сторг от всего того, что демонстрировали стражники. Впрочем, как удалось узнать Свириниэль, люди эльфов пару раз также сумели удивить. Вот тебе и ополченцы…
А вот с ее заданием все складывалось куда как хуже. Она перепробовала с десяток различных образов — от горячей, сексуальной красотки, из-за своей эффективности ранее считавшимся в отношении людей практически стандартным, до также давно и детально отработанных, но применявшихся несколько более редко — холодной леди, ветреной милашки, озорной хулиганки и домашней кошечки. Но ни один не зацепил его настолько, чтобы можно было перейти к более тонким манипуляциям. На шестой день Свириниэль, отчаявшись, перешла на куда более неоднозначные и сложные образы. Результат… был. Но совсем не тот, на который она рассчитывала. Самого лучшего уровня взаимодействия в эмоциональной сфере почему-то получилось достигнуть в образе этакого «синего чулка» — то есть умной, увлеченной и сосредоточенной на своей работе исследовательницы. Но как, Темные всех раздери, находясь в этом образе, можно эффективно задействовать животные инстинкты человеческого самца? Этот человек увлеченно слушал, задавал множество вопросов, пытался анализировать, строить логические конструкции… и не всегда совсем уж неуклюжие, кстати, но стоило только добавить в их общение немного чувственности, как он мгновенно закрывался. И даже тонкие, выверенные и узконаправленные магические плетения и мощные зелья, собственноручно изготовленные Свириниэль и заботливо добавленные в те травяные настои, которыми она его щедро угощала во время их регулярных бесед, оказались бессильны изменить ситуацию. Ну как такое может быть-то, а?
После очередного подобного фиаско ведающая решила полностью изменить стратегию. Раз этот человек хочет видеть перед собой увлеченную исследовательницу — он ее увидит. Его собеседницей отныне станет эльфийка, познавшая множество тайн, способная ответить на любой вопрос, дать мудрый и полезный совет, удержать от необдуманного поступка. Раз не сработал самый наработанный и успешный вариант — будем работать тот, который показался наиболее эффективным.
Последний вечер на заставе удался. Свириниэль тщательно подготовилась к встрече, продумав гардероб, тему разговора, угощение, расставив правильно светильники, которые на этот раз должны были не столько выгодно обрисовывать фигуру, сколько… м-м-м… оттенять глубины мыслей в ее мудрых глазах. И вообще ведающая решила, что на этот раз не будет применять никаких плетений и отваров. Только невербальную технику и-и-и… собственное природное обаяние. Не хватало еще спалиться и совершенно отвратить от себя «объекта». Так что она не только сняла все имеющиеся у нее ментальные артефакты, которые она активно пыталась использовать при прошлых встречах, но еще и активировала «подавитель магии». Впрочем, для его активации у ведающей была и еще одна веская причина… Судя по всему, данное решение оказалось правильным. К концу вечера человек довольно сильно расслабился, и Свириниэль решила, что настало время подвести первую наживку. Если она хочет стать для него авторитетной советчицей и наставницей, значит, первый совет или полученная им информация должны быть для него максимально важными и востребованными. А еще лучше такими, которые он не смог бы получить ни от кого больше. Даже если для этого ей придется поделиться кое-какими эльфийскими тайнами. Так что «подавитель» она активировала еще и поэтому. Кто его знает, что придется рассказать и кто может это услышать… Она, конечно, достаточно опытная ведающая, но в среде элери никто не мог гарантировать того, что в ее отсутствие в ее комнате, в которой и происходила встреча, не появилось никаких дополнительных неизвестных ей плетений. К тому же подобная активация ей ничем не грозила. Ну не хочет благородная элери, чтобы кто-то со стороны мог посмотреть, как она развлекается с человечком… Нет, это ей ничем не грозит — в среде эльфов встречаются и более экзотические способы получения чувственных удовольствий, но подобная предосторожность вполне в рамках допустимого. Так что все получилось вполне удачно. Поэтому, когда Свириниэль осторожно подвела разговор к кульминационной точке и, мягко улыбнувшись, небрежно спросила:
— А что бы вы хотели узнать больше всего? — она была готова почти ко всему… Ее собеседник окинул эльфийку несколько удивленным взглядом, после чего улыбнулся и покачал головой:
— Ну-у-у… озвучиванием этого списка я мог бы заниматься несколько часов.
Свириниэль улыбнулась:
— Ах нет, вы меня не поняли. Вы ответили на мой вопрос как обычный человек. Я же спрашивала совершенно другое.
Герцог Арвендейл тут посерьезнел и воткнул в нее напряженный взгляд. Несколько мгновений он молча смотрел на нее, а затем медленно произнес:
— Значит, в этот момент и этому собеседнику… — припомнил он то, что она осторожно, но настойчиво вдалбливала ему в голову во время их предыдущих бесед, после чего снова замолчал, а затем подытожил: — То есть именно в Светлом лесу и у ведающей эльфов. Что ж, тогда… расскажите мне о Тайной ветви.
