— Я ведь предупреждал, что многое здесь придется тебе не по душе, — сказал Хостеттер.
— Но ты не боишься? — сказал Исо.
Глубоко задумавшись, он пинал носком ботинка дорожные камни. Высоко в горах в лучах заходящего солнца дремала деревушка Фол Крик, похожая на Пай-перс Ран, если бы Сатана не расставил возле нее цепи гор.
— Нет, — ответил Хостеттер. — Никто никогда не говорил мне, что город — то, что запрещено, неправильно, опасно или проклято Богом. Мы никогда не принимали чужеземцев. Нас некому было предостерегать.
— А мне наплевать, проклята Богом эта штука или нет, — сказал Исо. — Единственное, что меня волнует, — это не сделает ли она меня калекой.
— Нет, если ты не попадешь за щит.
— И она не обожжет меня?
— Нет.
— И не погаснет?
— Нет. Может погаснуть паровой двигатель, но не реактор.
— Что ж, хоть это хорошо, — глаза Исо загорелись, он неожиданно рассмеялся. — Интересно, что думают о нас эти старые ослы из Пайперс Рана. Ведь они собирались публично высечь нас за какое-то старое радио. Господи, думаю, они убили бы нас на месте, а, Лен?
— Вряд ли, — мрачно отозвался Хостеттер. — Скорее всего, вас постигла бы участь Соумса.
— Я не собираюсь предоставлять им такую возможность. Атомная энергия — сильнейшая в мире! — от волнения его руки сжались в кулаки, затем он вновь спросил: — Ты уверен, что это безопасно?
— Я же сказал тебе, — Хостеттер потерял терпение. — Реактор уже целое столетие здесь, и до сих пор не причинил вреда ни одному человеку.
— Мне кажется, — сказал Лен, подставив лицо прохладному ветру, — нам еще рано жаловаться.
— И это действительно так.
— А еще, я думаю, в правительстве знали, что делают, когда отдавали приказ строить Барторстаун, — неуверенно произнес Лен.
“Они тоже боялись, — шептал прохладный ветерок. — В их руках была слишком большая сила, они боялись, что не удержат ее”.
— Да, конечно, — сказал Хостеттер.
— Господи, — сказал Исо, — как было бы здорово, если бы они нашли способ обезвреживать бомбы.
— Я думаю, у каждого жителя Барторстауна комплекс вины из-за этого. Но тогда было другое время.
— Время? А может, и причина была другая?
— Сколько времени это займет? — спросил Лен. — Мне кажется, не меньше столетия.
— Боже мой, да знаешь ли ты, сколько времени потребовалось для разгадки мощи атома? Первое предположение о его строении принадлежит еще греку Демокриту.
— Да, но Шермэн сказал, что при помощи той машины… — не удержался Исо.
— Конечно, Клементина сократит время. Но все равно, кто может сказать, сколько потребуется времени, сто лет или год?
— Но с машиной…
— Дело не только в машине. Она ведь не может извлечь ответ на твой вопрос из воздуха.
— Я хочу увидеть, как она работает, — глаза Исо блестели. — Неужели она действительно… — он заколебался, прежде чем выговорить невероятное слово, — неужели она думает?
— Нет, во всяком случае не так, как ты себе это представляешь. Когда-нибудь Эрдманн объяснит тебе все.
Хостеттер обратился к Лену:
— Думаешь, создавать мозг — это привилегия Господа?
Лен покраснел, чувствуя, что Шермэн прав, и обиделся на Хостеттера за его тон.
— Да, я думаю, это так.
Исо хмыкнул.
— Ты еще насмехаешься, Исо, черт тебя подери! — Лен окончательно разозлился. — Ведь если бы не я, ты до сих пор выгребал бы навоз на ферме своего папочки!
— Ладно уж, — Исо готов был уничтожить его взля-дом, — вспомни, для чего мы здесь, кончай скулить и плакаться.
— Я никому не плакался.
— Что ты говоришь? Напрасно ты ослушался своего отца и не остался в Пайперс Ране.
Лен со злостью пнул ногой камень и пробормотал:
— Что ж, это пугает меня, но и тебя тоже. Посмотрим, кто из нас первым сбежит отсюда, поджав хвост!
— Я убежал бы и от медведя, если б знал, что он съест меня, — сказал Исо. — А пока никуда бежать не собираюсь. Слушай внимательно, Лен, это важно. Сможешь ли ты еще когда-нибудь отыскать что-либо такое же важное и значимое? Я хочу знать все об этой машине.
“Важное… Да, наверное, это так. Господи, зачем ты создаешь подобных моему брату Джеймсу, которых ничего не интересует, и подобных Исо, которые ни во что не верят, почему ты не идешь на компромисс?
Но все же Исо прав. Теперь уже слишком поздно что-либо менять. Отец всегда предупреждал, что пути антихриста нелегки, и мне кажется, это лишь начало трудностей. Что ж, посмотрим”.
Исо остался у Шермэнов, а Лен и Хостеттер направились к дому Вепплоу. Когда они подошли к крыльцу, Хостеттер неожиданно повернулся к Лену:
— Я должен кое-что сказать тебе. Ты помнишь фанатиков, убивших Соумса, помнишь Бардита и его фермеров, помнишь нью-ишмалайтцев. Так вот, Лен, мы тоже фанатики. Нам нельзя иначе. У нас тоже есть вера, и не пытайся что-либо изменить, иначе даже я не смогу спасти тебя.
