— Элан, — произнес Кор спокойно. Затем последовала пауза, и его брови, которые и так были насуплены, опустились еще ниже. — Дата и время?
Зайфер сел.
— Король созывает собрание? — Молчание. — Нет, никак нет. Во всяком случае, разрешение может дать только Совет. Мы останемся на периферии… как ты пожелал.
Последнее Кор произнес не без доли иронии, хотя сомнительно, что аристократ на другом конце линии это понял. То немногое, что Зайфер видел и слышал от Элана, сына Ларекса, не особо его впечатлило. С другой стороны, слабыми легко манипулировать, и Кор это отлично знал.
— Элан, ты должен кое-что знать. Попытка покушения на жизнь Рофа провалилась… так что не удивляйся, если в предстоящей встрече речь пойдет обо мне и моих солдатах… Что? На самом деле, это произошло из-за Эссэйла… прочие детали к делу не относятся. Так что, в действительности, можно предположить, что Роф созывает собрание с целью разоблачить меня и моих… напомнить, что я тебя о подобном предупреждал? Просто помни, что вы в полной безопасности. Братья и король не знают о наших связях. Так будет и впредь, если только один из членов глимеры каким-то образом не ляпнет им об этом. Мы же будем хранить молчание. К тому же знай, я не боюсь, что нас объявят предателями, или мы станем мишенью для Братства. Однако я понимаю, что у вас более культурное и облагороженное восприятие, я не только уважаю это, но и постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы оградить вас от жестокости.
«Ага, как же», - подумал Зайфер, закатывая глаза.
— Элан, ты должен помнить, что вы под защитой.
Когда Кор улыбнулся еще шире и показал полный набор клыков, появилось ощущение, что ему хочется впиться в горло парня и вырвать ему трахею.
Вскоре последовало прощание, и Кор завершил звонок.
— Все в порядке? — спросил Зайфер.
Их предводитель повернул голову и, когда их глаза встретились, Зайферу даже стало немного жаль того идиота, с которым Кор разговаривал по телефону… и Рофа с Братством.
Горящие глаза лидера Банды Ублюдков светились чистейшим злом.
— Айе. В полнейшем.
ГЛАВА 25
Блэй сидел на краю постели, прижимая к уху телефон, из которого доносились мерные гудки. Странно. В это время ночи родители должны были находиться дома, ведь близился рассвет…
— Алло? — ответила, наконец, на звонок его мать.
Блэй долго и протяжно выдохнул и откинулся на изголовье. Одернув полы халата на ноги, он прочистил горло.
— Привет. Это я.
Заполнившее голос счастье на другом конце провода, вызвало тепло в груди:
— Блэй! Как дела? Подожди, окликну отца, что бы взял вторую трубку.
— Нет, постой. — Он закрыл глаза. — Просто давай… поговорим. Только мы с тобой.
— Ты в порядке? — Блэй услышал звук передвинутого по голому полу стула, и сразу же догадался, где она находилась: за дубовым столом в своей драгоценной кухне. — Что происходит? Тебя кто-то обидел?
Не физически.
— Я… в порядке.
— Что случилось?
Блэй свободной рукой потер лицо. Он всегда был близок со своими родителями и всем с ними делился, и этот разрыв с Сакстоном было именно тем, что он желал бы обсудить с ними. Блэй был расстроен, смущен, разочарован и немного подавлен… обычный эмоциональный набор, который он разруливал со своей матерью подобными телефонными звонками.
Однако, сохраняя молчание, Блэй подумал, что, на самом-то деле, существует одна тема, которую он никогда не затрагивал в разговоре с родителями. Одна очень важная тема…
— Блэй? Ты меня пугаешь.
— Со мной все в порядке.
— Это не так.
Она близка к истине.
Блэй считал, что не признавался в своей сексуальной ориентации потому, что сексуальная жизнь — это не то, чем большинство людей делится со своими родными. А также, возможно, часть его, пусть даже нерациональная, беспокоилась, не станут ли его родители после признания по-иному к нему относиться.
Отбросим «возможно».
В конце концов, политика глимеры в отношении гомосексуализма была предельно ясна: если вы не распространяетесь о своих сексуальных предпочтениях и не афишируете их, то от вас не отвернутся за ваше извращение.
Ага, потому что пройти через церемонию соединения с тем, к кому тебя не влечет и в кого не влюблен, и врать глимере о супружеской верности куда благороднее правды.
Но, да, поможет тебе бог, если ты парень, и у тебя есть бойфренд, как последние двенадцать месяцев или около того было с Блэем.
— Я… э-э, кое с кем порвал.
Теперь настала очередь матери находить слова для ответа.
— Правда? — спросила она через какое-то время, словно была шокирована, но пыталась этого не выдать.
«И для тебя это такое потрясение? Посмотрим, как ты отреагируешь на главную часть программы», - подумал Блэй.
Потому что, дерьмо, он собирался…
Подождите-ка, неужели он собирался рассказать все вот так по телефону? Не должно ли это произойти с глазу на глаз?
Что в такой ситуации диктуют приличия?
— Да, я, э-э… — Блэй сглотнул. — На самом деле у меня большую часть этого года были отношения.
— Ох… милый. — Боль в ее тоне ужалила Блэя. — Я… мы с твоим отцом не знали.
