– То есть она выглядела бедной?
– Или как хиппи. Тут их полно. У Вестпорта живет коммуна христиан, блаженных, что вечно улыбаются, но она на них была не похожа. Было в ней что-то необычное. А уж ее малыш – тот сразу обращал на себя внимание, очень хорошенький.
– Малыш? У нее был ребенок?
– Да.
– Ее собственный?
– Думаю, да. Мальчик.
– И сколько ему было?
– Может, месяцев восемь или девять. Около того. Я не удержалась, начала его тискать – очень уж хорошенький. У меня своих четверо, я малышей люблю.
Сюзанна покачала головой.
– Вряд ли это была Кэтрин. Она слишком маленькая, не может быть, чтобы у нее был ребенок.
– Почему же? Вполне возможно.
Сюзанна выведала все подробности. Девочка вела себя тихо. Да, подтвердила буфетчица, возможно, она нервничала. И говорила, как местные. Когда пришло время расплатиться за еду, достала пачку двадцатидолларовых купюр.
– Она приехала на машине? Не заметили?
Шелли затушила сигарету в пепельнице, украшенной ракушками.
– Нет, она ехала автостопом.
– Это она вам сказала?
– Я видела, как она приехала. Как раз выходила покурить. Она там вышла. – Шелли ткнула двумя пальцами в никотиновых пятнах в сторону припаркованных грузовиков. – Сошла с фургона для перевозки овец.
Глава двадцать девятая
28 апреля 1983 года
Сюзанна оглядела комнату для отдыха в «Грузоперевозках Вебстера». Стены были выкрашены уродливой зеленой краской, рядом с бойлером висел календарь, с которого зазывно улыбалась мисс Декабрь в форме медсестры. В раковине валялись грязные чашки. На столе лежали стопки автомобильных журналов.
– Пойду посмотрю, вернулся ли Шон. Наливайте чай, – сказала молодая секретарша. – В холодильнике молоко есть.
– Спасибо.
Она сидела, ждала и слушала шум грузовиков и мужские голоса со двора. Через несколько минут вошел мужчина средних лет с тонкими рыжеватыми волосами. Сюзанна представилась. Он кратко пожал ей руку; его ладонь была мягкой и влажной.
– Зачем я вам понадобился? – спросил водитель, которого звали Шон Маллиган.
– Хочу расспросить вас об одной девушке, которую вы, возможно, подвозили год назад. Она ехала автостопом.
– А, тогда ладно. Я-то думал, вы из соцслужбы.
– Нет.
– Ну, слава богу. А то я задолжал по алиментам. – Он смущенно улыбнулся и глянул через плечо на открытую дверь. – Вообще-то нам нельзя брать автостопщиков. Политика фирмы.
Сюзанна слышала, как секретарша с кем-то говорит по телефону.
– Не хочу, чтобы из-за меня у вас были неприятности, мистер Маллиган. Я пытаюсь найти пропавшую девушку.
– Она сбежала из дома?
– Не совсем. Ее зовут Кэтрин. Она моя племянница.
– Ясно.
Он закрыл дверь. Они сели за стол напротив друг друга.
– Я иногда беру автостопщиков, знаете, для компании. Скучно просто так кататься, а мне нравится слушать, как люди рассказывают про свою жизнь. Туристы часто попадаются. Откуда только к нам не приезжают.
– Думаю, это было в марте или апреле прошлого года. Вы высадили ее за кафе в Хокитике. Если это были вы, конечно.
Он кивнул:
– Я там всегда паркуюсь, когда останавливаюсь передохнуть.
Сюзанна показала ему фото.
– Фото старое. В прошлом году ей должно было исполниться шестнадцать.
Водитель достал из кармана очки для чтения и внимательно изучил фотографию.
– Да, кажется, я ее видел.
Сюзанна удивилась. Она почему-то не сомневалась, что водитель скажет, та автостопщица совсем не похожа на Кэтрин.
– Эту девушку вы подвозили?
– Погодите. Она же не сказала, что я к ней приставал? Ничего такого?
– Нет.
– Не в этом дело?
– Нет, что вы, нет.
– Потому что, если она так сказала, знайте: она все врет!
– Нет, мистер Маллиган. Просто эта девушка пропала. Я хочу ее найти, только и всего.
Шон Маллиган медленно кивнул. Сюзанна показала ему еще несколько фотографий – в основном увеличенные вырезки с групповых фото, семейных и классных, зернистые и нечеткие.
– А поновее нет ничего?
– Нет, извините. К сожалению.
– Сложно точно сказать. Если это та же девушка, она очень изменилась. Я ее не трогал, клянусь.
– Я просто хочу ее найти.
– Ясно.
– Можете сказать, где именно ее подобрали?
– Она стояла на мосту Блэкуотер-крик. На трассе к северу от Хааста. Там глушь, ничего вокруг нет. А она просто там стояла со старой армейской торбой и ребенком, примотанным к спине такой штукой.
Сюзанна достала блокнот и записала название места: Блэкуотер-крик.
– Помните, в какое время дня это было?
– Рано, часов в восемь, может, полдевятого утра. Она не голосовала, как автостопщики.
– Но вы все равно остановились?
Он пожал плечами.
– Там вокруг ничего нет, а она была с малышом. Сначала я проехал мимо, но тут же пожалел и остановился. Решил, что в таком месте нечего делать, кроме как ждать, пока тебя кто-нибудь подвезет, понимаете?
