– Просто Майя не сказала тебе. – Он обнял Лорен, а она, не задумываясь, прижалась к нему, и мне на мгновение захотелось сделать то же самое. – Свадьбы вызывают множество эмоций, даже такие маленькие. Вероятно, все дело в этом.
– Я же спрашивала ее, уверена ли она насчет патио и не стоит ли поискать место получше. Но они оба студенты, и денег не так много, поэтому предложение Лео воспользоваться «Яванским кофе» показалось идеальным решением. Да и «Инкубатор» тоже…
– Зато какое подходящее название, – успокоил ее Эмброуз. – Сначала приходит любовь, потом брак, а потом Майя…
– Получает ребенка в инкубаторе? – На лице Лорен отразилось потрясение. – Теперь и мне хочется плакать.
– А что плохого в инкубаторах? Они спасают жизни!
– Эмброуз, – тихо одернула его я.
– Пойду проверю Майю, – сказала Лорен. – Она выглядела очень расстроенной.
– Вот, возьми воды. – Я протянула одну из бутылок с соседнего стола. – Это всегда помогает.
Забрав у меня воду, Лорен направилась к туалету, шлепая по ковру. Но стоило ей скрыться из виду, как Эмброуз повернулся ко мне.
– Так, ты должна что-то сделать, – огорошил меня он.
– Я?
– Невеста в беде! А в этом ты профессионал.
– Вот только она не наша невеста, – поправила его я. К тому же она сама сказала, что не хочет всего этого. – Я обвела рукой вещи, сваленные на столе.
– Да ладно тебе. Я работаю здесь всего несколько недель, но все равно узнал КЖ.
Я моргнула, удивившись, что он запомнил это сокращение.
– Контролирующий жених становится нашей проблемой, только если мы организовываем ему свадьбу. Но данный случай сюда не подходит.
Он вновь опустил взгляд на стол, затем посмотрел на меня.
– Ладно. А что, если бы это было так?
– Но это не так.
– Но вполне могло бы так быть, – сказал он. – Например, если бы мы решили помочь ей и отдали часть этих вещей, что вполне реализуемо.
– Хочешь, чтобы мама поучаствовала в этом? – спросила я. – Совсем сбрендил?
– Нет, нет. Я говорю не о ней, а о нас: о тебе и обо мне. Мы вполне могли бы это сделать.
Эмброуз указал на меня, затем на себя. И это напомнило свадьбу его матери, когда он уговаривал меня потанцевать с ним, обещая исцеление. Казалось, с того момента прошла целая вечность.
– Спасибо, но нет, – возразила я.
– Разве ты не видела, что сейчас произошло? – воскликнул он, указывая на дверь туалета, за которой, судя по всему, сейчас скрывались Майя и Лорен. – Возможно, это будет единственная свадьба в жизни этой девушки. Неужели тебя не замучает совесть, что она пройдет среди пепельниц и под звук перемалываемого кофе?
– Или, – зашептала я, – это будет первый брак, о котором они вскоре пожалеют. И в следующий раз она устроит свадьбу так, как ей того хочется.
Несколько секунд Эмброуз молча смотрел на меня.
– Не могу поверить, что ты это сказала. И, кстати, шепот не сделал твои слова менее бессердечными.
Я вздохнула.
– Эмброуз, знаю, что ты любишь играть героя, спасать собак, детей и чей-то важный день, однако не все хотят или в этом нуждаются.
– Но есть и те, кто нуждается, – возразил он. – И если есть возможность это сделать, то почему бы и нет?
– Потому что это не твои проблемы и не твоя ответственность.
– А я считаю по-другому.
– Вот и организуй им свадьбу, – сказала я. – Ты уже многое знаешь, так что влезай во все это, а меня и так все устраивает.
После моих слов Эмброуз какое-то время пристально смотрел на меня, отчего я начала смущаться.
– Должно быть, с тобой случилось действительно что-то ужасное, – наконец произнес он.
Я сглотнула.
– Не понимаю, о чем ты.
– Все ты понимаешь. О твоем парне, большой потерянной любви и единственной прогулке на закате. – Он покачал головой. – Да ты даже надежду потеряла.
– Ничего я не теряла, – возразила я, стараясь защититься. – Но это бизнес.
– Который построен на желаниях людей публично отметить тот момент, когда они соглашаются жить вместе до самой смерти.
– И меня безумно радует, когда все так и выходит, – сказала я, – когда они живут долго и счастливо. Но иногда все складывается совершенно иначе, и я видела это не раз. Поэтому мне совсем не хочется участвовать в чем-то подобном в свое свободное время. Неужели ты не понимаешь?
Но Эмброуз ничего не ответил. Он вообще больше ничего не говорил. А потом я услышала, как щелкнул замок в туалете. Когда к нам вернулись девушки, я уже принялась заворачивать свечу.
– Простите меня, – сказала Майя. – Думаю, это предсвадебный мандраж.
– Мы тоже решили сделать стену пожеланий, – сказала Лорен Эмброузу. – Ведь это не так сложно, верно?
– Можете воспользоваться оставшимися карточками, – он указал на коробку, – Луна сама предложила.
Услышав это, Лорен и Майя повернулись ко мне.
– Ничего себе, правда? – покраснев, спросила Майя. – Это так мило! Спасибо.
Я кивнула, но не стала ничего говорить.
– А еще, – продолжил Эмброуз, – хоть идея провести свадьбу в патио хороша, но, кажется, есть вариант получше. Почему бы вам, девчонки, не поехать со мной домой и не посмотреть на наш задний двор? У Би удивительный сад, в нем достаточно места для столиков.
