– Заговорил?!
– Ну, знаешь… Иногда так бывает. Видишь что-то – и вдруг… Зацепил он меня чем-то. Я отправился к агенту и попросил его посмотреть. Коттедж продается уже давно. – Дан помолчал, давая Лоре возможность оглядеться. – Ну, как тебе?
– Малюсенький. Убогий. И воняет.
– А ты представь его без всего этого старья. И без обоев. С белой краской на стенах. – Он энергично замахал руками. – Спорим, полы под ковролином – деревянные!
– Тебя и правда зацепило. – Лора все еще колебалась.
– Пойдем. – Дан расплылся в улыбке. – Ты не видела главного.
Он потащил ее вверх по ступеням. На крохотную лестничную площадку выходило две двери. Одна вела в старомодную ванную, а вторая… Комната за второй дверью утопала в ярком солнечном свете, падающем сквозь огромное панорамное окно.
Лора подошла ближе. Вид был ошеломительный. Внизу расстилались серые остроконечные крыши Пеннфлита, за ними – бесконечное море. От восхищения у нее перехватило дыхание.
– Красиво, правда? – Дан подошел сзади, обнял ее.
– Не то слово. – Она подняла на него взгляд. – Зачем ты мне это показываешь?
– Есть идея. Выслушаешь?
– Давай.
– Мы оба платим за свои квартиры в Лондоне немыслимые деньги. Видимся почти каждый день. Было бы разумно, чтобы один из нас переехал жить к другому.
– Да… Логика прослеживается.
Лора не стала признаваться, что сама уже не раз об этом задумывалась. Курсируя на такси между своей квартирой и квартирой Дана, она тратила не меньше пятидесяти фунтов в неделю.
– Тогда у нас высвободятся деньги, и мы сможем взять ссуду на покупку дома. Кое-что у меня отложено на депозите – думал со временем купить жилье в Лондоне. Нам будет куда ездить на выходные, плюс мы сможем его сдавать на то время, что сами не пользуемся, – хорошее подспорье для погашения кредита. – Он повернул ее лицом к себе. – Что скажешь?
Лора молчала не меньше десяти секунд.
– Скажу, что… если выкрасить шкафчики на кухне в голубой цвет, это значительно ее оживит. – Она подняла глаза на Дана.
Его лицо просияло, а ее сердце ухнуло вниз. Господи, на что она соглашается? Лора еще раз недоверчиво выглянула в окно. Что все это значит?.. На крышу внизу уселась жирная чайка.
– Я и не подозревала, что ты готов к такому важному шагу. К большим обязательствам.
– Я тоже, – признался Дан. – До вчерашнего дня. Но когда ты вернулась от своего… своего не-отца, до меня дошло, как сильно я хочу сделать тебя счастливой. И как много ты для меня значишь… – Он запнулся, застеснявшись собственных чувств, и посмотрел на чайку. Потом продолжил: – Так я свяжусь с агентом?
Тони вышел из дому – якобы за круассанами и прессой. Итак, в его распоряжении не меньше получаса: можно потом сказать, будто заболтался со знакомым или даже выпил с ним кофе. Конечно, нужно еще действительно купить «Санди таймс» с круассанами – не то Венди заподозрит неладное.
Наряжаться Тони не стал – если бы он отправился в магазин при полном параде, Венди опять-таки заподозрила бы неладное. Пришлось идти в обычной поношенной футболке и шортах.
Когда он переступил порог «Приюта у моря», в нос ударил аппетитный запах кофе. Здешние воскресные завтраки уже стали неотъемлемой частью Пеннфлита. Тони с грустью подумал о Венди – ей бы они понравились. Может, стоит выбраться сюда с женой в следующее воскресенье.
Чувство вины… Неужели от него теперь не избавиться до конца жизни?
Тони поспешил к регистрационной стойке. Стоп, эту девушку-портье он немного знает. Как же ее зовут? Анжела? Нет, Анжелика. Точно! «Анжелика – маркиза ангелов». Ее мама одно время убирала у них в доме – давно, когда с деньгами было попроще. Она, по мнению Венди, подворовывала, поэтому Уэстоны тактично отказали ей от места, сославшись на нехватку финансов, – что не слишком грешило против истины.
Придется соблюдать осторожность. Не дай бог Анжелика услышит что-нибудь лишнее и растрезвонит по городу. Слухи разносились по Пеннфлиту со скоростью пожара; причем зимой, когда у местных жителей было больше свободного времени, это происходило еще быстрее.
Прикрытие у Тони имелось. Он даже захватил его с собой – аккуратно свернутая в рулон картина, написанная вчера Лорой.
– Здравствуйте. Я хотел бы повидаться с Лорой Старлинг. На нашем вчерашнем уроке она сделала рисунок. Он уже высох. Наверное, ей захочется его забрать.
Анжелика оглянулась на висящие за спиной ключи.
– К сожалению, их сейчас нет в номере. И я не знаю, когда они вернутся.
– М-м. – Лицо Тони омрачилось. Как же теперь быть? – Что ж, спасибо.
– Хотите, я передам ей картину? – Анжелика протянула руку.
Нет. Так он лишится своего алиби.
– Нет, не беспокойтесь, спасибо.
Тони отвернулся. У него есть номер мобильного Лоры. В конце концов, можно позвонить. Хотя это очень трудный разговор, совсем не телефонный.
Или не звонить? Дать себе время, успокоиться… Что же делать, что? Внутренности Тони скрутило узлом. Как его угораздило попасть в такую передрягу?!
