— Я могу свой отъезд отложить, — сообщает.
— Надолго? — бросаю в сердцах. — На день? Неделю? На месяц? Что это изменит?
Оставаясь спокойным, Зотов отвечает на последний вопрос:
— У нас будет время проконсультироваться с адвокатом.
— Давай будем реалистами, — предлагаю ему свой вариант. — Ты уедешь, тебя засосет твоя привычная жизнь. Сколько времени ты даешь нашим отношениям на расстоянии в этот раз? У нас ничего не получится. Я теперь принадлежу не только себе. Ты знаешь об этом.
Поднявшись со стула, он нависает надо мной и упирается кулаками в подоконник, требуя:
— Тебя пугает расстояние?
— Пугает! А тебя разве нет?
— Расстояние меня больше не пугает. Я точно знаю, что ты единственная женщина, с которой я мог бы завести семью. Кажется, я знал это еще семь лет назад, но время все расставило по местам. У меня не получится ни с кем, кроме тебя, Баум. Я даже не пытался, знал, что ничего не выйдет.
— Марк… — шепчу, сглотнув.
Кажется, у меня все то же самое! Я так долго его ждала!
— Это химия, физика и подсознательное, — продолжает. — Мне не нужна привычная жизнь, если в ней не будет тебя хотя бы на расстоянии. И если жизнь поставит меня раком до такой степени, что этот сезон будет моим последним в Канаде, я к этому готов.
— С ума сошел?! — произношу испуганно.
— Я в трезвом уме и твердой памяти.
— Зотов… Ты же не серьезно сейчас?
— Я не останусь без работы, найду клуб здесь, в России. Прокормить вас с Марусей смогу, — улыбается.
— Очень смешно…
— Еще и на отпуск останется.
— Хватит! Я не могу… это… неправильно… тебе двадцать шесть…
— Я справлюсь.
С отчаянием толкнув его в грудь, выпаливаю:
— А я не согласна!
— Только не говори так в ЗАГСе.
— Все это не смешно!
— У нашей проблемы только два пути решения: вместе или порознь. Я выбираю вместе. Это мое решение. Тебе нужно время подумать?
— Да, нужно! Я не собираюсь лишать тебя карьеры…
— Ты хоть что-нибудь услышала? — требует раздраженно. — Из того, что я говорил?
— Да. Но это не значит, что я готова встать между тобой и хоккеем! Я не делала этого семь лет назад и сейчас тоже не сделаю.
— Я дам тебе время, я же сказал.
— Зотов…
Мое сознание отрицает любую возможность забрать у него то, к чему он так стремился. Я не в состоянии с этим мириться… это так несправедливо… неправильно! Он видит этот протест в моих глазах, видит и пытается задавить его темно-карей глубиной своих, но я сдаваться не собираюсь!
— Расслабься… — говорит хрипловато.
— Марк… — смотрю на него упрямо.
Звук рингтона его телефона проносится в воздухе, как товарный поезд.
Оттолкнувшись от подоконника, Марк ерошит ладонью волосы и уходит по коридору, а когда возвращается с прижатой к уху трубкой, спрашивает:
— Какие у нас планы на вечер? Нас приглашают в паб.
Глава 35
Аглая
Дверь паба, которую Марк для меня открывает, украшена гирляндами, яркая неоновая вывеска на стене внутри поздравляет всех с Новым годом.
— Добро пожаловать, — лепрекон за стойкой на входе приветливо улыбается и указывает рукой на небольшой гардероб, в который мы с Марком отправляем свою верхнюю одежду.
Мы двигаемся в пространстве так, будто разорвать тактильный контакт хотя бы на секунду равносильно смерти: касаемся друг друга взглядами, пальцами, ладонями и плечами, словно под одеждой у нас магниты.
Марк ловит мою руку, когда отходим от гардероба, и сплетает наши пальцы в крепкий замок, ведя вслед за собой в зал, на который нам указал все тот же лепрекон.
Окружающее пространство отвлекает мое внимание своим интерьером, это позволяет хотя бы на минуту почувствовать легкость и не думать, не думать, не думать…
Маруся на меня обиделась. Это тоже не дает мне покоя, как и то, что я обещала забрать ее после спектакля. Удивительным образом несостоявшаяся свекровь адекватно отреагировала на мою просьбу оставить внучку у себя до завтрашнего утра и даже пообещала, что отец Власова привезет ее сам. Это немного успокоило, но не настолько, чтобы мы с Марком пришли в развлекательное заведение с тем настроением, с которым обычно сюда приходят люди.
Поправляю на плечах черный топ, который под пуховиком слегка перекрутился. Мой живот от края топа до края джинсов голый, и Марк бросает на него горячий взгляд, от которого эта полоска голой кожи горит, будто он коснулся ее пальцами.
Все мое тело ноет и гудит от проведенных с Зотовым часов, но я продолжаю хотеть его даже теперь, когда с трудом собрала ноги, чтобы затолкать их в штанины узких прямых джинсов.
В моем образе нет ничего выдающегося, я собралась за полчаса, но Марк скользит по мне глазами так убийственно-интимно, что я не сомневаюсь — ему все нравится.
Как выглядит он мне нравится тоже: на Зотове джинсы, безупречно подчеркивающие его безупречную задницу, и черный джемпер. Волосы слегка взъерошены ветром, на лице — однодневная щетина, которая безумно ему идет и от которой на моей коже небольшое раздражение.
