– Заблудились? – спросил он.
– Не совсем. Увидела на карте городок и решила посмотреть.
– Вот и посмотрели. Как видите, разглядывать тут нечего.
– У вас не только бар, но и лавка?
– Я один за всех. Больше тут и нет ничего.
Лампочка над головой замигала.
– Генератор барахлит, – сказал хозяин бара. – Ждем, когда энергетическая компания починит сломанную линию электропередачи. Та всего шесть лет назад сломалась. Они не спешат. – Он усмехнулся.
– Значит, раньше тут жило больше народу?
– Во времена шахты-то конечно. А когда ее закрыли, местные не смогли даже продать свои дома. Многие просто взяли и ушли целыми семьями.
– Куда ушли?
– Да кто куда. В основном в большие города. Данидин, Крайстчерч. Кого-то даже в Окленд занесло.
– А вы, значит, решили остаться?
– Я ж здесь родился. Да и бизнес у меня. – Он обвел рукой пустой бар и полки; Сюзанна не поняла, то ли он шутит, то ли нет. – К тому же за последние лет десять у нас появилось много новеньких. Тут же можно просто занять любой свободный дом и даже ферму, никто и слова не скажет. Дом есть дом, с электричеством или без. Уж лучше дом без водопровода, чем жить под мостом в загаженном мегаполисе. Простите мой французский.
Она купила бутылку моторного масла, хотя оно ей было не нужно, и достала фотографию Кэтрин. Хозяин вышел из-за стойки, подошел к окну, в которое светило солнце, и как следует рассмотрел фотографию. Сюзанна рассказала про юную автостопщицу и водителя фургона.
– Решила, вдруг она местная, – подытожила Сюзанна.
– Нет, – ответил хозяин, все еще глядя на фотографию. – У Куперов есть дети, целая куча маленьких ублюдков, не знают, куда их деть. Но старшие все пацаны.
– Ясно. Так я и думала. Но все равно спасибо.
– Может, это дочка Марты?
– Ей около семнадцати, волосы длинные, темные?
Он пожал плечами.
– Не знаю, я ее никогда не видел. Они живут на ферме в следующей долине. Я и Марту-то вижу раз в год. Закупаться обычно приезжает Питерс.
– Муж?
Он снова пожал плечами.
– Уж не знаю, кто он ей.
– Но у этой Марты есть дочь подросткового возраста?
– Так она сказала. Мол, есть у нее девочка, раньше она жила на севере с родственниками, но потом приехала помогать на ферме. У Марты-то здоровье не ахти.
Она гордилась девочкой, хвалила ее, говорила, что та хорошо управляется на ферме.
– А еще что-то можете рассказать?
– Могу дать совет.
Он приблизился. Сюзанна заметила, что седую щетину на его щеке пересекает шрам, белеющий, как пожарная полоса.
– Люди не просто так селятся у черта на куличках в доме без электричества. Обычно так делают те, кто не хочет светиться. На вашем месте я бы хорошо подумал, прежде чем заявляться туда без приглашения и задавать вопросы.
На выезде из Россвилла Сюзанна встретила четверых босоногих мальчишек не старше восьми лет; они играли на дороге с мячом для регби. Все были очень коротко острижены, почти наголо. Один мальчик взял мяч, они отошли на обочину и проводили ее взглядами. Она медленно проехала мимо. У младшего на голове был лишай.
Следуя указаниям хозяина бара, она свернула налево в месте, где разветвлялась дорога. Асфальтовое покрытие кончилось, и началась дорога из щебня, которая сужалась и резко поднималась в гору, иногда заходя в тупик. Места казались заброшенными. Кое-где заросли дрока захватили травянистые лужайки, а заборы обрушились под натиском буша. Она ехала осторожно, опасаясь, что из-за угла в клубах пыли вот-вот покажется фермерский грузовик, но никого не встретила и наконец остановилась у ворот, которые описывал хозяин. Самодельный знак грозил наказанием нарушителям.
Хозяин бара предупредил, что никогда не был на ферме, где жили Марта с дочерью. Он также повторил свое предостережение и велел ей быть осторожнее.
– Там могут быть посадки всяких интересных культур, – он сделал жест, будто затягивается сигаретой. – Фермеры ревностно охраняют урожай. Раз уж решили туда сунуться, не разнюхивайте, а то можно и пулю словить.
Она закрыла за собой ворота и увидела две параллельно идущие колеи – все, что осталось от дороги. Они тянулись через пастбище и исчезали среди деревьев. Оказалось, это тупик; меньше чем через сто футов Сюзанне пришлось остановиться у большого сарая. Прежде чем выйти из машины, она развернулась.
– Эй! Тут есть кто-нибудь?
Ответа не последовало. В сарае стоял старый фургон без опознавательных знаков и номера; на стене висел моток веревки. Сюзанна смекнула, что если пойти дальше по дороге, то выйдешь к ферме этой самой Марты.
Пять лет назад она бы повернула обратно, но то была прежняя Сюзанна, а теперь ее не так-то легко было напугать. Достав из багажника небольшой рюкзак, она проверила, все ли на месте. В рюкзаке были аптечка, смена одежды, в том числе непромокаемая куртка, запас еды на два дня и термоодеяло, завернувшись в которое, она бы не замерзла и не промокла, случись ей заночевать в буше. В лесу было прохладно; она надела теплую ветровку, проверила компас и двинулась в путь.
Сюзанна начала осторожно спускаться вниз, внимательно глядя себе под ноги. Земля была вся в опавших ветках. По пути попался еще один знак на дереве:
«Стой, нарушитель!» Внизу значилась приписка для непонятливых: «Пшел вон!»
