Мне некому было о них рассказать. Уж точно не моему отцу. Я толком не могла разделить свою боль даже с Таней, ведь мы часто ссорились тогда из-за Зотова. Из-за того, что я проводила с ним каждую свободную минуту своего времени…
Я варилась в своих переживаниях одна, и, как вредный обиженный ребенок, хотела сделать Зотову так же больно, как он сделал мне, даже если он об этом никогда не узнает. Он и не узнал, а я… наделала глупостей…
Мы познакомились с Власовым в сентябре, в столовой. Родион предложил мне кофе. Привлекательный самоуверенный сын декана. Он умел произвести впечатление. Был милым и обаятельным, когда ему это было нужно. Искал со мной встречи на переменах и осыпал комплиментами, которые я не принимала. У меня был парень. Мой непрошибаемый хоккеист, к которому неслась в объятия после занятий. Власов усмехался и говорил: парень не стена, подвинется. Наверное, для него это было чем-то вроде состязания, азарта, а Марк… ему я про Родиона даже никогда не рассказывала. Зотов готовился к отъезду, в тот период нам было ни до чего.
А потом случился тот Новый год. Сообщение, которое Зотов прочитал и на которое не ответил. Наверное, ему было некогда, ведь его сторис пестрили прямыми трансляциями того, как встречают Новый год спортсмены Канадского “Виннипег Джетс” — ярко, с размахом и морем раздетых девушек, украшающих хоккеистов как новогодние гирлянды.
В ту ночь я и наделала глупостей, а в эту хочу делать лишь то, что хочу.
Откинув одеяло, встаю с кровати, слыша тихое посапывание Тани.
Для человека, который боялся не уснуть, она выглядит чертовски спящей.
В отличие от нее, я действительно не смогу уснуть! Внутри меня словно сработал старый заржавевший механизм, который годами не заводился, и я не боюсь этого скрипа.
Обняв себя руками, меряю босыми ногами комнату. Подхожу к окну и смотрю, как ветер поднимает с земли снег, закручивая его крошечными торнадо.
Приняв решение, распахиваю дверь и на цыпочках выхожу в коридор, но, добежав до лестницы, разворачиваюсь и возвращаюсь назад в комнату. Прикрыв дверь и подперев ее спиной, дышу медленно и глубоко, давая себе еще немного времени.
Развернувшись, снова выхожу из комнаты и сбегаю вниз по лестнице. Из гостиной доносится дружный храп, по полу пляшут разноцветные огни гирлянд.
Мои ладони влажные и холодные, когда берусь за дверную ручку кабинета первого этажа.
За дверью мертвая тишина, но я упрямо смотрю перед собой и вхожу в комнату без стука.
Если бы обнаружила его сладко спящим, я бы ушла. И никогда больше не заговорила бы с ним. Никогда и ни за что.
Но он не спит.
Вытянувшись на диване и закинув за голову руку, Зотов смотрит в потолок и резко переводит глаза на меня.
Комнату освещает только маленькая елка со светящимися серебром иголками, но этого света достаточно, чтобы видеть каждую деталь, каждую черточку на напряженном лице.
Марк медленно выпрямляется и опускает ноги на пол, очевидно, понятия не имея, чего от меня ожидать, но, осмотрев с головы до ног, буднично спрашивает:
— Ты почему босая?
Смотрю на него, высверливая дыру во лбу.
Если он по каким-то причинам решил, что сам управляет сегодняшней игрой, то мои черти велят ему передать: это не так, приятель!
Вхожу в комнату и закрываю за собой дверь, нащупывая замок, который проворачиваю несколько раз.
— Ты женат? — спрашиваю, игнорируя его вопрос.
Теперь его брови чуть взлетают вверх.
— Женат ли я?
— Да, — говорю настойчиво, слегка повысив голос.
— Никогда не был.
— У тебя кто-то есть? Девушка… подруга…
— Что ты сейчас делаешь? — спрашивает он строго.
Его строгость меня злит. Я не член его команды. Не младший подопечный.
— Так есть или нет? — говорю резко.
— Нет, — также резко отвечает он. — Аглая. Что. Ты. Делаешь?
Положив руку на пояс своего халата, упрямо не отвожу взгляд и тяну за концы, позволяя полам халата разойтись в стороны. Под ним на мне ничего нет.
Зотов вперяет взгляд куда-то в район моего живота, и крылья его носа вздрагивают от резкого вдоха. Подняв глаза к моему лицу, говорит:
— Здесь холодно. Замерзнешь.
Мои щеки обдает краской, кончики ушей тоже горят.
— Мне ничего от тебя не нужно: никаких обещаний, ничего, — говорю немного хрипло. — Я о тебе и правда не вспоминала, Зотов. Это просто на одну ночь, — сгребаю пальцами ворот халата. — Если не хочешь, я уйду.
Марк опускает голову и трет ладонями лицо. Когда смотрит на меня вновь, оно все такое же серьезное.
— Аглая… ты сейчас делаешь глупость.
— Глупость?! — восклицаю. — Я делаю, что хочу. Сейчас я хочу заняться с тобой сексом. Все просто.
Я делаю это для себя. Мне ничего от него не нужно. Ничего! Кроме тех гребанных бабочек в животе!
— Так хочешь или нет? — выпаливаю. — Только сегодня и только сейчас!
Желваки на его щеках пляшут. Он сжимает зубы и громко сопит, будто я предложила отдать мне свою почку.
