– Элисон, не уезжай. Поешь хотя бы. Давай все обсудим.
Она покачала головой.
– У тебя было время все обдумать. Почти двенадцать лет. А у меня – целых двенадцать минут.
Элисон поднялась, отодвинув стул.
– Ты мне позвонишь? – спросил Колин.
– Не знаю. Правда, не знаю.
– Прости. Мне очень тяжело.
Ее лицо исказилось от боли.
– Надеюсь, – ответила Элисон и вышла с высоко поднятой головой.
Колин схватил стакан с виски. И что дальше? Что все это значит? Элисон от него уйдет? Или, точнее, его выгонит? Если так, значит, они с Челси останутся вдвоем. Надо найти какое-нибудь жилье, и поскорее. Где? Рядом с ее школой? Господи, нет! Это ведь и рядом с Карен.
Черт побери. Ну и дела. А все потому, что в прошлом он был бесхребетным идиотом, истосковавшимся по вниманию. Больше он такой ошибки не повторит.
Ник напрягся – на террасу вышел Лука и остановился у стола, накрытого для холостяцкой вечеринки. Выглядел стол потрясающе, вполне по-мужски и в духе предстоящего мероприятия: пятнистые черно-белые коврики под посуду, черные льняные салфетки, строй фужеров и рюмок возле каждой тарелки. В сгущающихся сумерках мягко мерцали свечами фонари «летучая мышь».
Холостяки сидели по трое с каждой стороны стола, установленного перпендикулярно перилам, что позволяло всем шестерым беспрепятственно любоваться пейзажем. Хотя было еще не зябко, рядом стоял тепловой зонт, готовый к включению в любой момент.
В руках Лука держал бумагу. Ник отметил, как легко его соперник завладел всеобщим вниманием – с помощью одной лишь короткой улыбки. Лука оказывал на окружающих какое-то магическое воздействие, обладал завидным умением внушать им чувство своей исключительной значимости, ничего для этого специально не делая и не говоря.
И он был красив. Не женоподобен, нет-нет. Его внешность заставила бы усомниться в собственной сексуальности даже самого мужественного мачо – хоть на миг. Ник видел, что взгляды всех женщин на террасе устремлены на Луку. И во взглядах этих сквозило желание – как бы дамы ни пытались скрыть его от своих спутников. Да, не только стряпня Луки вызывает у прекрасного пола сухость во рту.
Клэр могла бы ничего не объяснять. Ник понимал: Луке он не конкурент. Помимо удивительного таланта этот засранец наделен еще и обаянием, и красотой. Хотя близким людям с ним, скорее всего, непросто. Чувствуется в нем какая-то… опасность. Такие, как Лука, требуют к себе постоянного внимания, поклонения и одобрения. Неугомонные и энергичные, они вечно ищут новых волнующих ощущений.
Дай бог, чтобы он не причинил Клэр боли. Жаль, Ник об этом никогда не узнает.
Лука заговорил, переводя взгляд с одного гостя на другого.
– Добрый вечер всем! Для «Приюта у моря» это – первая официальная холостяцкая вечеринка. Раньше по понятным причинам мы их избегали, но сегодняшним торжеством, надеюсь, докажем, что есть в этом мире место культурным сибаритским празднованиям предстоящего бракосочетания… – Его взгляд ненадолго задержался на Нике. – Меню продумывалось очень тщательно. Ужин наверняка не обойдется без выпивки, поэтому мы хотели сделать его достаточно сытным, чтобы нейтрализовать любые, даже самые безрассудные возлияния… – Он сверкнул улыбкой. – И при этом не принести в жертву ту самую легкость и изящество, которыми знаменит «Приют». Приступим… – Лука посмотрел в свою бумажку. – Начнем мы с консервированных креветок из Моркама – единственное сегодняшнее угощение, приготовленное из привозных продуктов. Хотя заверяю вас, масло в нем все-таки местное. Переходим к основному блюду. Мне пришлось отказаться от искушения предложить вам оленину[3]… – Он сделал многозначительную паузу, давая возможность оценить шутку; раздались одобрительные смешки. – Сейчас не сезон, поэтому я остановил выбор на своей интерпретации итальянской порчетты – свином филе, томленном с фенхелем и розмарином на медленном огне. К нему подадут хрустящий картофель с чесноком и припущенную в масле зелень. На закуску вас ждет паровой пудинг с виски. Не пугайтесь тяжелого названия; он легче перышка, усыпан крупными, сочными вишнями и кишмишем, сдобрен солидной порцией корнуоллских сливок с добавлением – разумеется! – виски. И если после этого ваши животы еще не будут набиты под завязку, у нас найдется сырная нарезка с айвовым желе и стаканчик вкуснейшего «Мори», красного десертного вина из Франции, которое, уверен, вы оцените по достоинству.
Лука слегка поклонился, показывая, что речь окончена. Раздались аплодисменты.
– Начнем мы с «Рислинга» компании «Тим Адамс» – одного из моих любимейших аперитивов, который к тому же идеально подчеркнет вкус креветок. И прежде чем вы предадитесь чревоугодию, позвольте мне предложить тост… – Он поднял бокал и посмотрел через стол на Ника. В глазах сверкнул огонек. – Хочу поблагодарить вас за то, что для такого важного мероприятия вы выбрали именно наш отель, и пожелать большого счастья в новой жизни. Если захотите приехать с женой к нам на первую годовщину, в номере вас будет ждать бутылка охлажденного шампанского за счет отеля. – Объявление было встречено одобрительным гулом. – Итак, без всяких дальнейших церемоний давайте выпьем за Ника и… – Лука вопросительно взглянул на жениха.
