает содержание еще от полудюжины незадачливых идиотов.
Он взглянул на Челси. Та, согнув колени, лежала на полотенце в наушниках, слушала айпод и притопывала ногой в такт музыке.
Естественно, она – его плоть и кровь. Карен – беспринципная интриганка, но не настолько подлая. Да и, наверное, не настолько умная.
– Полностью, – ответил Колин. Он сам должен в это верить.
– Ясно. Нужен опытный специалист по семейному праву. Нас интересует постановление о родительской опеке, а для этого, скорее всего, придется обращаться в суд. Многое зависит от того, пойдет ли навстречу мать. Приготовься к трудностям – подобные процессы никогда не проходят без сучка и задоринки.
– Уже приготовился. – Колин чувствовал себя спокойно. И решительно. – Кстати, Элисон ничего не знает. Пока.
Мартин тихонько присвистнул, точно говоря: «Не завидую тебе, дружище».
– Я займусь. Сейчас выходные, так что быстро найти нужного человека не получится, но как только найду – перезвоню.
И он отключился.
Колин знал – максимум во вторник к его услугам будет лучший адвокат по семейному праву. Оставалось лишь надеяться, что Карен вдруг не передумает и не вернется до того времени на сцену. Пусть все сложится гладко. Своим отсутствием Карен дает ему полную свободу действий.
Нужно сделать еще один звонок. Звонок, который радостным никак не назовешь. Колин нажал в телефонной книге «Дом» и стал ждать, когда жена возьмет трубку.
– Алло? – Элисон всегда произносила это слово вопросительным тоном, будто желание людей звонить по телефону ее озадачивало.
– Элисон, солнышко, это я.
– А, привет. – В ее голосе послышалась радость. – Ты меня едва застал, я собиралась в город.
– Послушай. Садись в машину и приезжай в Пеннфлит в отель «Приют у моря».
– Что случилось? – Радость сменилась тревогой. – Ты как?
– Со мной все в порядке, не волнуйся. Мне просто нужно с тобой поговорить.
– А домой ты не можешь приехать?
– Нет. – Колин был непреклонен. – Нет. Я закажу столик в ресторане. Приезжай как можно скорее.
– Скажи по телефону.
– Мне нужно тебя видеть. Лицом к лицу.
– Хорошо. – Теперь голос стал расстроенным и недоумевающим. – «Приют» в Пеннфлите? Это же в Корнуолле? Я думала, ты в Бристоле…
– Нет.
Конференция, на которую он якобы поехал, проходила в действительности. Колин старался, чтобы к его алиби невозможно было придраться. Он даже купил пропуск участника на все три дня. Хотя порога выставки, разумеется, не переступал.
Молчание. Элисон переваривала информацию.
– Ладно. – Особого волнения в ее голосе Колин не услышал. – Просвещать ты меня не собираешься, так что я выезжаю к тебе. Постараюсь добраться поскорее.
Пока Тони заваривал чай, Лора молча сидела за барной стойкой.
Она чувствовала себя совершенно разбитой и подавленной. Надо же так взорваться, совсем на нее не похоже! В первую минуту ей хотелось сбежать куда глаза глядят, но Тони держался очень спокойно и, похоже, совсем ее не осуждал. Другой на его месте вытолкал бы псевдоученицу за дверь, однако хозяин дома, казалось, и бровью не повел – будто к нему каждый день являлись сумасшедшие девицы и швыряли в лицо подобные обвинения.
Жаль, что он не ее отец. Дом Венди и Тони дышит таким заманчивым покоем… Здорово было бы время от времени находить здесь приют – проводить долгие солнечные выходные у моря, вырываться из монотонности лондонских будней. Работа Лоры отличалась редким однообразием, причем чем дальше, тем хуже. Можно, конечно, выбираться на выходные куда-нибудь за город, но это требует массы хлопот, нужно планировать все заранее. Эх, если бы у нее была возможность в любой момент приехать в Пеннфлит… Мечта.