– И что она сделала, когда вы остановились?
– Постояла еще немного на дороге. Поглядела на фургон. Я видел ее в боковом зеркале. Потом пошла мне навстречу. Я потянулся, открыл пассажирскую дверь.
– И она залезла в фургон?
– Нет, сперва отвязала ребенка. Кажется, она немного нервничала.
– Молодая женщина, одна, большой фургон, незнакомый мужчина.
– Ну да, наверное.
– Какой она вам показалась? Первое впечатление.
– Не знаю. Странной, наверное. На ней была мужская рабочая одежда годов 1950-х, волосы запутались так, будто она никогда не причесывалась. Она была не накрашена, это точно. Ни одна из моих дочерей в жизни не вышла бы на улицу в таком виде.
– А волосы какого цвета?
– Темные, как у этой девочки. – Он помахал фотографией в руке. – На самом деле из-за цвета волос и кожи я сперва решил, что она маори.
– У нее была темная кожа?
– Да, но, возможно, она просто много бывала на солнце.
– А потом? Что было потом?
– Она не хотела оставлять ребенка сзади и посадила его на колени. Знаю, это запрещено, но она пристегнула себя и малыша одним ремнем, и я решил: ладно, пусть едут. Все равно на этом участке трассы дорожную полицию днем с огнем не сыщешь.
– О чем вы говорили?
– Даже не помню. Кажется, я спросил ее, хочет ли она, чтобы я подвез ее до Хокитики. Она ответила: «Да, пожалуйста». Помню, она была очень вежлива.
– А не заметили, что она говорила с английским акцентом, вроде как я?
– Нет, у нее вообще не было акцента.
– Что еще обсуждали?
– Да ничего особенного. Я не настаивал. Знаете, некоторые любят просто посидеть в тишине. У нас свободная страна.
– Она представилась?
– Кажется, нет, не припоминаю.
– Точно?
– Простите. Трудно вспомнить, целый год прошел.
– Еще что-нибудь?
– Я дал ей «Кранчи».
– Что это?
Он удивленно взглянул на нее.
– «Кранчи». Батончик с шоколадом и хрустящей карамелью в золотой фольге.
– Ах, точно. Видела такие на заправке.
– У меня всегда парочка с собой в бардачке. А она сказала, что никогда такой не пробовала, и я решил, что она шутит. Она съела и с малышом поделилась. Тот весь измазался. А она облизала ему ручки. Не слишком гигиенично, как по мне.
– Думаете, это был ее ребенок?
– Ну да. А почему нет?
– Не слишком она была мала для детей?
– Моя жена первого родила в девятнадцать.
Еще Шон Маллиган вспомнил, что у девушки на пальце была татуировка. Сюзанна дала ему блокнот, и он зарисовал ее на чистой странице. Ему показалось, будто под рукавом на тыльной стороне запястья у нее была еще одна, но точно он не разглядел. Малыш уснул. Всю дорогу девушка смотрела в окно. Он довез ее до Хокитики – два с половиной часа. Перед тем как уйти, она пыталась дать ему денег. Выглядела при этом слегка виноватой.
– Вы взяли?
– Она сказала, что не хочет быть никому должна. Все повторяла и повторяла. Довольно настойчиво. – Он поежился на стуле. – В конце концов я взял сорок баксов, чтобы ее не расстраивать.
– А она не говорила, куда потом поедет? Что будет делать?
– Нет. Только очень вежливо меня поблагодарила и пошла в сторону главной улицы. Больше я ее не видел.
Тем вечером Сюзанна сидела на кровати в комнате мотеля, подперев спину подушкой, и потягивала белое вино. Рядом на кровати она разложила карту; мост Блэкуотер-крик несколько раз обвела красной ручкой. В маленькой ванной с душевой насадки капала вода. Она закрыла дверь, но все равно было слышно. Шторы на окнах были открыты; на стенах бликовали фары проезжавших автомобилей.
Сюзанне не верилось, что девушка с ребенком и Кэтрин – одно лицо. Видимо, они просто похожи. Если поставить рядом эту автостопщицу и ее племянницу, сходство наверняка будет ничтожным. Тот же цвет волос, одинаковая форма лица. Возможно, и того меньше.
До исчезновения Джулии и ее семьи Сюзанна считала, что люди, в том числе она сама, похожи на камеры, фиксирующие реальность с разных ракурсов. Теперь она знала, что воспоминания ненадежны. Они формируются и складываются из предположений и убеждений и основаны на том, что человек рассчитывал и хотел увидеть. У воспоминаний и незыблемых фактов редко имелось что-то общее.
Она встала, налила второй бокал вина и уставилась на почти пустую парковку. Девушка, стоявшая на обочине у моста Блэкуотер-крик, скорее всего, была местной, с побережья. Путешествовала на машине с приятелем, а может, с родителями. Потом поссорилась с ними. Из-за чего? Неважно. Мало ли из-за чего люди ссорятся. Водитель остановился; она разозлилась, выпрыгнула из машины с ребенком. Водитель уехал. Возможно, хотел вернуться, когда все остынут. А может, и нет. Как бы то ни было, вскоре появился Шон на своем фургоне.
Сюзанна взяла бокал и вышла за дверь. Лампочка над дверью не работала, но на соседнюю слетелись мотыльки. Они были большие, и она слышала, как они со стуком ударяются о горячее стекло. Прислушалась к хлопанью крыльев – как будто рядом кто-то играл в пинг-понг.