— О Тай… — Эльфийка запнулась и удивленно уставилась на тот странный деревянный стек, увитый свежесрезанными ветками и лентами, который он всюду таскал с собой все это время. Эта палочка ее несколько заинтересовала, и она попыталась было разузнать о ней у своего собеседника и его спутников, но натолкнулась на абсолютное нежелание говорить об этом. И решила, что данная тема может подождать. Более того, она отметила ее для себя как один из тестов, долженствующих обозначить степень и глубину подчинения. Мол, в тот момент, когда «объект» повинуется ее желанию узнать побольше об этом предмете своего обихода, — можно будет считать, что дрессировка продвинулась достаточно далеко… Несколько мгновений Свириниэль округлившимися глазами неверяще пялилась на древнюю легенду эльфов, а затем произнесла севшим голосом:
— Это она?
Трой молча смежил веки. Алвур кое-что рассказал ему об этом мече. Но немного. Поскольку и сам знал о нем в основном лишь легенды. Еще что-то добавили Учитель и Элиот Пантиопет. Но совсем уже крохи. Поскольку их знания также основывались на эльфийских легендах, с которыми они были знакомы куда хуже Алвура. Что-то рассказал Марелборо, который знал о Тайной ветви как бы не больше всех троих вместе взятых. Но он не был эльфом. А Свириниэль — была. Причем она была не просто эльфийкой, а ведающей. Значит, она могла знать о легенде эльфов даже больше Марелборо. Так что все правильно — в этот момент и этому собеседнику… Его собеседница нервно сглотнула. Потом шумно вздохнула. Затем покачала головой и нервно потерла лоб. Снова покосилась на легендарный меч. Да уж… будь проклято привычное эльфийское пренебрежение к людям! Ну что ей стоило разузнать об объекте побольше?! Нет — посчитала, что он обычное полуживотное, не слишком-то отличающееся от всех остальных… Однако какой бы глубины ни оказался шок, который она испытала при этой новости, Свириниэль ни в коем случае ни должна была позволить ему угробить все то, чего она добилась на этой встрече. А значит, на вопрос следовало отвечать. Причем максимально подробно и-и-и… столь же максимально откровенно. Тем более что она уже раньше решила, что ради создания атмосферы большего доверия готова поделиться кое-какими эльфийскими тайнами. Конечно, она не предполагала, что эти тайны будут настолько древними и глубокими, но тут уж ничего не попишешь…
— Этот меч был создан эльфами в те времена, когда…
10
— Уф, наконец-то выбрались… — шумно выдохнул Гмалин и картинно утер пот со лба. Вокруг раздались редкие нервные смешки.
Да уж, путешествие в Светлый лес им всем далось нелегко. Нет, поначалу все было вполне себе пристойно. И интересно. Сразу по прибытии им дали возможность немного освоиться, предоставив отдых на расположенной в нескольких часах езды от границы заставе, и только потом двигаться дальше. Это были замечательные семь дней, о которых Трой вспоминал с большим удовольствием. Во всяком случае за эти семь дней он узнал об эльфах в несколько раз больше того, чем за все время до этого… Вот ведь смешно получается — он господин целого эльфийского поселения, которое находится в его полной власти, но при этом знал об умениях и образе жизни эльфов куда как меньше, чем о гномах. Ну как-то не складывалось у него завалиться в Эллосиил и основательно там погостить, как это, например, частенько случалось с Каменным городом. Все проездом да проездом… А с другой стороны — угрозы Арвендейлу с той стороны никакой не было, так что крепить оборону на этом направлении с помощью своего личного участия герцогу Арвендейла совершенно не требовалось. И потому в лесу Трой появлялся, как правило, лишь тогда, когда следовал либо «в», либо «из» империи. Причем почти всегда максимально быстро. Дел-то что в герцогстве, что в империи у него всегда дополна и больше, причем все всегда на грани «опоздал». Вот потому-то и не складывалось… Так что время на заставе что сам герцог, что его арвендейльцы провели очень приятно и продуктивно. А уж если припомнить, с какой замечательной эльфийкой ему удалось там познакомиться… Но это было на заставе. Когда же они, наконец, добрались до Лесных чертогов… При этой мысли Троя перекосило.
— Что, вспоминаешь теплый прием? — понимающе ухмыльнулся Глав. — Да уж, давно я не чувствовал себя таким дерьмом… Знаешь, я тут было начал привыкать к своему дворянству и всякому такому, но теперь я так скажу — ну их на хрен такие компании! Лучше быть простым наемником. Там, если что, свободно можно в морду дать и не думать, что ты одним подзатыльником войну развяжешь. А ведь тот прилизанный уж так нарывался, так нарывался…
Лесные чертоги встретили их очень неласково. Нет, на первый взгляд все было вполне прилично и даже нарочито благочинно — добрые взгляды, улыбки, поклоны… но уже спустя полчаса всех людей, присутствовавших в главном зале, в котором и происходили официальный прием посольства и вручение им верительных грамот, начало подташнивать от той патоки и слащавости, в каковой они все буквально купались. А еще через полчаса стало понятно, что вся эта нарочитая искусственность не есть истинный уровень артистизма присутствующих, а так же специально и даже грубо-демонстративно выпячивается. Делегацию императора людей нарочито и со всеми присущими эльфам изящностью и артистизмом унижали. Но при этом делали это так, что как-то прицепиться и, скажем, вызвать кого-то на дуэль фактически было нельзя. Все происходило очень искусно, на уровне намеков и сопровождалось даже сильно преувеличенным количеством извинений, которые, впрочем, также выглядели как тонкая издевка.