– В таком случае, почему вы так спокойны?
– А разве мне следует волноваться?
– Но ведь утверждают, что я убил вашего мужа.
– А вы действительно убили?
– Нет.
– Тогда с чего бы мне волноваться? Это уже было слишком даже для меня.
– Я вас не понимаю.
– Я никогда не верила, что вы убили моего мужа.
– Давайте все-таки разберемся, миссис Минноу, – ошеломленно проговорил я. – У меня все как в тумане. Если вы считали, что я этого не делал, то почему же не обратились в полицию?
– Мистер Макбрайд, когда я пришла к такому выводу, полиция уже приняла решение. Но я все же сообщила об этом капитану Линдсею, однако он, к сожалению, не обратил на мое заявление никакого внимания. С тех пор я много над этим раздумывала, и теперь совершенно уверена, что не ошиблась тогда. Так что я вас поджидала.
– Меня!?
– Ну, да. Ведь если человек невиновен, он обязательно вернется, чтобы оправдаться.
– Благодарю вас. А как насчет моих отпечатков на пистолете?
– Это уже ваша забота выяснить, как они туда попали, молодой человек, – она улыбнулась мужественной и мудрой улыбкой человека, который немало повидал на своем веку.
– Великолепно! Но как же все-таки вы можете считать меня невиновным, если существуют эти проклятые отпечатки?
Она чуть слышно вздохнула и откинулась на спинку стула.
– Мы с Бобом были женаты много лет. Долгие годы Боб считался одним из лучших полицейских Нью-Йорка, хотя вам, вероятно, это неизвестно. И районным прокурором он был неплохим. Боб никогда не интересовался мелкими деталями. Он всегда искал мотивы преступления, – она взглянула мне прямо в глаза. – А мотивом его убийства была месть.
– А если точнее?
– Точно сказать не могу.
– В ту ночь, когда его убили… зачем он пошел в свою контору?
– Мне придется кое-что объяснить, чтобы вы поняли. Однажды он рассказал мне, что к нему в контору явилась какая-то насмерть перепуганная девушка и вручила на хранение конверт с письмом, которое он не должен был вскрывать до ее смерти. Такие случаи бывали в его практике, поэтому он не удивился. Но он забыл запереть письмо в служебный сейф и принес его домой. В тот вечер он спрятал его в сейф, стоящий у нас наверху, а потом совсем забыл о нем. Несколько месяцев спустя Боб пришел домой очень взволнованный и спросил у меня про письмо. Я напомнила, куда он его положил. В тот вечер я принесла ему в кабинет чай и видела, как он вытаскивает это письмо из сейфа, а потом кладет его обратно. Через два дня вечером ему позвонили из Нью-Йорка, и он несколько раз повторил в трубку «подтверждение». Потом он поднялся наверх, и я слышала, как хлопнула дверца сейфа, а когда спустился вниз, то надел шляпу и пальто и ушел часа на два. Вернувшись, муж несколько часов работал с бумагами. Затем ему позвонили из конторы, он ушел, и больше я его не видела. В ту ночь его убили.
– А кто ему звонил?
– Полицейский по имени Такер.
У меня непроизвольно сжались кулаки.
– Зачем?
– На имя Боба пришло заказное письмо. Такер справлялся, принести ему письмо домой, или же Боб сам придет за ним. Муж сказал, что придет сам, и ушел.
Проклятье, проклятье, проклятье! Я уже готов был возликовать, но опять все сорвалось! Подонок Такер!
– Линдсей проверял этот факт?
– Разумеется, – кивнула она.
– Что же с письмом?
– Этого я не знаю. Сейф наверху оставался открытым, и я заметила, что письма там нет. Капитан Линдсей показал мне все, что осталось в конторе у Боба, но ведь это был простой белый конверт, поэтому я не могла сказать ничего определенного.
– Вы считаете, что он погиб из-за этого письма?
– В том числе и из-за него. Для многих людей его смерть явилась счастливым исходом.
– Для Сорво? Она улыбнулась.
– Для меня? Она вновь улыбнулась.
– Или для всей этой прогнившей банды в этом проклятом городе?
Улыбка ее стала горькой.
– Значит, мотивом убийства могли быть многие причины?
– Все что угодно, кроме внезапной мести. Это было бы слишком просто.
– Я тоже так считаю, – согласился я.
На ее лице появилось странное выражение, словно она радовалась чему-то. Я почувствовал себя как-то неловко, поднялся и кивнул Уэнди.
– Большое спасибо, миссис Минноу. Вы мне очень помогли.
– Очень рада. Если понадобится что-нибудь еще, номер моего телефона есть в справочнике.
Она проводила нас до двери и долго еще стояла, глядя нам вслед. Мы сели в машину и отъехали.
– Так что вы думаете по этому поводу?
– Странная женщина, хотя не знаю, как бы я повела себя на ее месте. Она, кажется, совершенно уверена в вашей невиновности.
– А вы?
– Разве это имеет какое-нибудь значение?
– Да нет, не особенно.
Она побарабанила пальцами по рулю – мы как раз стояли перед светофором – и промолвила:
– Я не так уверена, как она. Впрочем, мне было на это наплевать. Пускай думает, что хочет, лишь бы не мешала. Я откинулся на спинку сиденья, думая о таинственном письме.
Уэнди тем временем остановила машину у тротуара.
– Мне очень жаль, но вам придется выйти здесь. Я очень тороплюсь, а мне еще надо заехать домой за платьем.