– Софи, – сквозь зубы ответил тот.
– За Ника и Софи! – просиял Лука.
– За Ника и Софи! – отозвался хор холостяков, и все с радостным энтузиазмом осушили бокалы.
Ник сидел с застывшей улыбкой. Внутри закипала ярость. Ишь ты, тост! Надо же, как этот наглец все срежиссировал. Можно сказать – швырнул в лицо перчатку. Вскочить бы сейчас, схватить Луку за грудки и превратить в отбивную! Нет, не в отбивную – в кровавую консервированную креветку. Первая перемена блюд, вуаля!
Сволочь.
Ничего подобного Ник, конечно, не сделал. Он запихивал в себя еду, давясь каждым куском. И не пил. Только делал вид – наполняя бокалы друзей, свой обходил стороной.
Он должен оставаться трезвым. И уехать отсюда при первой же возможности. Домой, в «Мельницу», к Софи. Как только Ник вновь ее обнимет, все опять станет прекрасно.
В нескольких улицах от отеля, под теми же самыми звездами, задыхаясь, проснулся Тони. В окно смотрела луна. Он лежал с гулко колотящимся сердцем: волнение, обильный ужин, вино… Воздуха не хватало. Неужели сердечный приступ? Тони попытался расслабить мышцы, успокоиться – но чем больше старался, тем хуже ему становилось.
Во сне в голову пришла и теперь горела там неоновой рекламой ужасная мысль: а вдруг Лора, вернувшись домой, расскажет Марине, что с ним виделась? «Знаешь, чем я занималась в эти выходные, мам? Ездила повидаться с твоим старым учителем рисования. Думала, он мой отец».
Тони снова и снова твердил себе – не расскажет. Лора явно горела желанием сохранить визит в тайне. Устроила этакую секретную военную операцию. Марина понятия ни о чем не имеет, и вряд ли Лора помчится докладывать матери о своей самодеятельности.
Вряд ли, однако не исключено. Возможно, разочарование от того, что ее надежды рухнули, возьмет верх над осторожностью, и Лора попытается загнать Марину в угол. И выудит правду.
Что тогда? Господи Всемогущий, что тогда?! Если Марина сломается и все расскажет, Лора вернется в Пеннфлит: от ее симпатии к милому провинциальному художнику не останется и следа; она будет в гневе. И ему придется вслух объявить, что он не желает ее знать. От этой мысли Тони громко застонал. Рядом шевельнулась Венди.
– Что с тобой? – пробормотала она.
– Переел шоколадного мусса. – Он успокаивающе сжал ей руку. – Ничего страшного.
В свете луны было видно, как Венди улыбнулась и вновь погрузилась в сон.
Тони лежал с открытыми глазами, без конца прокручивая в голове запутанную ситуацию, в которую попал. Лишь когда стало светать, он, вконец измучившись, провалился в беспокойное забытье.
Колин понимал – шансы уснуть равны нулю.
После отъезда Элисон он вернулся к Челси. Они вдвоем посмотрели очередную серию ее любимого сериала «Катастрофа» про отделение неотложной медицинской помощи в какой-то выдуманной больнице. Едва ли такое кино стоит смотреть детям, но Колин рассудил, что еще успеет наложить на него вето; их совместная жизнь и воспитание только начинаются. Поэтому он наблюдал за разворачивающимся на экране кровавым зрелищем и поражался, чем же оно так притягательно для Челси. После фильма Колин уложил дочь в постель и ушел к себе в номер – разбираться с финансами.
Нужно посмотреть в лицо реальности: его браку, скорее всего, конец. Дом придется продать. Теперь, когда Мишель и Райан бывают лишь наездами, в нем уже нет необходимости. Разве что Элисон захочет остаться там жить. Тогда Колин не станет настаивать на продаже, хотя для нее одной дом, конечно, слишком велик.
Ладно, к этим вопросам он еще вернется.
Его ручка замелькала над страницами: сложение, вычитание, деление, проценты. Арифметические действия помогали забыться. Вытеснить из головы мысль о том, что сегодня двадцатилетнее супружество Тернеров, по сути, закончилось. От наивной мечты Колина о всеобщей счастливой развязке не осталось камня на камне. Пришло время делить трофеи.
Да, с цифрами он управляется куда лучше, чем с людьми.
Элисон вышла из «Приюта» и отправилась на парковку.
Усевшись за руль, она поняла, что вести машину не в состоянии. В голове плыло. От спиртного или от потрясения – непонятно, но что-то явно было лишним. Пожалуй, не стоит рисковать и пускаться в трехчасовую поездку по автостраде. Ну и положение. Она оказалась на одном из популярнейших морских курортов Англии в разгар долгих выходных – и где при таких условиях найти место для ночлега?
Элисон устало выбралась из машины, взяла сумочку и пошла куда глаза глядят. Она брела по незнакомым улицам, ища вывеску «Свободные номера» и покрепче запахнув кардиган, – дневное тепло мало-помалу уходило, уступая место влажному морскому воздуху. Элисон уже начала думать, что после часа быстрой ходьбы она должно быть достаточно протрезвела для езды за рулем, как вдруг возле неказистого домика тридцатых годов заметила рекламу: «Здесь вас ждут постель и завтрак!» Маловероятно, что в заведении, где в такую ночь остались свободные места, предложат достойные условия, но… Усталость взяла свое.