Пока Брайан ездил на утреннюю читку сценария, Скотт проводил собеседования (все желающие работать с Брайаном сначала должны были пройти интервью со Скоттом). Но, зная этого чудо-человека, я сомневалась, что ему вообще можно найти достойную замену.
Я лучезарно улыбнулась Скотту:
– Отлично. Ты не мог бы перенаправить ко мне лучших кандидатов, когда Брайан сделает свой выбор?
Скотт удивленно поднял брови и засмеялся:
– А зачем тебе?
– Посмотри по сторонам. Мне явно понадобится помощь. Одних писем от поклонников уже выше крыши.
– Да уж, – протянул Скотт, оглядывая коробки с письмами и подарками, которые мы тщетно пытались уместить в одном углу. – Мне уже жаль твоего ассистента.
– Мне тоже, – со смехом ответила я.
В этот момент в квартиру влетела Ана. Вид у нее был очень озадаченный.
– Мне кажется, или я только что видела Ретта Кесслера и Джесса Рамоса, которые несли письменный стол в эту сторону?
– Топлесс, – прощебетала Джульетта, энергично кивая головой. Она указала на свободное место рядом с собой и довольно ухмыльнулась. – Садись на диван и наслаждайся шоу вместе с нами.
– Только будь осторожна с Джессом, – предупредил Брайан, усмехнувшись. – Он – самый большой ловелас в Лос-Анджелесе, и его ни капли не смутит, что ты несовершеннолетняя.
Ана наконец оправилась от потрясения и с лукавой улыбкой посмотрела на Брайана:
– Если ты хотел предостеречь меня, то твой метод не сработал.
– У него лобковые вши, – не сдавался Брайан.
Ана прыснула:
– Уже лучше.
– Это правда? – шепотом спросила я, когда Ана заняла место рядом с Джульеттой.
Брайан хмыкнул:
– Сомневаюсь. Но если он решит к ней подкатить, она теперь будет думать только об этом.
Я продолжала безудержно хохотать, когда в квартиру вошли два грузчика и остановились передо мной. Они принесли огромную коробку, в которой, судя по всему, было изголовье от кровати размера квин-сайз[8].
– Мисс, вы не могли бы показать, как планируете расставлять мебель в спальне, чтобы мы могли собрать кровать?
Нам с Брайаном пришлось прерваться, но он решил пойти со мной и поделиться мнением насчет обстановки в спальне (к моему удивлению, его чрезвычайно тревожил этот вопрос). Он не хотел, чтобы кровать стояла в углу – иначе придется ползти к изножью, если он захочет пописать ночью.
Я решила напомнить, что вообще-то это моя комната, а у него есть своя за каньоном, но он пробормотал что-то вроде «технически» и сообщил грузчикам, что планирует оставаться здесь на ночь достаточно часто, чтобы иметь собственное мнение на этот счет.
Сборщики мебели, естественно, ориентировались в первую очередь на меня. Но в конечном счете я сдалась и решила не ставить кровать в угол, хотя комната от этого визуально стала меньше. У меня было смутное предчувствие, что переезд в отдельную квартиру не даст мне дополнительного личного пространства, о котором я так мечтала. Похоже, большую часть времени со мной будет тусоваться сосед-самозванец. Но меня это почему-то не очень пугало.
Мое присутствие больше не требовалось, поэтому я решила заказать еду, все равно сил на уборку и перестановку уже не было. Я понятия не имела, сколько пицц нужно, чтобы накормить таких крупных мужчин, как Ретт и Джесс, поэтому заказала сразу много. И еще тонну куриных крылышек.
Пиццу привезли сразу после того, как ушли грузчики, и мои гости с аппетитом набросились на еду. Убедившись, что все удобно устроились, я вернулась к письмам. Теперь стало гораздо приятнее: на диване можно было сидеть, а полки отлично подходили для всякой мелочовки.
Первой ко мне присоединилась Ана, пока все остальные смеялись и шутили на кухне. Она осторожно опустилась на диван и немного помялась, прежде чем начала разговор:
– Что ж… э-э-э…
На мгновение мне показалось, будто Ана хочет извиниться или что-то в этом духе, – она явно чувствовала себя виноватой и раскаивалась. Но, видимо, она отговорила себя от этой идеи в самый последний момент и спросила:
– Чем я могу помочь?
Этот вопрос удивил меня не меньше, чем раскаяние в ее глазах. Наверное, потому, что таким образом она пыталась искупить свою вину. Я хотела было сказать ей, чтобы она не переживала. Я правда не винила ее в истории с Эриком Кларком. Но потом я подумала, что Ана вряд ли захочет это слышать. По-моему, она скорее хотела замять тот случай и сделать вид, будто ничего не произошло. Я не возражала.
Я протянула Ане коробку с открытками и объяснила, что надо делать. Она сразу принялась за работу. Повисло неловкое молчание, и я начала лихорадочно соображать, что бы такого сказать.
– Слушай, а ты когда-нибудь слышала о Нэше Уилсоне?
– Фотографе, что ли?
Я кивнула. Ана пожала плечами и продолжила рассматривать открытку, которую держала в руках.
– Конечно. Мама – его большая фанатка. Думаю, она бы хлопнулась в обморок, если бы встретила его живьем. Как-то раз мы ходили на крутое мероприятие в его галерее, и она буквально пищала от восторга. А ты видела его работы? Он невероятный.