Хостеттер поднялся по ступенькам и скрылся за дверью. В доме послышались голоса, зажглись лампы, но снаружи было тихо и почти темно. И вдруг из-за угла дома кто-то появился. Это была Джоан. Она кивнула в сторону дома:
— Пытался запугать тебя?
— Не думаю. Скорее, просто сказал правду.
— Я слышала все, — Джоан держала какую-то тряпку, словно вышла затем, чтобы вытряхнуть. Лицо ее казалось необычно бледным, но голос был острым, как нож.
— Значит, мы фанатики? Что ж, может быть, он и еще кто-нибудь, но только не я. Что заставило тебя прийти сюда, Лен Колтер? Может, ты просто сумасшедший?
Он пристально посмотрел на нее, не зная, что ответить.
— Я слышала ваш рассказ сегодня утром
— Мы не предполагали… — выдавил Лен.
— Они заставили вас рассказать об этом, правда?
— О чем?
— О том, что в мире, откуда вы пришли, живут страшные люди, о том, как жесток этот мир.
— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, однако наш рассказ — сущая правда от первого до последнего слова. И если ты сомневаешься, что ж, всегда есть возможность испытать подобное на себе.
Лен попытался было подняться по ступеням к двери, но Джоан схватила его за руку:
— Прости, если обидела тебя. Я не сомневалась в том, что вы сказали правду. Но Шермэн хотел, чтобы вас слышали все, потому и включил свои микрофоны. Обычная пропаганда. Мне кажется, они пустили вас сюда только для того, чтобы лишний раз доказать, как мы счастливы.
— А разве это не так? — спокойно спросил Лен.
— О, да, — ответила Джоан, — мы очень счастливы. Мы обладаем гораздо большим, чем остальные. Неважно, что в повседневной жизни нам недостает еды и свободы, зато у нас есть Клементина, поэтому с отсутствием остального можно смириться. Кстати, как тебе первое знакомство с Дырой?
— С чем?
— Так некоторые называют Барторстаун.
Что-то в ее тоне привело Лена в замешательство.
— Думаю, мне лучше войти, — сказал он и еще раз попытался преодолеть ступеньки.
— Надеюсь, ты полюбишь каньон и Фол Крик, — сказала Джоан. — Они никогда не выпустят тебя отсюда.
Ему вспомнились слова Шермэна. Лен не винил его, он пока не стремился бежать отсюда, но и здесь ему не нравилось.
— Когда-нибудь они доверятся мне полностью.
— Никогда.
Лен не имел ни малейшего желания спорить с ней.
— Что ж, так или иначе, я потратил полжизни для того, чтобы добраться сюда.
— Но зачем?
— Ты выросла здесь и никогда не поймешь меня.
— А, ты хотел учиться, так, кажется, вы объясняли сегодня? Ну, иди, учись. Всего хорошего.
Он привлек ее к себе:
— Что это с тобой?
— Мне просто кажется, что ты ненормальный. Подумать только, оставить весь мир ради этого!
— Будь я проклят! — Лен отпустил ее. — Неужели никто здесь не любит Барторстаун? За эти два дня я услышал о нем больше гадостей, чем за всю жизнь.
— Если бы ты провел тут жизнь, ты понял бы меня, — с горечью сказала Джоан. — Да, конечно, некоторые из нас бывали во внешнем мире, но очень немногие. И даже им нужно обязательно возвращаться рано или поздно. А мы не видим ничего, кроме этих отвесных скал. Твой друг прав: для того, чтобы любить это место, нужно быть фанатиками.
— Я провел много лет во внешнем мире, и знаю, что произойдет, если…
— Если Клементина даст когда-нибудь правильный ответ? Да, конечно. Прошло уже целое столетие, а они так и не приблизились к ответу ни на шаг, продолжая говорить о терпимости, преданности… Преданности чему? Этим чертовым механическим мозгам, замурованным в гору, с которыми нужно возиться, словно это сам Господь-Бог.
Внезапно она придвинулась к нему:
— Я не фанатик, Лен Колтер. И если тебе захочется с кем-то поговорить, помни об этом.
Она быстро удалилась за дом, послышался звук хлопнувшей двери. А Лен медленно поднялся по ступенькам, вошел в дом, не спеша поужинал. Он ничего не слышал из того, что говорили ему за столом.
Часть 24
Наутро Лена и Исо вновь пригласили в дом Шермэна, на этот раз Хостеттер не сопровождал их. Хозяин сидел за столом гостиной и вертел в руках два ключа.
— Вчера я говорил, что не стану принуждать вас быстрее приспосабливаться, и сдержу слово. Но тем не менее, вы должны работать. Если я пошлю вас, например, пасти мулов, или в подручные к кузнецу, вы так ничего и не узнаете о Барторстауне.
— Да, конечно, — охотно подхватил Исо, — а можно мне работать с той большой машиной, с Клементиной?
— Без подготовки, конечно, нет. Но ты можешь помогать Фрэнку Эрдманну, он занимается этим. И не беспокойся, скоро будешь работать там, где хочешь. Но прежде необходимо многому научиться, а пока что… — он немного поколебался, а может, это просто показалось Лену, — я поручаю вам работу с паровым котлом. Некоторый опыт у вас есть, поэтому обучение не займет много времени. Джим Сидней, с которым мы беседовали вчера, во всем поможет вам. — Он поднялся и протянул ключи.
— Это от больших ворот. Джим расскажет вам, когда приходить на работу, и ответит на все вопросы. В свободное время можете ходить, где угодно, например, наведаться в библиотеку к мистеру Фотстайту. И не делайте такие каменные лица, я вижу вас насквозь.