— Ты хочешь сказать, что ударишь ему в спину? Красный нахмурился. — Но с кем? Ты не наберешь достаточно воинов.
— В Серых горах не наберу, — поиграл бровями Дикий. — А вот в Таумрате — да. К тому же с нами будет еще кое-кто. Пока Брес будет воевать с тобой, я отобью обратно Таумрат. И потом уже похлопаю его по плечу сзади.
Красный раскрыл рот, осмысляя услышанное.
— «Еще кое-кто» — это кто?
— Черные отряды.
Дикий смотрел на брата исподлобья, широко ухмыляясь, совсем как в детстве, когда предлагал какую-нибудь опасную затею, за которую им обоим грозила трепка.
— Черные отряды? Ты сошел с ума!
— Владыки Улада сидят в драных штанах, утешаясь песнями о великом прошлом, и последний хрен без соли доедают, — еще шире осклабился Дикий. — Я пообещаю им столько золота, сколько весят их лошади, и Черные отряды встанут за нас против Бреса.
— Даже если мы отдадим им все золото Кондлы, они не пойдут биться ни за Приморье, ни за Серые горы, проворчал Красный.
— Они пойдут биться за короля и королеву Таумрата, — вкрадчиво сказал Дикий.
Щеки Красного залил густой румянец.
— Рона умерла.
— Да, я помню, дружок, что ты уже умудрился не только повесить себе хомут на шею, но и овдоветь, — беспечно отмахнулся Дикий. — Но у нас есть запасная принцесса. Спасибо нашему Мудрому братцу. Он очень нас выручил, притащив младшую дочь Эннобара в Твердыню и оставив ее нам. Так что снимай траур, у тебя есть новая невеста и все права на трон Таумрата.
Красный подумал, что все-таки он сошел с ума и ему мерещится и Дикий, и весь этот разговор.
— Ай, брось…
Дикий вскочил на ноги, подлетел к нему и больно схватил за нос двумя пальцами.
— Пусти! — гнусаво завопил Красный, отбиваясь.
— А ты перестань вести себя как последняя бестолочь, — отрезал Дикий, безжалостно сжимая нос брата. — Что в моих словах непонятного? Ты хотел трон Эннобара и женился на Роне, его дочери. Все, как написано в том договоре между покойником и нашей матушкой. Кто ж виноват, что Рона отправилась вслед за своим папашей в угодья предков? Через семь лет ты сможешь взять в жены Финелу, даже если без консумации, и права на трон остаются за тобой. Никто под луной не сможет их оспорить. Владыки Улада выйдут на честную битву, и мы расплатимся с ними золотом мертвеца.
Красный наконец сумел вырваться и отбежать подальше. Он тер пострадавший нос и морщился, как обиженный кот. А полуголый Дикий стоял перед ним, словно герой древних баллад, сверкал злыми глазами и скалился. Брат снова верховодил, снова подбивал на отчаянные проделки.
— А чем мы расплатимся с наемниками? — спросил Красный. — Золота много, но с твоими планами мы сами без штанов останемся.
— Наемникам платить необязательно, — отрезал Дикий. — Об этом не думай, не твоя забота. Твоя забота — чтобы Кулен во всеуслышание объявил, что набирает воинов за щедрое вознаграждение и хочет вернуть трон законной королеве Таумрата.
— Это все равно, что бросить Бресу вызов в лицо, — мрачно посмотрел на него Красный.
— Верно. Как раз это от тебя и требуется. Делай, как я говорю, и все будет прекрасно.
Красный силился понять, каким чудом его неотесанный вздорный брат вдруг превратился во властного хозяина чужих судеб, определяющего будущее королевств.
Дикий, ухмыляясь, протянул руку, и Красный молча пожал ее.
— Не переживай, — Шестой Ворон легко щелкнул его по носу, а потом снова сгреб в объятия.
— А если мы проиграем? — тихо спросил Красный.
— Тогда мы умрем, сражаясь, и о нас сложат красивые песни, которые будут петь красивые девки, — засмеялся Дикий.
Он крепко стиснул брата — и с силой оттолкнул от себя.
— Помни о нашем уговоре, — погрозил он пальцем. — Никто, кроме тебя и меня, не должен о нем знать. Ни одна живая или мертвая душа в подлунном мире. Особенно матушка.
Красный кивнул. Дикий подошел к окну, отвернулся от брата. Мускулы на его спине заиграли, перекатываясь под гладкой кожей.
— Пора, — глухо сказал Шестой Ворон. — Ночь уходит, а мне предстоит долгая дорога. И еще — никогда не отвечай на зов старой крови. Не отвечай голосам. Ни к чему это тебе.
Красный отчаянно захотел броситься вслед за братом, бороться с ветром, несясь навстречу угрюмым горным вершинам. В глазах защипало. Однако Пятый Ворон понимал, что должен остаться здесь. В одном Дикий был прав: Кулена нельзя оставлять один на один с Бресом. И с золотом мертвого короля. Но все-таки сердце предательски сжималось, чувствуя разлуку. Красный шагнул вперед, протягивая руку, чтобы в еще раз прикоснуться к теплой, надежной спине брата, но не успел.
Дикий вскочил на подоконник, замер на мгновение — и нырнул в ночной ветер за окном.
Красный услышал слабый отзвук хлопающих крыльев, увидел мелькнувшую тень — чернее ночи, и все стихло. Он перевел взгляд на осколки разбитого кувшина и только тут отчетливо осознал, что это был не сон.