Пожалуй, самый нормальный разговор между мной и Аной за все время нашего общения. Это было странно, но мило, и я осторожно подбирала слова, чтобы не откатиться на десять шагов после такого огромного прыжка вперед.
– Ага, – согласилась я. – Мы с Брайаном ходили в его галерею пару недель назад. Его работы оказались гораздо интереснее, чем я ожидала.
– А к чему ты вспомнила про него?
– Ну…
Ана тоже аккуратно прощупывала почву. Когда я подняла глаза, то увидела, что она настороженно следит за моей реакцией. На секунду я даже подумала, что, возможно, не стоило заводить с ней этот разговор. А вдруг она решит, что я хвастаюсь предложением Нэша, чтобы она увидела, как ошибалась насчет меня? Надеюсь, обойдется.
– Он связался со мной. Предложил сделать фотосессию и показать миру мои шрамы.
Глаза Аны расширились от изумления, но тут же подозрительно сузились.
– Почему ты решила поделиться этим со мной?
Я вдохнула и посмотрела ей в глаза:
– Как думаешь, соглашаться?
Ана вытаращилась на меня с разинутым ртом.
– Ты меня спрашиваешь? Какая тебе разница, что думаю я?
Я пожала плечами:
– Просто ты не будешь церемониться. Не станешь говорить мне то, что я хочу услышать. Не будешь врать и уверять, что все будет легко, чудесно и прекрасно. Не скажешь, что я красотка и такой шанс выпадает один раз в жизни. – Я улыбнулась и добавила: – Ты даже не посоветуешь поступить так, как я считаю нужным. Я знаю, что у тебя есть свое мнение и ты сможешь его правильно обосновать. Я хочу услышать твои аргументы. Пожалуйста.
Несколько мгновений Ана внимательно смотрела на меня, как будто пыталась понять, насколько серьезны мои слова. У нее определенно была своя позиция – судя по всему, достаточно жесткая, и она раздумывала, стоит ли ее озвучивать. В какой-то момент в ее взгляде появилась решимость, и она выпрямилась, откинув плечи. Видимо, она все же решила сказать мне правду – какой бы они ни была.
– Ладно. Я думаю, надо соглашаться.
Как ни странно, ее ответ меня не особо удивил. Когда мы впервые увидели видео Эрика Кларка, она была солидарна с мамой. Я вскинула голову и сделала глубокий вдох.
– Окей. Почему?
– Потому что тебе это нужно.
Ладно, вот сейчас я реально удивилась. Ана поймала мой непонимающий взгляд и покачала головой:
– Ты – самый упрямый, уверенный в себе и смелый человек, которого я когда-либо знала.
Я пыталась сохранить самообладание, но ничего не получалось. Ана не обратила на мою реакцию ни малейшего внимания: видимо, она ожидала, что ее слова могут неприятно поразить меня.
– Все эти качества сочетаются в тебе во всех сферах твоей жизни, но когда речь заходит о шрамах… ты приходишь в ужас. Ты боишься того, что думают о них другие люди.
Ана была права. Даже сейчас, когда она произнесла это вслух, мое сердце забилось в два раза чаще.
– И не без причины, – пробормотала я.
Ана пожала плечами, пропустив мои слова мимо ушей.
– В своем блоге ты пишешь что хочешь. Разносишь книги и фильмы в пух и прах, хотя прекрасно знаешь, что кто-то может быть с тобой не согласен. Тебе просто все равно. Тебе плевать, что говорят о тебе посторонние. Ты страдаешь вовсе не из-за того, что думают о твоих шрамах другие, а из-за того, что думаешь ты. О шрамах и о себе.
Я не сразу обнаружила, что сижу с разинутым ртом. Я никогда не задумывалась об этом, но Ана была права. Меня никогда не интересовало чужое мнение обо мне. И так было во всем – кроме моей внешности после аварии. Когда речь шла о моих физических недостатках, все менялось. Я чувствовала себя слабой.
– Ты самоуверенна до высокомерия, – продолжала Ана. – Именно поэтому ты не уступаешь даже такому парню, как Брайан. Вы абсолютно равны – во всем, кроме внешности. Здесь твоя уверенность в себе стремится к нулю.
И снова в точку. Пожалуй, я была своим самым строгим критиком, если дело касалось моей внешности или физических возможностей. Ни одна гадость, которую я слышала в свой адрес после аварии, не шла ни в какое сравнение с тем, что думала о себе я сама. Может, именно поэтому мне было так обидно: я сама верила в то, что это правда.
– Это сковывает тебя, – сказала Ана.
Я нахмурилась, смутившись, и Ана усмехнулась:
– Брайан Оливер, черт его побери, ложится с тобой в постель каждую ночь и готов целовать твои следы. И я готова поспорить: ты еще ни разу не раздевалась перед ним. Не показывала все свои шрамы. И ни разу не разрешила прикоснуться к ним.
Я покраснела и бросила быстрый взгляд в сторону кухни. К моему ужасу, за столом стало тихо. Никто не мешал нам с Аной разговаривать, но все внимательно слушали. Мое сердце сжалось, и на секунду я подумала, что могу сбежать в свою комнату и опробовать новую кровать. Но я сама попросила Ану поделиться своим мнением, потому что только она может сказать мне правду, даже если я не захочу ее слышать. Я определенно не хотела слышать то, что она сказала сейчас, но отсиживаться в комнате – точно не лучший выход. Мне оставалось только сделать глубокий вдох и постараться взять себя в руки.