— Тогда чья же она?
— Может быть, мисс Крей, сэр… Мисс Вероники Крей, киноактрисы… На ней была такая…
— Когда?
— Когда она приходила сюда позавчера вечером.
— Вы ее не называли в числе приглашенных.
— Она и не была приглашенной, сэр Мисс Крей живет на соседней вилле. У нее не было спичек, и она пришла сюда за ними вечером.
— Ей дали шесть коробок, и она их унесла? — спросил Пуаро.
— Совершенно верно, сэр. Миледи настояла на том, чтобы она взяла шесть коробок.
— Которые она оставила в павильоне, — сказал Пуаро.
— Да, сэр. Я заметил это еще вчера утром. Грэндж отпустил Гуджена, и тот удалился, почтительно затворив за собой дверь.
— Я попросил одного из своих сотрудников побывать на Гарлей-стрит, где работал и жил Джон Кристоу. Я сам хочу поехать туда завтра. Мы можем собрать там интересные сведения. Я думаю, что жена этого Кристоу на многое должна была закрывать глаза. Эти шикарные врачи и их красивые пациентки… Леди Эндкателл говорила что-то о том, что у него были неприятности с какой-то медицинской сестрой. Над этим стоит поразмышлять. Но пока ничего определенного выяснить не удалось.
Пуаро кивнул. Внушенная леди Эндкателл мысль показалась ему очень правдоподобной. Намеки на связи Джона с какой-то медицинской сестрой, на возможности, которые дает для любовных приключений профессия врача, — все это давало понять, что у Герды были все основания для ревности. Эта ревность могла в конце концов толкнуть ее на преступление. Нарисованная картина привлекала внимание следователей к Гарлей-стрит и тем самым отвлекала его от «Долины», от того, что Генриетта выхватила оружие у Герды и бросила его в пруд; от того, что, умирая, Джон произнес имя Генриетты. Это было его последнее слово…
Пуаро размышлял с закрытыми глазами. Поддавшись непреодолимому любопытству, он неожиданно спросил:
— Вы играете со своими детьми по вечерам в настольные игры?
Инспектор не скрывал своего удивления.
— Почему вы об этом спрашиваете? Вообще-то, они еще мелюзга… Но на Рождество я думаю подарить Тедди одну игру. Почему вы задали мне этот вопрос?
Пуаро пожал плечами.
«В чем опасность леди Эндкателл? — думал он. — То, что она выдает за причуды своей фантазии, может нередко совпадать с реальностью. Слова как будто брошены ею случайно, но были ли они случайностью? Она рисовала картину, половина которой заключала в себе правду. Верить ли в правдивость другой половины?»
— В этой истории есть кое-что, интересующее меня, — снова начал Грэндж. — Зачем мисс Крей, знаменитая актриса, приходит сюда, чтобы занять спички? Для этого она прошла около полумили. Если ей были нужны спички, то почему она не попросила их у вас? Ведь вы живете в двух шагах от нее.
— Может быть, у нее были свои причины, — ответил Пуаро. — Она — сноб! Моя вилла невелика, никто меня здесь не знает, тогда как сэр и леди Эндкателл — очень важные люди. У этой мисс Крей, может быть, возникло желание с ними познакомиться… Средства все хороши!
— Вполне возможно, — согласился инспектор, вставая. — Я ничего не хочу упускать. Очень надеюсь, что теперь все пойдет быстро. Сэр Генри опознал оружие — оно из его коллекции. Они все стреляли из него в тот день после обеда. Миссис Кристоу знала, где хранится оружие, ей легко было его взять. Все очень просто…
— Да, все кажется очень простым, — задумчиво подтвердил Пуаро.
«Вполне возможно, — размышлял он, — что такая женщина, как Герда, могла совершить преступление. Без хитрости, без сложности. Она несчастное создание, которое любит и страдает, страдает, потому что любит… Можно ли, однако, допустить, что она не хотела избежать возмездия? Ведь инстинкт самосохранения присущ всем. Неужели она действовала в полном ослеплении, неужели разум ее полностью покинул?»
Эркюль Пуаро представил себе пустое, ошеломленное выражение лица Герды в тот день, когда он ее увидел в первый раз.
Он пока еще не знает — просто не знает ответов на вопросы, которые задает себе.
Но у него было предчувствие, что скоро он получит их.
Глава XVI
Герда сняла траурное платье, которое только что примеряла, и бросила на стул.
— Не знаю! — проговорила она устало. — Я ничего больше не знаю. Ничто не имеет значения…
Ее сестра Элси Паттерсон кивнула, выражая участие. Она точно знала, как следует вести себя с людьми в расстроенных чувствах. Герда ее всегда раздражала своей медлительностью, а в этот момент — особенно. Элси сказала:
— Это в самый раз!
Ей все время нужно было принимать решения за Герду.
Герда не шевельнулась. Она неуверенно прошептала:
— Джон не любил траурную одежду. Он часто это мне говорил.
Абсурдная идея пришла ей в голову: «Если бы только он был здесь, он знал бы, что мне посоветовать.» Больше никогда, никогда она его не увидит живым, никогда… Элси Паттерсон терпеливо объяснила ей, что на дознании ей нужно быть в черном. Люди не поймут, если она появится в голубом.
Герда закрыла глаза и со страхом думала об испытаниях, которые ожидали впереди.
