Я застонал и закрыл лицо руками.
– Мам, я же объяснял тебе, почему не смогу приехать. Я не могу оставить Эллу сразу после того, как она оказалась в центре внимания из-за меня.
Мама раздраженно фыркнула:
– Я надеялась, тебе удастся убедить ее прилететь в Висконсин. Ты хоть пытался?
Я закатил глаза.
– Ты знаешь, что нет, и я объяснил тебе почему. Дело не в том, что она не хотела приехать. Она и так слишком потрясена происходящим. Нам нужно было провести немного времени наедине.
Мама выразила свое неодобрение, громко хмыкнув, и за руку подвела меня к дивану в гостиной, все еще настроенная на чтение нравоучений.
– Брайан, ну что ты за неблагодарный сын? Мой единственный ребенок заявляет всему миру, что встретил любовь всей своей жизни, но не может найти времени, чтобы позвонить собственной матери и сообщить ей об этом первой? А потом ты даже не привозишь ее встретиться со мной на Рождество?
Я засмеялся. Лиз Кроуфорд была выдающейся женщиной – упрямой, безапелляционной и решительной. Думаю, именно поэтому она и стала женой моего отца много лет назад. Правда, судя по всему, это же послужило причиной их развода три года спустя. Я никогда не пойму, как она решилась осесть в Грин-Бэй в Висконсине с тихим профессором математики, но я был рад, что она счастлива.
– Мам, пощади меня. Мы встречаемся всего неделю.
– Любовь, Брайан. Ты сказал именно это слово – любовь. Люди не влюбляются за неделю. У тебя было три года, и ты мог сообщить мне об этой загадочной девушке, но ни разу даже не заикнулся о ней. А я, между прочим, твоя мать.
Отчасти она была права, но я не жалел, что не рассказал ей об Элле. Я никогда никому не говорил об Элле. Она слишком много значила для меня с самого начала. Она была моим секретом. Только моим. Чтобы окончательно утвердиться в ваших глазах в образе гика, хотелось бы позаимствовать слова Голлума: она была «моей прелестью». Моим Кольцом Всевластья, которое требовалось оберегать и хранить в тайне.
Я не испытывал неловкости от того, что общался с незнакомкой по интернету. Дело скорее в том, что у меня никогда не было обычной жизни, а Элла была такой… нормальной. Не обычной, нет. Я всегда знал, что она особенная. Но она жила самой обычной жизнью. Она была моим связующим звеном с миром, для которого я навсегда останусь чужим, но частью которого втайне мечтал стать. Казалось, она слишком хороша, чтобы быть настоящей, и я боялся, что она исчезнет, если я кому-то о ней расскажу. Теперь, когда я знал, что она не собиралась никуда деваться, я был готов показать всему миру, какое сокровище я нашел.
– Хорошо, хорошо, я понял. Мне стоило рассказать тебе о ней. И если ты прекратишь читать мне нотации хоть на мгновение, чтобы я успел вставить слово, то я могу вас познакомить.
Мама разинула рот от удивления.
– В смысле… Она что – здесь?
Я с усмешкой посмотрел на маму. Она была ошеломлена. Ну что ж, пришла ее очередь удивляться.
18
ХИТРО УЛЫБНУВШИСЬ МАМЕ, я посмотрел на второй этаж. Элла стояла у перил, наблюдая за всем этим театром, и уголки ее губ весело подрагивали. Мама проследила за моим взглядом и взвизгнула:
– Ой, Элламара! Здравствуй, дорогая! – Она прижала руки ко рту, переполненная эмоциями. – Извини, просто я так рада наконец познакомиться с тобой! Спускайся сюда и крепко обними свою будущую свекровь.
Я застонал, закрыв лицо руками. Будущая свекровь? Не то что бы я был против такого определения. Просто только что моя мать недвусмысленно намекнула, что я готов к большему, чем Элла. Например, к браку, о котором мама, по всей видимости, собиралась упоминать каждые пять минут своего пребывания, сколько бы вечностей оно ни длилось.
К счастью, внимание Эллы было сосредоточено на другом.
– Я тоже рада с вами познакомиться, – сказала она. – И я бы обязательно спустилась, но… – Она поморщилась и встретилась со мной взглядом. – Ступеньки у тебя довольно крутые, и у них нет перил. Я не уверена, что смогу спуститься самостоятельно.
Кровь отлила от моего лица, и я устремился наверх, ругая себя последними словами. Вот же тупица! Мне даже в голову не пришло, что она не спускалась, потому что не могла. Наверняка ей было ужасно неловко признаваться в этом при моей матери.
– Черт, Элла, прости меня! – прошептал я, поднявшись к ней.
Она отмахнулась, но ее улыбка была не совсем искренней. Если бы я мог, я бы отмудохал себя сам за такой провал.
– Хочешь, я возьму тебя на руки? – Я ненавидел себя, задавая этот вопрос. Но я не знал, как правильно ей помочь, и не хотел, чтобы ей пришлось просить самой.
Она глубоко вдохнула и потрясла головой.
– Я справлюсь! Мне нужно только вот это. – Она взяла меня под руку.
Подходя к ступенькам, я продолжал бормотать извинения:
– Я полный идиот, Элла. Я даже не…
– Все хорошо, Брайан. Ты ни в чем не виноват.
Но я все равно чувствовал себя виноватым. Как, черт возьми, она сможет жить здесь, если даже не в состоянии самостоятельно добраться до своей спальни?