И тут он увидел Лору. Она вошла в отель, держась за руки с высоким молодым человеком. Они выглядели такими влюбленными, что у Тони от зависти остро кольнуло сердце. Конечно, он любил свою Венди, однако его чувство совсем не походило на яркую юношескую любовь.
На страсть.
– Лора. – Тони вырос у парочки на пути. – Я принес вашу картину. Вдруг вы захотите ее забрать.
– А-а… – Она растерялась. – Спасибо. Я думала, вы ее выкинули. Там нечем хвастать.
Наступило неловкое молчание. Тони не знал, что известно спутнику Лоры, значит, слова придется выбирать осторожно.
– И… Я хотел с вами поговорить. О том, что мы вчера обсуждали.
– Вы что-нибудь вспомнили? – Ее глаза стали огромными.
Он кивнул.
– Ты не против? – Она обернулась к Дану. – Мы недолго.
– Не против, конечно. Я схожу в агентство, верну ключ.
– Пойдемте на террасу, – предложила Лора художнику.
Идя следом за ней, Тони через плечо покосился на Анжелику – не заметила ли та чего-нибудь? Разумеется, нет. Да и с чего бы? Разве может человек в здравом уме представить себе, что Тони Уэстон собирается признаться в отцовстве одной из гостий отеля?
Челси отнеслась к кеджери и почкам с подозрением, поэтому было решено заказать традиционный английский завтрак.
– Чем плотнее наедимся с утра, – заявил Колин, – тем дольше не проголодаемся.
Впрочем, с Мишель и Райаном это правило на отдыхе не срабатывало. Сколько бы они ни съели за завтраком, к обеду все равно умирали от голода. Ну и что? Подумаешь!
– А на пляж сегодня пойдем? – спросила Челси.
– Конечно.
– А мама вернется? – нахмурилась девочка. – Или домой меня отвезешь ты?
– Пока не знаю, – признался он. – Посмотрим. – Через открытые застекленные двери ворвался ветер. – У меня возникла мысль… – продолжил Колин. – Может, нам остаться здесь еще ненадолго?
– Да, да! – просияла Челси. – Класс!
Колин улыбнулся. Почему бы и нет? Все равно ему некуда возвращаться. Фабрика и пекарни отлично справятся сами; а в случае необходимости с ним всегда можно связаться по телефону. В том, что Челси пропустит несколько дней в школе, тоже большой беды не будет.
Он поднял взгляд на подошедшего официанта, чтобы попросить еще кофе.
Но это оказался не официант, а Элисон.
Выглядела она очень спокойной. Посмотрела на Челси, мимолетно ей улыбнулась.
– Мне нужно поговорить с твоим папой, – обратилась она к девочке.
Колин протянул дочери пятифунтовую банкноту.
– Солнышко, сходи, пожалуйста, в магазин, где мы брали фильмы, – попросил он. – Купи мне газету. А себе, если захочешь, – журнал.
– И конфет. Можно?
– Нет. – Пора браться за воспитание. – Ты только что поела, теперь надо переварить завтрак, чтобы потом вкусно пообедать. Не перебивай аппетит.
– Ладно.
Колин с гордостью отметил, что спорить Челси не стала. Характер у нее куда лучше и покладистее, чем у матери.
Как только девочка вышла из ресторана, Элисон села на свободный до этого стул.
– Кофе? – предложил Колин.
– Да, пожалуйста.
Он жестом попросил официантку принести еще одну чашку.
– Рад, что ты вернулась. Я волновался.
– Мне пришлось заночевать в какой-то жуткой дыре. Я выпила лишнего и вести машину не рискнула.
– Этого-то я и боялся. – Колин дотронулся до ее руки. Элисон выглядела натянутой, как струна, под глазами залегли тени, и грудь у него вновь сжало от острого чувства вины. – Прости меня. Я ужасно раскаиваюсь. Ты мне веришь?
– Верю.
– Я не хотел сделать тебе больно.
– Не хотел. Конечно, нет. Как я понимаю, ты думал, что все останется в тайне.
– Я был идиотом.
Возражать она не стала. Колин бросил в свой кофе кусочек сахара.
– Дело вот в чем, – сказала Элисон. – Мы не можем сделать так, чтобы Челси исчезла. Верно? Нравится нам это или нет, она существует. Значит, надо найти решение, которое причинит как можно меньше вреда всем нам.
– Верно. – Колин был удивлен. Он-то ожидал пламенных обличений.
– Я долго думала. Не понимаю, почему из-за этого моя жизнь должна пойти прахом. Да, у меня есть полное право вышвырнуть тебя вон и обчистить до нитки. Именно так посоветовали бы поступить все мои подруги. Но тогда мне придется пожертвовать любимым домом, моей общественной жизнью, нашей семейной жизнью. Не хочу делить столовое серебро. Не хочу быть разведенкой, которую никто не приглашает на ужин. Не хочу, чтобы дети стояли перед дилеммой, с кем им проводить Рождество. Многие наши знакомые живут именно так, но это не для меня.
– И… что ты предлагаешь?
Подошла официантка с чашкой. Элисон улыбкой ее поблагодарила. Колин налил жене кофе, подал молоко.
– Челси будет жить с нами. А мы не станем скрывать ее историю. Я не выдержу слухов и домыслов. Они всегда хуже, чем правда, поэтому мы скажем правду.
– В смысле – расскажем всем, что я тебе изменил?