Долгое море — страница 18 из 42

Так что кое-какая жизнь в Эл-Северине уже присутствовала. Но пока еще очень скудная. Ибо, несмотря на наличие мастеров, мастерские в городе еще не заработали. В первую очередь потому, что здесь пока было еще очень плохо с сырьем. Да и со сбытом тоже… Вследствие того, что, во-первых, столичное купечество просто исчезло как факт, найдя свою смерть в орочьих желудках, а во-вторых, у города была вообще полностью нарушена логистика. Потому что проблемы в городе были практически со всем — продуктами питания, одеждой, бумагой, амулетами, да даже с лошадьми, возами и возчиками. Ибо большая часть из тех, что имелись, были заняты на перевозке продовольствия и переселенцев. Потому что без людей город просто не мог бы ожить, а людям надо было есть… Крестьян-то вокруг столицы практически не осталось. Так что продовольствие приходилось доставлять издалека.

Так что большинство свежеиспеченных столичных ремесленников пока зарабатывали себе на жизнь не столько своим ремеслом, сколько тем, что разбирали завалы и работали на стройках. Вследствие чего и имеющиеся трактиры тут пока были не столько увеселительными заведениями, сколько местом питания рабочих бригад. Ибо денег на руках у людей было раз, два — и обчелся. Так что за еду в основном платил император, с казной у которого, понятно, тоже все было не слава богам. Поэтому то, что подавали в трактирах, было сытным, но очень уж простым. Да и с выпивкой также были большие проблемы. Как и со всякими иными развлечениями. За них-то император не платил…

Вот поэтому делать в столице было особенно нечего. Потому что просто отдохнуть и выспаться большинство из состава отряда Троя успели еще за то время, пока они добирались из западных герцогств до столицы. Все равно в дороге скука — на разбойников и то наткнулись всего пару раз. К их несчастью… Потому, что когда навстречу восемнадцати «крутым парням» из числа подавшихся в леса крестьян и дезертиров, из вроде бы вполне обычных купеческих возов с предвкушением на довольных рожах полезло почти восемь десятков полностью одоспешенных и вооруженных бойцов (ну не было больше необходимости бойцам Троя скрываться и притворяться), всякие мысли о сопротивлении из голов разбойников мгновенно испарились… и они тут же задрали руки в гору. В настоящий момент они уже вовсю пахали как проклятые на восстановлении столицы. В каменоломнях.

Так что оставаться в Эл-Северине никто из того отряда, который был как бы «приписан» к герцогу Арвендейла, не захотел. И Трой решил не отказывать своим боевым соратникам. Поэтому он выдвинулся из столицы с поистине герцогским сопровождением в две с лишним сотни мечей. Вследствие чего общая скорость передвижения оказалась несколько сниженной. Впрочем, скорее всего, ненамного. Все-таки его люди прошли за своим командиром уже одну тысячу миль и потому имели опыт совершения ускоренных маршей в очень разных условиях. Вследствие чего столь быстрый марш в подобном составе вовсе не был для них чем-то не то что сложным, но и даже хотя бы непривычным…

К замку они приехали в сумерках, что, впрочем, никак не помешало замковой страже заметить их еще на подъезде. Трой понял это по тому, как метались по стене и верхушкам башен отблески факелов.

Въехав в замковый двор, Трой жадно ощупал взглядом встречающих и, не обнаружив среди них Лиддит, похолодел. Отмахнувшись от довольно торжественно говорящего ему что-то Даргола, он встревоженно спросил:

— А-а-а… где она?

Сенешаль замка Арвендейл запнулся, хмыкнул и с легким поклоном ответил:

— В парадном зале, Ваша Светлость…

Трой слетел с коня, швырнул поводья подскочившему к нему Бон Патроюгу и ринулся вверх по лестнице.

Лиддит ждала его именно там, где и сказал Даргол, несколько неуклюже расположившись на левой, женской стороне герцогского трона. И в платье. Хотя все знали, что герцогиня Арвендейл больше предпочитает носить брюки и кавалерийские сапоги. А несколько неуклюже, потому что из-под платья у нее выпирал вполне заметный животик. Рядом с ней на маленьком детском стульчике чинно сидела Иния, также одетая в красивое платье… Когда Трой влетел в парадный зал, его жена с едва заметной заминкой поднялась с трона и, сделав два шага вперед, с помощью тут же подскочившей к ней сестры опустилась на левое колено и ритуально начала:

— Муж и господин мой… — Но гроза врагов, Меч империи, член Малого императорского совета и владетельный герцог Арвендейла не дал ей закончить, а гигантским прыжком, больше подобающим какому-нибудь кузнечику, а не одному из самых грозных, богатых и влиятельных аристократов империи, подскочил к жене и, одним движением подхватив ее на руки, обеспокоенно зачастил:

— Что такое, Лиддит? Что случилось? Почему ты упала? Ты споткнулась? Как ты себя чувствуешь?!

Его жена, столь стремительно оказавшись у него на руках, тихонько ойкнула, а затем прикрыла глаза и, еле слышно застонав, страдальчески произнесла:

— Ну вот кто тебя учил, Трой, а? Это же обычный ритуал встречи женой мужа-владетеля, вернувшегося из похода. Она должна встретить его, стоя на колене и давая отчет о том, что случилось в его отсутствие. Я так долго это репетировала, а ты что натворил? Все испортил!

