Значит, идет на поправку, подумала она.
– Принесу отвар из мануки. Он хорошо снимает боль.
– Не так уж и помогает…
– Выглядишь ты намного лучше.
Морис повернулся к окну. В последние пару дней шли сильные дожди, но сейчас в окне виднелся кусочек голубого неба.
– Где твоя нормальная одежда? – спросил он.
На Кэтрин были заляпанные рабочие брюки и шерстяная рубашка, которую Марта перешила так, чтобы та была ей впору. Марта сказала, что не знает, чья это одежда, – она нашла ее в доме, когда въехала. Шерсть была колючая, но Кэтрин надевала рубашку на майку, и это отчасти помогало. День ото дня холодало, надо было одеваться теплее.
Она не ответила на вопрос. Морис поставил тарелку на покрывало.
– Ты с ними говорила?
– Марта говорит, ты слишком слаб и не можешь идти.
– Мне нужно в больницу с настоящими врачами.
Кэтрин покосилась на открытую дверь.
– Ш-ш-ш. Она опять рассердится.
Вчера Марта накричала на Мориса. Ругалась плохими словами.
– Плевать, – ответил он Кэтрин, но заговорил шепотом: – Они должны были пойти за помощью еще в первый день.
– Это очень далеко.
– Город не может быть далеко.
– Много миль. И тут нет дорог.
Он откинулся на подушки и выглянул в окно.
– Я просто хочу домой.
– Они спасли нас, Мо. Мы бы умерли, если бы Питерс нас не нашел.
– Тут должна быть дорога. Наверняка сюда можно проехать на машине или на тракторе. Нас могут увезти.
– Нет тут дорог, только тропинки, но те никуда не ведут. Сам увидишь, когда нога заживет.
– Ерунда какая-то. Нельзя такой дом построить, если дороги нет. – Он указал на мебель, наваленную у стены. – А это как тут оказалось? А шкаф? Он же тонну весит. А это? А это? – Он указывал на разную мебель.
– Может, тут раньше была дорога…
– Нет, – упрямо проговорил Морис, – она и сейчас есть. Ты просто не видела.
– Наверное, ты прав, – ответила она, но не потому, что тоже так считала, а потому, что хотела, чтобы брат успокоился. Еще не хватало, чтобы он снова раскричался. Тогда Марта придет выяснять, из-за чего сыр-бор. – Ты поправишься и сам найдешь эту дорогу.
Она взяла почти пустую тарелку и поправила подушки, чтобы он мог лечь.
– Спроси у них, когда нам можно будет уйти, – сказал Морис и посмотрел на нее снизу вверх.
– Ладно.
– Сегодня спросишь?
– Да.
– Обещаешь?
– Да, да, обещаю.
Кэтрин понесла тарелку к двери. А когда оглянулась, Морис уже закрыл глаза. Но он все еще выглядел сердитым, даже во сне.
Кэтрин подождала до вечера и только за ужином выполнила данное Морису обещание. На самом деле ей тоже хотелось знать, когда им можно будет покинуть ферму. Она надеялась, что Марта и Питерс – хотя последний, пожалуй, в меньшей степени – действуют в их интересах и просто ждут, пока Морис поправится.
Кэтрин и Марта принесли из кухни тарелки и дымящиеся кастрюльки и расставили на столе. Питерс подстрелил утку на озере, и они ее зажарили. Сделали пюре из тыквы и картошки с подливой, тушеной морковью и отварной капустой. Питерс затушил сигарету в пепельнице, и все принялись накладывать еду на тарелки.
Кэтрин уже отнесла Томми еду на веранду. Доев, тот пришел в дом; его влек огонь. Она вытерла ему лицо и руки. Обычно он засыпал у камина, пока они ужинали рядом за столом.
Она подождала, пока все не начнут есть.
– Морису стало лучше, и я подумала: может, кто-то из вас сходит и позовет на помощь? Вы же обещали, – она пыталась говорить спокойно.
Питерс даже не посмотрел в ее сторону. Он так сильно дул на еду, что кончики его усов задрожали. Марта покосилась на нее.
– Я же говорила, детка. Ближайший город далеко.
– Насколько далеко?
– Слишком далеко. Сейчас мы не можем пойти. Слишком много дел. И в буше нет дорог, я же тебе говорила. Очень трудно пробираться через лес. Так ведь?
Питерс согласно замычал.
– А как называется ближайший город? – осторожно спросила Кэтрин.
– Никак, – ответила Марта. – Он слишком маленький. Такой маленький, что даже названия нет.
– Я думала, названия есть даже у маленьких городов.
– Мы врем, по-твоему? – рявкнул Питерс.
– Расслабься, – ответила Марта. – Она ничего такого не имела в виду. Правда, детка?
Кэтрин покачала головой.
Марта жестикулировала, неуклюже зажав вилку в скрюченных пальцах.
– Может, там, откуда ты родом, всякое скопление домов как-то называется. Тут у нас все по-другому. Есть места и без названий, их полно. Смекнула?
Кэтрин уставилась в тарелку:
– Да.
– Вот и хорошо. Теперь доедай ужин, пока не остыл.
Питерс с Мартой ели и пили джин. Марта рассказала про козу, которая утром опять отвязалась и убежала, и о нашествии крыс из буша. Те воровали еду у поросят; нельзя было допустить, чтобы они проникли в дом. Впрочем, вскоре вернулись к вопросу Кэтрин.
– Сейчас нельзя никуда идти из-за дождя. Реки вышли из берегов.