Он успел захватить свои вещи из дома Капустина после двухчасового сеанса с физиотерапевтом. Разумеется, я в этом сеансе никакого участия не принимала. Мы больше не говорили о его терапевте, мне стало все равно. После того, как Зотов со мной “закончил”, я с трудом могла двигаться, не то что сгорать от ревности.
А теперь мою голову раздирают совсем другие мысли, от которых под ребрами словно бушует шторм. Он изводит меня весь день, не давая покоя.
Зотов чувствует это, поэтому то и дело ловлю его подавляющий взгляд на своем лице. Этим взглядом он пытается заставить меня не думать и расслабиться, ведь ради этого мы согласились сюда прийти. Немного расслабиться!
Коридор, по которому идем, тускло освещен. Освещением здесь служат разноцветные гирлянды на стенах и потолке, по периметру которого протянута светодиодная лента.
В основном зале гораздо светлее, бар забит под завязку. На двух широких плазменных экранах транслируется хоккейный матч, и его активно обсуждают присутствующие. От их голосов в зале гул, но этот гул затмевает голос Артура Страйка, который, увидев нас с Марком, ударяет здоровенной ладонью по столу и басит:
— Офигеть! Вы сделали мой день! Это просто нечто! Вы типа вместе? Охренеть…
На его лице удивление, как и у всех сидящих за двумя соединенными столами людей. Куча знакомых мне лиц, с которыми виделись буквально несколько дней назад на даче Капустина.
— Как видишь… — Марк впечатывает свою ладонь в лапу Артура, и они сцепляют их в замок, после чего хлопают друг друга по спине.
— Привет, Розенбаум… — Страйк осторожно обхватывает рукой мои плечи, прижимая к широкой груди. — Давно не виделись! — низко смеется.
— Привет, папаша… — бормочу в его толстовку.
— Кроме шуток, вы реально вместе? — отстраняется и заглядывает мне в лицо, будто хочет найти в нем ответ на свой вопрос. — Это просто офигенно! — снова ударяет по столу, только на этот раз кулаком.
Рядом с ним беременная блондинка, его жена Оля. Я взмахиваю рукой, здороваясь:
— Привет.
— Добрый вечер, — вежливо присоединяется Зотов.
— Марк, — улыбается ему Оля. — Можно с тобой сфотографироваться? Племянник просил…
— Можно? — бормочет Зотов рядом с моим ухом.
Закусив губу, посылаю ему говорящий взгляд. Взглядом прошу его не юродствовать, ведь я не могу ревновать звезду мирового хоккея к беременной жене его старого приятеля.
На его нахальных губах вспыхивает быстрая улыбка, адресованная мне одной.
Посмотрев на Олю, отвечает:
— Без проблем.
Придерживаясь за край стола, жена Артура аккуратно, стараясь не задеть свой округлый живот, встает с дивана и пихает в руки супруга телефон.
Отхожу на шаг назад, чтобы не мешать Страйку делать фото. Марк размещается рядом с Олей и принимается делать то, что у него превосходно отточено за годы успешной спортивной карьеры — чуть склонив голову к девушке, широко улыбается в камеру.
— И пусть Зотов ладонь к животу приложит, может, пацан родится, — раздается из-за стола голос Зеленого.
— Закрой пасть! — рыкает на него Страйк. — Комик, блядь.
— Да шучу я…
— Ой деби-ил… — тянет Капустин.
Стол взрывается хохотом, и я наконец-то даю выход своим эмоциям по поводу того, что рядом с Данилой сидит моя подруга.
Сегодня я набирала Капустину два раза, чтобы позвать с собой, и она ни одного раза не взяла трубку. Присутствие здесь Тани для меня такая же неожиданность, как и рука Данилы, лежащая на спинке ее стула.
Мы встречаемся с Капустиной глазами, когда сажусь напротив.
Ее ладонь покоится в ладони Данилы, пока подающий надежды чиновник сверкает белозубой улыбкой, участвуя в общей беседе. Склонив к Таниному виску голову, Данила что-то шепчет ей на ухо, на что подруга застенчиво улыбается…
С ума сойти!
Вопросов к ней у меня хватает, но я выжата как лимон, поэтому не в состоянии предъявлять претензии.
— Я сегодня угощаю… — объявляет Капустин. — За счет Зотова!
Стол снова взрывается громким хохотом.
Собравшаяся здесь компания достаточно шумная, чтобы привлечь к себе внимание. Чтобы привлечь внимание, достаточно одного Зотова, которого узнают слишком быстро. Он не успевает сесть за стол, за их с Олей спинами возникает двое мужчин, которые смущенно топчутся на месте и переговариваются, прежде чем рискнуть попросить совместное фото.
Через минуту желающих становится в пять раз больше, и я с замиранием сердца наблюдаю за тем, как комфортно чувствует себя Марк, купаясь в этом внимании. Улыбается открытой улыбкой, пожимает руки и позволяет эксплуатировать свое узнаваемое лицо всем желающим.
Ему комфортно и он… на своем месте. В своей стихии. Среди фанатов, с которыми у него одно огромное общее увлечение — хоккей. Вся его жизнь посвящена этому увеличению, и это его призвание.