Девушки переглянулись.
– Ты серьезно? – переспросила Майя.
– А почему бы и нет? По крайней мере, там не будет пепельниц.
– Или инкубаторов, – добавила Лорен. – О, а еще мы могли бы расставить цветы в банках! Это же выйдет недорого, верно?
– Думаю, да, – ответила Майя. – А знаешь, на что еще не потребуется много денег? На маленькие белые гирлянды, которые развешивают на Рождество! Интересно, продают ли их летом?
– Даже если не продают, у кого-то они должны быть на чердаке, – сказал Эмброуз. – Нужно просто поспрашивать у друзей.
– Ой, как же круто! – заулыбавшись и захлопав в ладоши, воскликнула Майя. – Да, мы не хотели вычурной свадьбы, но…
– …она будет прекрасной, – закончила за нее Лорен.
Майя выглядела так, словно сейчас вновь – или наконец – разрыдается.
– Спасибо, – искренне сказала она Эмброузу, потом посмотрела на меня. – Огромное спасибо.
– Это все он, – махнув в его сторону рукой, призналась я.
Так и было. И я прекрасно осознавала это в течение следующих сорока пяти минут, пока заканчивала упаковку, в то время как они взволнованно обсуждали свои планы. Я сосредоточилась на работе, стараясь как следует обернуть каждую вещь и как можно понятнее подписать каждую коробку. Все должно быть на своих местах, даже если в нескольких шагах от меня творится настоящее безумие. Но в пять часов, когда они ушли из офиса, не переставая болтать о свадьбе Майи, а я заперла за ними дверь, меня охватило необъяснимое чувство поражения. Однако я так и не поняла, из-за чего именно.
Глава 21
Что бы вы сказали, когда больше нечего рассказать? Можно лишь добавить последние детали и ничего не значащие – или, наоборот, слишком значимые – мелочи, которые завершают историю. И это та часть, которой никто и никогда не хочет делиться. Но я постараюсь.
В день стрельбы я ушла из школы после первого урока. Не могла оставаться там, глядя на экран телефона в ожидании звонков и сообщения от Итана. Охранника не было на своем посту у выхода из школы. Но если бы он сидел там, мне с трудом удалось бы что-то сказать, дабы вымолить свое освобождение. Я потеряла дар речи и в тот момент могла лишь плакать. Однако сдерживалась, потому что ничего не знала наверняка.
Вот только через несколько часов я появилась в мамином офисе, заливаясь слезами и вся дрожа, отчего Уильям, по его словам, чуть не поседел за минуту. Он не часто смотрел новости, а мама и вовсе не обращала внимания на то, что говорят по телевизору или радио, если только это не шоу «США на рассвете». Так что они понятия не имели, что произошло, погрузившись с головой в подготовку техасской свадьбы Бронко. Мы втроем отправились в канцелярский магазин, едва втиснулись в крошечную подсобку, где стоял телевизор, и принялись смотреть прямую трансляцию с места событий. Все это время мама взволнованно глядела на меня, а Уильям обнимал меня за плечи и сжимал второй рукой мою ладонь. Они находились так близко, но все же не могли достучаться до меня.
Каждые несколько минут я звонила Итану и проверяла его страничку в соцсетях, где появилось множество сообщений от его друзей с просьбами дать знать, в порядке ли он. В последний раз он появлялся там вчера вечером и выложил фотографию своих бутс после особенно тяжелой тренировки. Так что я посмотрела на них, наверное, миллион раз.
Позже, когда мы вернулись домой и заказали пиццу, к которой так никто и не притронулся, мама с Уильямом постоянно о чем-то переговаривались, но из их разговора мне удалось уловить только «позвонить», «спросить», «вмешаться» и «это необходимо». Они спрашивали, есть ли у меня номер телефона родителей Итана, их адрес или что-нибудь еще. Но если бы и были, то вряд ли я смогла бы позвонить им в тот момент. Да и сам Итан никогда не заставил бы так волноваться. Он нашел бы способ связаться со мной как можно скорее. Поэтому я понимала, что произошло, но не хотела осознавать.
Сейчас это так странно звучит. Да и вообще, все воспоминания о тех моментах размыты слезами. Я тихо проплакала у телевизора несколько часов, сжимая руки в кулаки, пока ранним утром следующего дня не огласили имена жертв. До Итана их оказалось четверо и, кажется, после него – двое. Но я их уже не слышала. Как только его имя высветилось на экране, все вокруг померкло.
Только через несколько дней мне удалось собрать воедино все произошедшее, большей частью от друга семьи, который подошел к телефону в доме Карузо, когда Уильям наконец дозвонился им и объяснил, кто он такой. А еще по некоторым репортажам, где поминутно воссоздавалась трагедия в спортзале. Итан прибежал туда, когда услышал выстрелы, убившие двух волейболисток, а затем пытался уговорить парня опустить пистолет. Об этом шокированные свидетели рассказали Патрику Уильямсу, который отправился туда, чтобы вести прямые репортажи с места происшествия. Мы столько раз с мамой смотрели «США на рассвете», а теперь они рассказывали о том, кого я знала и любила. Все новостные каналы показывали фотографию Итана, предоставленную семьей и сделанную на выпускном бале в прошлом году. Я не видела ее раньше, поэтому каждый раз, когда она появлялась на экране, мне хотелось верить, что это не Итан. Словно, если я не знала этого человека, то погиб не он.