Она была права: в последние пару дней дождь лил не переставая, вода с крыши лилась сплошной стеной.
– Зима начинается, – продолжала Марта. – А зимой мы с фермы ни ногой. На пару месяцев тут можно застрять. – Она заметила выражение на лице Кэтрин. – Прости, детка. Так уж тут все устроено. Зимой мы всегда отрезаны от остального мира.
Питерс внимательно слушал их разговор.
– Она правду говорит, так и есть. Еще пару месяцев отсюда будет не выбраться.
– Плохо, детки, что вы именно сейчас тут объявились. То ли дело летом. Но вы не переживайте, – сказала Марта, не сводя с Кэтрин глаз, – вот придет весна, и Питерс отведет вас, куда хотите.
– Отведу, – кивнул Питерс.
– Обещаете? – спросила Кэтрин.
Марта улыбнулась, продемонстрировав зубы в пятнах табака и кофе.
– Конечно. Может, и я с вами схожу. Мне не помешает сменить обстановку.
Значит, они останутся здесь еще на несколько месяцев.
Кэтрин не верила своим ушам. И как ни пыталась сдержаться, заплакала.
Марта щелкнула языком.
– Полно тебе. Неужели тут так плохо живется?
– Но нас же ищут. Люди будут волноваться.
Марта картинно удивилась, но актриса из нее была никудышная.
– И кто же? Кто будет вас искать, детишки?
– Люди с папиной работы, – ответила Кэтрин, вспомнив, что Морис говорил на берегу.
– Не, – ответил Питерс, – те просто решат, что твой старик передумал. Так часто бывает, что люди решают не выходить на новую работу и просто пропадают. Я и сам так делал.
– Но папа никогда бы так не сделал. Мы ради этой работы из Англии прилетели.
– Мы же просто предполагаем, что подумают люди, – ответила Марта. – А родственники в Англии тоже вряд ли поднимут шум. Они, конечно, ждут, что вы пришлете им открытку, но вы правда думаете, что кто-то всполошится, что от вас давно не было вестей?
– Не знаю.
– Не всполошится, поверь. И на другой конец света не полетит, будь спокойна.
– Дядя или тетя должны кому-то позвонить.
– Кому же? – спросил Питерс.
– Спасателям.
Питерс осклабился. Марта печально покачала головой и щелкнула языком.
– «Спасателям», – передразнила она. – Не хочу показаться грубой, детка, но ты просто маленькая наивная девочка.
Кэтрин растерялась и не знала, что ответить.
Марта указала на Питерса вилкой.
– Мы же вас нашли. И взяли к себе. Разве нет?
– Да, – тихо отвечала Кэтрин.
– Значит, мы и есть спасатели. Так?
Кэтрин кивнула.
– Я вылечила твоего брата.
– Да.
– Если б не я, он бы умер.
– Наверно.
– Не наверно, а точно.
– Да. Спасибо вам большое.
– Тебе нужно повзрослеть, детка. Вам с братом надо понять, что ваши родители умерли. Их больше нет. Кроме нас с Питерсом о вас некому позаботиться. Смекнула?
– Да.
Марта удовлетворенно кивнула.
– Вот и умница.
Все замолчали, тишину нарушали лишь скрип вилок о тарелки да чавканье Питерса, прихлебывающего джин. Громко замычала корова – будто кто-то задул в рожок вдалеке, – и все трое повернулись к окну, но вскоре снова уткнулись в тарелки.
Наконец Марта произнесла:
– Не пойми меня неправильно. Мы не держим вас тут силой. Вам необязательно здесь оставаться. Придет весна, и уйдете, если захотите. Мы будем только рады вас проводить.
Глава семнадцатая
Зима 1978 года
Как только Морис пошел на поправку, Марта вручила ему костыли. На дереве выцветшими буквами было отпечатано: «Больница Греймут».
– Где это – Греймут? – спросил Морис.
– Не знаю, – ответила Марта. – Валялись в чулане. Наверное, кто-то из прежних хозяев ломал ногу. Тебе повезло, что я их нашла.
Морис попробовал ходить на костылях – сперва в своей комнате, а после, освоившись, по коридору, лавируя между пирамидами из мебели. Припухлость на лодыжке все еще не спала, синяки изменили цвет и стали желто-фиолетовыми. Морис старался не смотреть на ногу. Дня через три он начал выходить на улицу. Звуки его шагов пугали кур, двор покрылся оспинами от костылей. Марта сидела на веранде, вязала и следила за его прогрессом. Было холодно, на ней был толстый шерстяной свитер. Когда Морис стал обходиться всего одним костылем, Марта сказала, что он может помогать по дому.
Ему дали теплую одежду и резиновые сапоги и отправили подрезать нижние ветки в саду. Потом настала пора пропалывать сорняки и сажать зимние овощи. Из-за ноги он двигался медленно и неуклюже. За день успевал сделать вдвое меньше работы, чем сестра.
По вечерам он садился за стол напротив Кэтрин. Редко говорил, лишь отвечал, если к нему обращались. Однажды он сидел и ковырял вилкой еду на тарелке.
– Что это за рыба?
– Тебе не нравится? – спросила Марта.
– Нет, вкусная, – поспешила вмешаться Кэтрин. – Просто мы раньше такую не пробовали.
– Тунец, – ответил Питерс.
Кэтрин кивнула.
– Значит, пробовали. В Англии тунец продается в банках.
Марта покачала головой.