— Я знаю, — продолжала Элси, — все это очень страшно. Но сразу после этого ты поедешь к нам, и мы будем о тебе заботиться.
Герда казалась совершенно растерянной.
— Что со мной будет без Джона?
Этот вопрос не смутил Элси. Ответ у нее был готов.
— У тебя дети! Ты должна жить ради них!
Бедные малютки! Им сказали, что отец случайно застрелился сам, он держал в руках револьвер и… Зена горько зарыдала и бросилась на кровать. Терри сильно побледнел, но слез у него не было. Берилл Коллинз дала строгие наставления прислуге и спрятала все газеты. Но чуть позже Терри с крепко сжатыми губами пришел к матери в полутемный салон и спросил:
— Мама, почему папу застрелили?
— Я тебе уже говорила, мой дорогой, это несчастный случай…
— Почему ты мне так говоришь? Ведь это же не правда! Папу застрелили, убили. Это напечатано в газетах.
— Где ты нашел газету? Я же сказала мисс Коллинз…
— Как раз потому, что она спрятала все газеты, я подумал, что в них что-то есть такое, что от нас хотят скрыть. Я вышел и купил одну газету…
Бесполезно пытаться обмануть Терри. У него пытливый ум, он очень любознательный, он всегда требует только правду. Сын настаивал:
— Почему его убили, мама? Что она могла ему ответить?
— Не спрашивай меня об этом! Я не хочу, я не могу об этом говорить!.. Это так страшно!
— Но полиция найдет убийцу! Его обязательно найдут!
Мальчик говорил тихо, без всяких эмоций. Он быстро вышел из комнаты. Он крепко стиснул зубы, стараясь не расплакаться. Ему казалось, что он совсем один в целом свете. Это ощущение не было для него ново. Он часто его испытывал. Но до сегодняшнего дня это не имело значения.
Теперь все стало иначе. Если бы рядом был кто-нибудь, кто мог бы ответить на все вопросы…
На следующий день они с младшим Николсоном собирались приготовить нитроглицерин. Он ждал этого дня с таким нетерпением… Теперь ему было совершенно все равно, делать нитроглицерин или нет. Эксперименты его больше не интересовали. Он хотел только одного — чтобы кто-то толково ответил на его вопросы. Отец убит… «Мой отец — убит», — повторял Теренс.
И он почувствовал гнев, которого раньше не знал.
В дверь спальни постучали. Вошла Берил Коллинз — бледная, но собранная.
— Здесь инспектор Грэндж.
Хватая ртом воздух, которого ей вдруг стало не хватать, Герда умоляюще смотрела на нее. Берил поспешно продолжала:
— Он сказал, что не собирается вас тревожить. Перед уходом он должен задать вам несколько вопросов — дежурных, насчет работы доктора, а я постараюсь удовлетворить его любопытство.
— О, спасибо, Колли.
Берил быстро удалилась, и Герда выдохнула:
— Колли — это такая помощь… Она так практична.
— Да, конечно, — сказала миссис Паттерсон. — Видно, что она превосходный секретарь. Бедняжка довольно простодушна, не правда ли? Надеюсь, что она всегда держала себя на высоте. Даже с таким интересным мужчиной, как Джон.
Герда взорвалась:
— На что ты намекаешь, Элси? Джон бы никогда, никогда… Ты рассуждаешь так, будто Джон мог флиртовать или делать что-нибудь недостойное, если бы у него была симпатичная секретарша. Джон был бесконечно далек от всего этого.
— Конечно, конечно, дорогая, — пробормотала миссис Паттерсон. — Но ведь ты же знаешь, что мужчинам совершенно нельзя доверять.
Инспектор Грэндж допрашивал Берил Коллинз. Он встретил ее холодный и даже враждебный взгляд. «Как она уродлива, — подумал он, — между ней и ее хозяином ничего не могло быть. Но ведь она могла быть влюблена в него…»
Скоро он убедился в том, что ничего не было. На все его вопросы Берил отвечала подробно и без всяких колебаний. Получив сведения о пациентах доктора, инспектор осторожно направил разговор на жизнь супругов Кристоу. Берил заверил его, что супруги уживались очень хорошо.
— Но ведь иногда между ними возникали размолвки, как в любой семье? — спросил Грэндж.
— Нет, насколько я помню, Миссис Кристоу была бесконечно предана своему мужу. Она была как рабыня.
Инспектор заметил в тоне Берил оттенок презрения. «Да эта особа, видно, феминистка», — подумал он. А вслух спросил:
— У нее не было воли?
— Зато очень много воли было у доктора Кристоу.
— Он был тираном?
Прежде чем ответить, она подумала.
— Нет, я бы этого не сказала. Он воспринимал как должное, что жена всегда разделяет его мнение.
— У него случались какие-то сложности в отношениях с пациентками? У врачей это бывает…
С упреком в глазах Берил заявила, что с больными доктор вел себя совершенно безупречно.
— Были ли у него связи с женщинами? Не бойтесь, мисс Коллинз, говорите откровенно. Вы не предадите своего хозяина. Для нас это крайне важно.
— Я все понимаю. Насколько я знаю, нет.
Ответ прозвучал немного поспешно. Может быть, секретарша не знала, но догадывалась? Грэндж продолжал задавать вопросы.