— А? — ошалело выдавил Трой, а затем расплылся в улыбке. — Фух… а я испугался, что тебе плохо стало… — После чего осторожно прижал ее к груди и серьезно попросил: — Не надо передо мной на колени становиться, пожалуйста. И докладов никаких не надо. Я и так знаю, что у тебя все получилось просто отлично. Потому что по-другому и быть не может…

Лиддит несколько мгновений испытующе всматривалась в мужа, а потом тихонько вздохнула, улыбнулась и вытянула губы, как бы напрашиваясь на поцелуй. И все присутствующие в зале облегченно выдохнули. Попадать под «рассердившуюся госпожу» никому здесь не хотелось…

А для Троя и Лиддит наступили две недели счастья. Потому что именно столько у него было до того момента, когда ему пора было двигаться в обратную сторону. Они просыпались вместе, ели вместе, вместе сидели за расходными книгами и принимали старшин городов. Вместе разбирали жалобы и выслушивали гонцов. Читали долгими вечерами и говорили, говорили, говорили… Впрочем, разговорами дело не ограничивалось. Несмотря на то, что Лиддит была уже совсем на сносях, они часто гуляли по замку, а один раз даже выбрались на пару дней в Зимнюю сторожку. Иногда компанию им составляла Иния, но с девочкой уже серьезно занимались учителя, так что особенно много времени у нее не было. Однако когда выпадало даже несколько свободных минут, девочка мчалась «к маме Лиддит» и «герцогу Трою». Его она почему-то папой не называла. Именно тогда Трой понял, какое оно — настоящее счастье…

Впрочем, без неожиданностей в эти две недели все же не обошлось. За два дня до отъезда, когда они с Лиддит сидели в малой гостиной, выходящей окнами на горный хребет, в недрах которого располагался Каменный город, и просто наслаждались ощущением того, что они вместе и рядом, в двери покоя осторожно постучали. Трой нахмурился и недоуменно посмотрел на жену. Вроде как они разобрались со всеми делами, которые были запланированы на сегодня, а никаких гонцов в замок не прибывало. Что могло случиться такого, что потребовало их личного участия? Лиддит недоуменно пожала плечами и негромко произнесла:

— Войдите! — Дверь распахнулась, и на пороге возник мажордом, одетый в свой парадный камзол. Величественно поклонившись, он вошел внутрь и вопросил весьма официальным тоном:

— Ваши светлости, владетельные герцог и герцогиня Арвендейла, господин сенешаль и госпожа Тамея просят дозволения принять их. Что мне им передать?

Их светлости, владетельные герцог и герцогиня Арвендейла удивленно переглянулись. С Дарголом и Тамеей они виделись на обеде, который закончился всего лишь три часа назад и на котором, кстати, присутствовал и мажордом, но никаких вопросов, требующих столь официального обращения, там не поднималось. Да и вообще, что сестра Лиддит, что бывший командир Троя практически с момента своего появления в этом замке обладали правом в любой момент обратиться что к одному, что к другой, не спрашивая никаких разрешений. И кстати, весьма спокойно этим правом пользовались. Ну, до сегодняшнего момента. Так что случилось-то?

— М-м-м… конечно, дозволяем, — озадаченно отозвался Трой, — а что случило… — Но тут Лиддит, на лице которой промелькнуло выражение озарения, почти сразу же сменившееся искренней радостью, подалась вперед и взяла его за руку, останавливая вопрос. Посте чего весьма торжественно повторила:

— Конечно, дозволяем!

Даргол и Тамея вошли вместе. И он, и она старались казаться спокойными, но было заметно, что обоим как-то не по себе. Даргол был одет в весьма нарядный камзол, а на Тамее было простое коричневое платье с кружевным воротником, скорее подходящее какой-нибудь зажиточной горожанке, нежели дочери бывшего императора, или монахине. Когда они подошли к Трою с Лиддит, Даргол внезапно упал на левое колено, при этом продолжая удерживать руку Тамеи в своей жесткой от мозолей лапище.

— Мой лорд, — несколько севшим голосом начал он, — я прошу у вас разрешения на брак с женщиной, с которой прошел через множество испытаний и потому смог убедиться в том, что, несомненно, стало бы очевидно для меня и без них. А именно — что именно она является для меня самой лучшей и самой желанной на свете! — Он на мгновение замолчал, после чего перевел взгляд на Лиддит и обратился уже к ней: — А вас, моя леди, я прошу разрешить взять в жены вашу сестру.

На несколько мгновений в покое установилась звенящая тишина, а затем Лиддит, глаза которой заблестели от навернувшихся слез, негромко спросила у сестры:

— Ты этого хочешь?

И та тихо, но твердо ответила:

— Да, — после чего все трое повернулись и уставились на впавшего в настоящий ступор герцога Арвендейла. Трой несколько мгновений ошеломленно пялился на них, переводя взгляд с Даргола на Тамею, потом на жену, после чего снова на своего сенешаля, а потом недоуменно спросил:

— Э-э-э… в смысле? Какое разрешение?