– Вы не могли бы подвезти меня к центру?
– Честное слово, я очень тороплюсь, Джонни.
– О'кей, трудящаяся девушка. Спасибо, что подбросили. Я усмехнулся и вышел из машины. Она протянула через окошко руку, и я увидел на ее лице такое же выражение, как у миссис Минноу.
– Джонни… вы по-своему неплохой парень и, надеюсь, твердо знаете, чего хотите.
– Знаю.
– И, Джонни… я совершенно уверена…
Она, словно ребенок, сморщила носик, ее влажные теплые губы разошлись в улыбке.
На этот раз мне не пришлось подтаскивать Уэнди к себе, – она приблизилась сама, и когда я оторвался от ее губ, с трудом перевела дыхание и послала мне воздушный поцелуй. Я помахал ей на прощание, поймал проезжавшее мимо такси и доехал на нем до центра города.
6
Остаток вечера я посвятил обходу пивнушек и к десяти часам, поглотив неимоверное количество пива, располагал сведениями о том, что два человека видели когда-то Веру Уэнст в обществе Ленки Сорво.
В одиннадцатом часу я вышел из «Голубого Зеркала» и решил подпустить к себе поближе коренастого типа в сером костюме, который двигался за мной по пятам, начиная со второй пивнушки. Его карман подозрительно оттопыривался. Нет, копы в этом городе и в самом деле нуждались в парочке хороших уроков.
Зайдя за угол, я отступил в тень изгороди, и через минуту он был уже в моих объятиях. Я заломил ему руку за спину, уперся коленом в хребет и предупредил, что стоит лишь шевельнуться, и его позвоночник будет сломан. Вытащив из его кармана пушку, я бросил ее на траву и легонечко встряхнул парня.
– Кто тебя послал, дружок?
Его отчаянный вопль прорезал тишину. Глаза вылезли из орбит, изо рта сочилась тонкая струйка слюны. Я чуть ослабил хватку и повторил вопрос. Но ответа не услышал: вдруг раздался резкий хлопок, и вокруг меня внезапно стала сгущаться ночь…
…Сознание возвращалось вместе с ощущением, что меня колотят по черепу не менее тысячи молотков. Медленно-медленно откуда-то стали просачиваться звуки, жгло голову, каждое движение причиняло боль. Чей-то голос сказал:
– Проклятье, он чуть было не сломал меня пополам!
– Заткнись, ты сам напросился на это! Все время наседал ему на спину.
Первый голос разразился потоком проклятий:
– Ты ведь должен был быть рядом, а явился черт знает когда!
– Но ведь явился же! Не мог же я переть на светофор!
– Кто-нибудь мне за все заплатит! А этот сукин сын еще заявлял, что парня можно взять голыми руками! Мол, сразу в штаны наложит от страха, стоит только прикрикнуть.
– Не ной! Парень ведь был на войне, в него стреляли, и он привез медали. За трусость их не дают.
– Ну и что с того? Он сказал мне, что парень устал от убийств и не может больше драться. Устал, мол, от сражений и выдохся, настоящий птенец!
– Но ведь мы его заполучили, не так ли?
– Да, но для желторотика он чересчур смел. Правда, война закончилась давно, и все меняется.
Я был почти благодарен говорившему. Так вот почему Джонни считался здесь слюнтяем. Если ты побывал на войне и сыт по горло кровью, смертью, мучениями людей и больше не в силах принимать участие в каком-нибудь насилии, то все вокруг начинают считать тебя желторотиком.
Я непроизвольно пошевелился. Один из сидевших в машине заметил это и ткнул меня пистолетом в ребро.
– Сынок очнулся, – проронил он.
Коротышка быстро обернулся и ударил меня кулаком по зубам.
– Вот тебе, подонок, и еще сейчас получишь!
– Заткнись и веди машину как следует, иначе мы перевернемся, – остановил его второй. Затем он еще раз ткнул меня пистолетом и предупредил: – А ты сиди тихо, как мышь, иначе схватишь пулю в живот, а это, в общем-то, не слишком приятная смерть.
Я вытер кровь с лица тыльной стороной ладони и посмотрел в окно. Мы находились за городом, дорога была пустынна, в машине только две дверцы, так что у меня не оставалось никаких шансов на побег. Пришлось набраться терпения
Через полчаса машина свернула на узкую дорогу, которая вилась узкой лентой по совершенно пустынной местности. Сердце у меня отчаянно заколотилось. До сих пор все обстояло не так плохо, но теперь больше не оставалось сомнений в том, что меня ожидает. Дорога становилась все уже и уже и, наконец, совсем оборвалась. Перед тем, как фары машины погасли, я успел заметить отблеск звезд в воде и понял, что она привела нас к какому-то заброшенному карьеру.
– Выходи! – приказал тип с пистолетом и для пущей убедительности еще раз ткнул меня им под ребро. – Выходи и шагай вперед. И не шуми, а не то пожалеешь.
Проклиная себя, я шагнул в темноту. Что за болван! Ведь эти типы охотились за мной весь день: они только и ждали, чтобы я свернул на какую-нибудь улочку, когда стемнеет, и облегчил им задачу! Теперь они все время держатся на расстоянии, чтобы я не мог выхватить у кого-нибудь из них оружие. Господи, не могу же я просто так отдаваться на милость судьбы! Я должен, должен что-то предпринять!