Элла остановилась у лестницы и нахмурилась, прикусив нижнюю губу.
– Ты в порядке?
Она поежилась.
– Дело… как бы… в том… – Она снова посмотрела на ступеньки и вздохнула. – Это займет много времени, и мне будет больно. Плюс ко всему я даже не успела сходить в душ. Если мне нужно будет сразу возвращаться обратно…
Я не дал ей закончить.
– Мам? Даг? Не могли бы вы подняться на минутку?
На лице Эллы отразилось такое облегчение, что мне снова захотелось себе врезать.
– Так, все. Я сегодня же звоню риелтору.
Элла широко раскрыла глаза.
– Не делай глупостей. Ты не можешь переехать только из-за того, что мне сложно ходить по лестнице.
Черта с два.
– Еще как могу.
Ей не понравился мой ответ, но я был полон решимости. Я не хотел больше ставить ее в такое положение. Но больше всего я не хотел, чтобы она жила там, где ее пришлось бы носить на руках – она это ненавидит, – или там, где ей было бы трудно добраться до постели самостоятельно.
Мы все еще пристально смотрели друг на Друга, когда мои мать и отчим поднялись наверх. Мама нахмурилась:
– Что-то не так, дорогая?
– Все в порядке. Просто Элле бывает сложно преодолеть ступеньки. Она хотела с тобой познакомиться, но еще не чувствует себя достаточно сильной, чтобы провести весь день внизу.
Мамины брови стремительно поползли вверх.
– Почему сразу не сказал? Разве я так тебя воспитывала?
Я был уже готов к подзатыльнику, но тут она обратилась к Элле:
– Милая, я так счастлива наконец встретиться с тобой. Мне бы хотелось сказать, что я наслышана о тебе, но Брайан не хотел со мной ничем делиться. – Она бросила на меня недовольный взгляд и сжала Эллу в объятиях. – Полагаю, это больше не важно. Теперь ты здесь, и у нас есть уйма времени, чтобы узнать друг друга. Должно быть, ты удивительная девушка, раз мой мальчик ради тебя отказался от своего мерзкого, распутного образа жизни. Дай-ка взглянуть! – Она отстранилась от Эллы и оглядела ее с головы до пят. – Ты просто…
Она замолкла, наклонила голову набок, внимательно рассматривая Эллу, и ее лицо приняло озабоченное выражение.
– Ты выглядишь, будто тебя поезд переехал. Ты что, плакала?
– Мам!
Голос Дата звучал предупреждающе:
– Лиз.
Мама проигнорировала нас обоих и притащила Эллу к небольшому дивану у стены.
– Что с тобой случилось? Выглядишь очень плохо. Пожалуйста, скажи мне, что обычно мой сын заботится о тебе лучше, чем сейчас.
Искренний ужас в мамином голосе заставил Эллу слегка улыбнуться.
– Брайан прекрасно обо мне заботится, – заверила она маму, когда они уселись.
Мама все еще сжимала ее руку, а теперь начала еще и поправлять ей волосы.
– Вчера вечером у меня был жуткий день, и он привез меня сюда. Он позволил мне побыть настоящей девчонкой и проплакать несколько часов, пока я не отключилась, а утром принес завтрак в постель.
Моя девочка. Она хотела, чтобы мамино мнение обо мне стало лучше. Хотя завтрак она потребовала сама в качестве расплаты за мою нескромность. Тем не менее я действительно пытался приободрить ее, и все остальное было правдой.
Мамино лицо смягчилось, и по моим жилам стало растекаться тепло. Она улыбнулась мне, будто я снова был маленьким мальчиком, которому она поправляла одеяло и пела колыбельные перед сном. Я тоже расплылся в улыбке. Было не так-то просто заслужить мамино одобрение.
– Приятно слышать, что он хоть чуточку воспитан, – поддела она меня.
Я пожал плечами:
– У меня просто чокнутая мамуля, которая научила меня страху божьему при общении с женщинами.
Дат посмеялся, а мама закатила глаза.
– Ну, кто-то должен был. Твой папочка точно не собирался.
Вздохнув, она снова переключила внимание на Эллу.
– Я очень рада, что он наконец нашел девушку, которая за ним приглядит. Я вижу, как он счастлив с тобой. – Ее глаза увлажнились, и она шмыгнула носом. – Я видела во вчерашних новостях, что произошло. Это просто ужасно. Очень жаль, что тебе пришлось пройти через это. Прости, что его жизнь осложнила твою. И спасибо тебе за то, что ты была рядом с моим мальчиком во время этого безумия.
Элла со слезами на глазах улыбнулась маме и неожиданно обняла ее. Она прошептала ей что-то – я не расслышал, – и мама обняла Эллу еще крепче.
– Благослови тебя Бог, милая.
Я взглянул на Дага, но в ответ он лишь пожал плечами, как бы говоря взглядом:
– Женщины!
Мама отстранилась от Эллы и ласково посмотрела на меня:
– Эта девушка просто умница.
Я улыбнулся Элле:
– Я знаю.
Она позволила мне помочь ей подняться и поцеловала меня в щеку, а я обнял ее за талию. Мама смотрела на нас, будто сдерживая слезы.
– Что ж…
Хлопнув в ладоши, она в мгновение ока превратилась в знакомую мне с детства суровую женщину.