Она прошла чуть больше мили и наконец увидела долину. Земля тут была расчищена, не считая нескольких древних араукарий с белыми стволами, одиноко высившихся на пастбищах. Вдали виднелась река. А прямо под ней стоял фермерский дом и уличный туалет, позади которого холм резко уходил вверх. Листы железа на крыше проржавели, а из трубы поднимался дым.
Сюзанна услышала глухие удары: кто-то рубил дрова. Она зашагала по кромке леса и увидела во дворе женщину. Та стояла спиной к Сюзанне. На ней были шорты и майка, длинные темные волосы завязаны в хвост. Лица ее Сюзанна не видела, но у нее были широкие плечи и спина, покрытые темными татуировками. Чуть поодаль на земле был расстелен коврик; на нем спал маленький ребенок.
Сюзанна вдруг почувствовала себя глупо, что приехала сюда. Это была не Кэтрин. Ее племянница была скромной девочкой, книжным червячком, и ходила в лучшую частную школу. У нее не было ничего общего с этой молодой женщиной, матерью, уверенно орудующей топором. Кроме того, Сюзанне было неловко оттого, что она подглядывала за чужой жизнью. Ее присутствие ощущалось как вторжение. Она действительно вторглась в эту долину, служившую домом женщине и ее семье. Хозяин бара из Россвилла предупреждал, что они почти не покидают ферму; наверное, для них это целый мир. Как смеет она, чужой человек, являться без приглашения и без предупреждения и подсматривать за их жизнью?
Она повернулась и хотела уйти, но тут открылась дверь уличного туалета. Оттуда вышла коренастая женщина в майке. Она поправляла юбку и была всего шагах в тридцати. По описанию хозяина бара Сюзанна догадалась, что это Марта.
Видимо, инстинкт заставил Марту повернуться и взглянуть на деревья. Она заметила незнакомку, и ее лицо исказила паника. Она посмотрела на дом, снова взглянула на Сюзанну, нахмурилась и принялась карабкаться вверх по склону.
Сюзанна вздохнула и принялась спускаться ей навстречу. В нескольких шагах друг от друга женщины остановились.
– Вы кто? – рявкнула Марта. – Это частная собственность, мать вашу.
– Простите, я знаю, что вмешиваюсь, но…
– Вы не имеете права сюда являться.
– Меня зовут Сюзанна Тейлор.
– И что? – Марта снова покосилась на дом. Теперь крыша дома скрывала из виду женщину с ребенком, но Сюзанна все еще слышала стук топора. – Убирайтесь.
– Я уйду, но сначала не могли бы вы взглянуть на эту фотографию?..
– Нет, просто убирайтесь. Вон отсюда! Пшла! – Марта приблизилась.
– Я ищу одного человека.
– Мне насрать. Проваливайте.
Сюзанна достала из кармана семейный портрет Чемберленов и протянула женщине. Та даже не удосужилась его взять.
– Я ищу семью, пропавшую четыре года назад. Мне сказали, что на шоссе недалеко от Россвилла видели девушку, возможно, это она? Взгляните. Вот эта девочка, справа.
Будто двигаясь против воли, женщина сделала три шага наверх по склону. Протянула руку. Тут Сюзанна впервые заметила, что ее суставы распухли от ревматоидного артрита, а пальцы скрючились. Женщине пришлось взять фотографию двумя руками. Она рассмотрела ее. Лицо оставалось непроницаемым.
– Нет, – наконец произнесла она. – Я их не видела.
– А женщина, которая рубит?..
– Это моя дочь.
– Да, конечно, я понимаю. Но вы не возражаете, если я спрошу, ездила ли она в Хокитику примерно год назад?
Марта снова покосилась сперва на дом, затем на Сюзанну.
– Точно. Как раз тогда она ездила в город, потом вернулась.
– Там ее видели и предположили, что девочка с фотографии – она.
– Еще чего. Не может быть.
– Да я и сама вижу. Я и не думала, что это окажется она. Просто хотела убедиться. Извините, что потревожила вас. – Сюзанна протянула руку и забрала фотографию.
– Вы не похожи на копа, – сказала Марта. – Частный детектив, что ли?
– Вовсе нет. Мать детей, Джулия, была моей сестрой.
– Так вы им родственница?
– Да.
На лице Марты отобразились смешанные чувства.
– И все это время вы их искали?
– Я живу в Лондоне, но с тех пор, как они пропали, приезжала сюда четыре раза.
– То есть почти каждый год?
– Да. Но больше, наверное, не приеду.
– Почему?
– Потому что мне кажется, искать уже бессмысленно. – Она повернулась. – Что ж, оставлю вас в покое. Еще раз извините за беспокойство.
Сюзанна вскарабкалась на холм. На краю леса остановилась и обернулась. Марта смотрела на нее. Сюзанна помахала ей на прощание; Марта сделала то же самое.
Спрятавшись за деревьями, Сюзанна смотрела, как Марта подошла к дому. Молодая женщина опустила топор. Она повернулась, и Сюзанна впервые увидела ее лицо. Да, она была похожа на Кэтрин. Сюзанна поняла, почему водитель фургона и официантка так на этом настаивали. Но это было всего лишь сходство, не больше. Молодая женщина бросила топор у чурбана и зашла в дом. Вернулась и принесла две льняные корзины. Они с матерью пошли в огород и вместе начали работать. Неспешно наклонялись, выдирали овощи из земли и складывали в корзины. Они двигались в едином ритме. Сюзанна завороженно наблюдала за ними; она и помыслить не могла, что кто-то мог вести такую простую жизнь.