Глава 17
С потолка капало. Куланн отодвинулся, насколько позволяла ножная цепь, из своего темного угла, но сырость все равно пробирала до костей. В этой части подземелья было особенно гнусно и мрачно. От остальной темницы ее отделяла прочная железная решетка. Прутья толщиной с запястье взрослого мужчины, покрытые ржавчиной, отрезали кандальников от всякой мелкой шушеры, заполнявшей огромную общую камеру.
Куланн сидел, прикрыв глаза, упираясь затылком в каменную стену, и ждал. Воды здесь хватало, но вот с едой было хуже — со вчерашнего дня у него крошки во рту не было. Куланн умирал от голода и злился на Лютвина — давно уже мог бы принести товарищу подкрепиться или хотя бы прислать кого-то из ребят.
Руки Куланна по-прежнему были закованы в колодки и сильно болели. Настроение становилось чем дальше, тем хуже. Шею натерло. Выспросив у одного из заключенных, ходивших с той стороны решетки, какой день на дворе, Куланн прикинул, что торчит тут уже вторые сутки. Кроме него, в этой части темницы сидели еще несколько бандитского вида колодников, некоторые клейменые, и двое полумертвых бедняг из Таумратской знати. Оба были прикованы к стенам длинными ножными цепями, но без цепей никуда бы не делись. Они лежали на полу без движения, лишь изредка испуская жалобные, слабые стоны. Куланну одного взгляда хватило, чтобы понять — не жильцы.
Наемник решил, что Брайен из злости вознамерился его проучить и нарочно не разрешает Лютвину проведать друга и принести еды. Но свою вину Куланн осознавал и в душе смирился с наказанием. Брайен имел право его наказывать, а Куланн не имел права протестовать. Оставалось только терпеливо ждать, когда Брайен сменит гнев на милость.
Послышался испуганный шепот. Кто-то возился у решетки. Куланн открыл глаза и присмотрелся. Возле прутьев жались две невысокие фигурки.
— Говорю, здесь это, — шептала одна. — Он тут где-то сидит.
— А как мы туда? — отвечала вторая. — Решетка же.
— Пропихивайся! — велела первая.
Послышалось отчаянное пыхтение, и фигурки протиснулись сквозь прутья. Робко замерили, вглядываясь в полумрак.
— Эй, мелкота, вы что тут потеряли? — окликнул Куланн.
Фигурки попятились, а потом одна робко ответила:
— Мы ищем Куланна Две Половины.
— Считайте, что уже нашли, — весело объявил Куланн.
Фигурки осторожно приблизились и оказались двумя мальчишками почти одного роста и возраста. Синеглазого Куланн узнал, это был маленький канатоходец. Наемник улыбнулся в усы.
Ангус посмотрел на него исподлобья и сказал:
— Весь город говорит о том, что Куланн Две Половины перебил почти всю городскую стражу, а потом его посадили за решетку. Мы узнали и решили принести тебе еды. Потому что Ланси сказал, что тут не кормят никого. — Кто такой Ланси? — полюбопытствовал Куланн.
— Я, — пискнул второй мальчишка.
Ланси застенчиво улыбался редкозубым ртом и шмыгал грязным носом. Куланн подмигнул ему.
— Знаешь, что почем, да, сопляк?
Ланси захихикал и кивнул. Ангус вытащил из-за пазухи холщовую сумку и положил на ноги сидящему наемнику. От запаха еды рот Куланна наполнился густой слюной. — Мясо?
— Всего лишь тощий цыпленок, — вздохнул Ангус.
— Времена нынче трудные, — добавил Ланси. — Но зато хлеб свежайший, сами купили утром, за деньги.
Он встал на колени и раскрыл сумку. Помимо цыпленка там обнаружились еще вареные яйца, соль в тряпице, ароматный каравай, две головки лука и одна чеснока, кусок сыра и — Куланн присвистнул — пузатая фляга.
— Храни вас Небеса, карапузы, — с чувством произнес наемник.
Ланси поднес горлышко фляги к пересохшим губам заключенного. Мальчишки глазели на то, как брага с хлюпаньем перетекает в глотку Куланна. Глазеть пришлось недолго, наемник осушил подарок не отрываясь. Мутные капли стекали с его усов, падая на мощную грудь.
— Вот теперь я понимаю, что пока живой, — рассмеялся Куланн. — Ну, рассказывайте, про что еще весь город говорит.
Ланси и Ангус, перебивая друг друга, вывалили на наемника ворох сплетен. Лютвин поругался с Брайеном. Наместник отправил гонца к Бресу. Предсказатели видели комету в небесах и сулят конец света. В Приморье принц Кулен разграбил могилы предков и на золотые зубы мертвецов нанял фоморов-людоедов, чтобы они сожрали армию Бреса.
Людоеды и кометы Куланна занимали мало, а вот известие о том, что Лютвин полаялся с наместником, его раздосадовало.
— Теперь я тут точно неделю проторчу, не меньше, — закусил ус Куланн. — На воде без хлеба. Лютвина ко мне не пустят. Парней тоже. А кроме них, притащить мне кормежку некому.
— Мы притащим, — Ангус гордо развернул плечи.
— Вам самим бы прокормиться, — фыркнул Куланн.
— Мы не все сами, — вмешался Ланси. — Нам Финад помог. Велел своим бабам собрать тебе еды. И договорился, чтобы нас в тюрьму пустили. Сказал, что отблагодарить спасителя — святой долг.
Куланн вспомнил могучую фигуру на костылях и снова улыбнулся. Финад, даром что преступник, оказался человеком чести.