— Хочу ли я? — лает. — Да, хочу.
— Вот и отлично.
— Слушай… — снова проводит по лицу рукой. — Это не…
— Я не разговаривать сюда пришла, — обрываю его.
Он снова играет желваками. Злится. Разводит руки в стороны, будто предоставляя всего себя целиком, и раздраженно бросает:
— Ну окей! Давай!
Глава 15
В коридоре хлопает дверь гостевой ванной, но ни я, ни Марк не реагируем. Мы смотрим друг на друга так, словно собираемся драться, и ни один из нас не двигается с места.
Все это кажется чертовски неправильным, но у меня не было фантазий на случай вот такой ночи, так что плевать. Минуту назад я перешагнула через стыд и условности, чтобы дать выход своим эмоциям, и, не сдавая назад, шагаю к дивану.
Секунду медлю, но потом быстро кладу холодные ладони Марку на плечи и толкаю его назад, заставляя откинуться на спинку дивана.
Его кожа под моими пальцами горячая, жар пробивается через футболку, обжигая ладони.
Зотов подчиняется: откидывается назад и кладет ладони мне на бедра поверх халата, когда забираюсь на него. Запрокинув голову, он наблюдает за моим лицом. Не знаю, что он в нем видит, но вздрагиваю, получая между ног уверенный толчок через ткань хлопковых спортивных штанов.
Живот реагирует чувственным спазмом, от чего я ерзаю и крепко сжимаю пальцы на его плечах. Марк прикрывает на секунду глаза и хочет открыть рот, чтобы что-то сказать.
Не хочу, чтобы говорил.
Подавшись вперед, закрываю ему рот поцелуем.
Наше дыхание смешивается: мое прерывистое, его громкое. Оно поднимает и опускает его грудь в такт сильным ударам сердца.
Нос забивает запах мужского дезодоранта, на языке вкус мятной пасты.
Мои губы касаются его рта поспешно, он отвечает вразнобой, словно ни я, ни он не умеем целоваться. Обняв его лицо ладонями, я пытаюсь поймать ритм опять и опять, но двум незнакомцам сделать это в одну секунду не так уж просто даже в темноте.
Все это неправильно. Знаю об этом сама и читаю по его глазам, но он не спорит. Мы не знаем друг друга, но мне и не нужно… Узнавать его и запоминать не хочу, потому что все это на один раз.
Забравшись пальцами под его футболку, тяну край вверх. Марк поднимает руки, и его движения резкие, как и мои.
Отбрасываю футболку в сторону и царапаю гладкую кожу его груди напряженными сосками, в ответ на этот контакт Зотов вздрагивает, как и я. Подняв руку, перекидывает волосы мне за плечо, открывая шею, и проводит по ней шершавыми подушечками пальцев.
Он делает это нежно, будто хочет притормозить. Остановиться и разобраться в этой сумятице ощущений, но я снова подаюсь вперед и кусаю его подбородок. Прямо в то место, где кожу рассекает маленький шрам!
— М-м-м-м… — Марк издает короткий стон и отдергивает голову.
Его глаза горят острым блеском, когда смотрит в мои, и сейчас, по крайней мере, мы без слов пришли к пониманию: мне не нужно нежно, хоть ему это и не нравится.
Его челюсть напрягается, но и теперь он соглашается с положением вещей: с силой бодает мой нос своим и впивается в губы жестким поцелуем, от которого не могу выдохнуть и покрываюсь мелкими острыми мурашками.
Дернув за рукав халата, Марк стягивает его с моего плеча, и от прикосновения прохладного воздуха к коже я вздрагиваю.
Чертыхнувшись, Зотов возвращает халат на место, целомудренно стягивая его на груди. В протесте цепляюсь за его пальцы, не позволяя себя кутать, на что он с тихим рычанием переворачивает меня так, что падаю спиной на диван, а тело Марка наваливается сверху, бедрами располагаясь между моих ног. Схватив мою руку, припечатывает запястье к дивану над головой, потом делает то же самое со второй.
Его плечи закрывают собой все вокруг, в тишине комнаты слышно только наше сбитое дыхание, будто мы бежали из соседнего города. Его приоткрытые губы двигаются, задавая мне хриплый вопрос:
— Хочешь продолжить?
— Пока мне только хочется зевнуть, — отвечаю, сжимая на ногах пальцы от давления его эрекции у себя между ног.
Издав шумный выдох, Марк опускает голову и резко убирает в сторону край халата. Проводит губами по моей груди и слегка прикусывает сосок, заставляя издать первый по-настоящему громкий звук с тех пор, как я оказалась сидящей на нем верхом, — стон, который выдыхаю в потолок, и закусываю губу, сжимая ладони в кулаки.
Двинув вверх коленом, Зотов шире разводит мои ноги, и через секунду между ними меня касаются теплые пальцы. Тело отзывается встряской, внизу живота настойчиво тянет, требуя большего.
Зотов медлит, громко дыша рядом с моим ухом. Затаившись и вытянувшись спицей, жмурюсь от тяжести его тела и от того, как сильно его сердце барабанит по ребрам. Мое в ответ трепыхается не меньше.
Качнув бедрами, заставляю продолжить, ведь мы оба знаем — там, внизу, у нас обоих все раскалено.
Марк давит пальцами, проскальзывает внутрь, заставляя меня выгнуться навстречу, и в следующее мгновение внутренней поверхности бедра касается горячая длина.