— Я не знал, как вам рассказать.
— Мы знаем ее? Или ее семью?
Блэй закрыл глаза, его грудь сдавило.
— Э-э… вы знаете семью. Да.
— Мне очень жаль, что у вас не сложилось. Ты в порядке? Как произошел разрыв?
— Честно говоря, просто умерли отношения.
— Знаешь, отношения — штука весьма трудная. О, моя любовь, мое милейшее сердечко… я слышу, как ты опечален. Может, ты приедешь домой и…
— Я встречался с Сакстоном. Кузеном Куина.
Блэй услышал, как на другом конце трубки резко вздохнула мать.
Она продолжала молчать, и рука Блэя начала так сильно дрожать, что он едва смог удержать телефон.
— Я… я, э-э… — Мать сглотнула. — Я не знала. Не знала, что ты, э-э…
Он закончил про себя то, что она не смогла договорить: «один из этих».
Как будто геи больны проказой.
Дерьмо. Вот нахрена он вообще это ляпнул. Проклятье, какого черта он в одночасье разрушил всю свою жизнь? Почему, порвав со своим первым настоящим любовником… Блэй не мог подождать пару лет, а может, с десяток, прежде чем выложить правду своим предкам, которые от него отвернутся. Но не-е-е-ет же, ему нужно было…
— Поэтому ты никогда не рассказывал с кем встречаешься? — спросила она. — Потому что…
— Возможно. Да…
Послышалось сопение. Потом сбивчивое дыхание.
Ее разочарование, передавшееся по проводам, было непосильной для него ношей, сдавившей грудь, не давая вздохнуть.
— Как ты мог…
Он прервал ее, потому что не мог вынести того, как своим нежным голоском она произнесет эти слова.
— Мамэн, прости меня. Послушай, я наговорил лишнего, понятно? Я не знаю, что несу. Я просто…
— Что я или мы сделали…
— Мамэн, остановись. Прекрати. — В наступившей паузе, он подумал, что мог бы процитировать что-то из Леди Гаги, и произнести кучу это-не-ваша-вина, вы-не-сделали-ничего-неправильного-как-родители. — Мамэн, я просто…
И в этот момент он сломался, заплакав так тихо, как только мог. Ощущение того, что по мнению матери он опозорил свою семью лишь тем, что являлся тем, кто он есть… отказ в одобрении, который он никогда не преодолеет. Блэй просто хотел жить, открыто и честно, без извинений. Как все остальные. Любить того, кого любил, быть тем, кем он был… но у общества были другие стандарты и, как всегда и опасался Блэй, его родители являлись частью всего этого…
Блэй смутно осознавал, что мать что-то ему говорила, и приложил усилия, чтобы собраться с силами и завершить звонок…
— …что заставило тебя подумать, будто не можешь к нам с этим прийти? Что это изменит наше к тебе отношение?
Блэй моргнул, когда до него дошло, что он только что услышал и вник смысл ее слов.
— Прости? Что?
— Почему… что мы такого сделали, чтобы заставить тебя почувствовать, что это как-то… унизит тебя в наших глазах? — Она прочистила горло, словно собиралась с силами. — Я люблю тебя. Ты мое сердечко, что бьется вне моей груди. Мне не важно, кого возьмешь ты себе в пару, будут ли у него светлые или черные волосы, голубые или зеленые глаза, мужские или женские признаки. Лишь бы ты был счастлив, ведь это все, о чем я беспокоюсь. Я желаю тебе того, что ты сам себе желаешь. Я люблю тебя, Блэйлок… Я люблю тебя.
— Что… ты говоришь…
— Я люблю тебя.
— Мамэн… — Блэй осекся, когда снова потекли слезы.
— Я жалею лишь, что этот разговор произошел по телефону, — пробормотала она. — Прямо сейчас мне хотелось бы тебя крепко обнять.
Он неуклюже, хрипло рассмеялся:
— Я не собирался. В смысле, я не планировал это. Просто само как-то вырвалось.
«Забавный подбор слов», - подумал Блэй.
— Мне жаль, — начала она, — что у тебя не срослось с Сакстоном. Он очень милый джентльмен. Ты уверен, что между вами все кончено?
Блэй потер лицо, когда реальность для него так резко изменилась. Любовь, которую он знал, по-прежнему оставалась с ним. Несмотря на правду. Или, возможно… из-за нее.
В подобные моменты он ощущал себя самым удачливым сукиным сыном на свете.
— Блэй?
— Прости. Да, прости. Насчет Сакстона… — Блэй подумал о том, чем занимался в кабинете в тренировочном центре, когда остался наедине с собой. — Да, мамэн, все кончено. Я уверен.
— Ладно, значит вот, что тебе нужно сделать. Возьми небольшой перерыв и хоть немного исцелись от душевных ран. Ты поймешь, когда этого станет достаточно. Затем начни встречаться с кем-то другим. Ведь ты же такой привлекательный.
В этом была вся его мать, которая сейчас советовала ему познакомиться с другим парнем.
— Блэй? Ты меня слышал? Я не хочу, чтобы ты провел жизнь в одиночестве.
Он снова протер лицо:
— Знаешь, ты самая лучшая мать на всем белом свете.
— Так когда ты приедешь домой меня навестить? Я хочу что-нибудь для тебя приготовить.