Братья одновременно поднялись со своих мест и вышли из зала.
За дверью Младший набросился на Дикого:
— Так вот что ты тут переделывал! Готовил подлую ловушку!
— Гости всякие бывают, — рассмеялся Дикий. — Эти наемники предали Бреса. Точно так же они могли предать и нас. Не стоит таким доверять. И платить тоже.
— Это отвратительно, это гнусное предательство! Ни наш отец, ни наша мать такого бы не допустили!
— Но они мертвы, а я теперь лорд Твердыни. Хватит ругаться. Нас осталось так мало! Тем более что у меня есть для тебя важное дело.
— Что еще за дело? — недоверчиво спросил Младший.
— Отличное дело, радость и праздник, — хохотнул Дикий. — Женишься на сестре Владык Улада. Такое они мне условие поставили перед тем, как дать воинов. Уперлись, понимаешь, старые дурни! Пришлось пообещать, что кто-то из нас проведет девицу под омелой. Но Красный сядет на трон Таумрата, а кроме тебя да него, никого и не осталось. Так что быть тебе женихом!
Младший слушал, все больше и больше меняясь в лице.
— Я не женюсь на сестре Владык, — заявил он.
— Что значит — не женишься? — Дикий уставился на него во все глаза.
— Ты должен был спросить меня, прежде чем давать обещание!
— Как старший я тебе ничего не должен, — разозлился Дикий. — Что ты уперся, словно кляча водовозная на перекрестке? Или думаешь, я тебе калеку подсуну? Видал я их сестру, красивая девица, статная, бедра широкие, наследников нарожает. Окажись она хромой или кривой, я бы не согласился.
— Будь она даже самой прекрасной женщиной в мире, не женюсь я на ней!
— Почему?
— Потому что я люблю Эйнли и дал ей слово! — выпалил Младший.
Несколько мгновений Дикий, нахмурившись, соображал. Потом взгляд его прояснился.
— Ты про дочку кузнеца со сладким голоском? Так она простолюдинка. Кто же женится на деревенских девках? Если она тебе так прикипела к сердцу, оставь ее при себе, ночной женой. Я не против, сестра Владык Улада тоже, уверен, возражать не станет.
— Эйнли — честная девушка, и я проведу ее под омелой!
Дикий поджал губы. Лицо его стало злым, взгляд упрямым.
— Послушай, ты, глупый осел, — процедил он. — Ты уже воин и мужчина и должен отвечать за свои речи. Ты не посмеешь опозорить род Воронов, женившись на деревенской девке.
— Еще как посмею! — крикнул Младший. — Ты мне не отец и не Старший, чтобы указывать! У меня своя воля.
— Я — глава рода, — прошипел Дикий. — Мы все делали то, что велела нам мать, во имя долга и чести! А ты собираешься опозорить ее память и Твердыню? Последний раз говорю — одумайся, сделай эту девку полюбовницей, а в жены возьми уладку!
— Нет.
— Тогда я вышвырну тебя вон и лишу всех прав наследования! — заревел Дикий, впадая в бешенство. — Тот, кто не считается с интересами рода, недостоин быть в роду! Убирайся прочь из Твердыни, щенок, и плоди своих ублюдков на соломе! Я не признаю твой брак с этой деревенской шлюхой!
Тут Младший кинулся на брата, и они сцепились в слепой ярости. На шум прибежали фении, и Воронов растащили.
— Я лишаю тебя прав на наследство отца! — орал Дикий, вырываясь. — Пошел вон, паскудник! Ты не лорд, не воин и не мужчина, ты тряпка, которой шлюхи себе задницу подтирают!
— А ты — сволочь и презренный предатель! — кричал в ответ Младший. — Не успела умереть мать, как ты возомнил себя господином всех земель и всех людей! Да кто ты такой, чтобы говорить мне о чести рода? Сколько крестьянок ты сам обесчестил, грязный развратник!
— Чтобы ноги твоей в Твердыне не было, убирайся вон сегодня же! — исходил пеной Дикий. — Забирай свою подстилку и проваливай!
Фении утащили его обратно в зал и заставили выпить огромный кубок вина, чтобы успокоить.
Младшего тоже отпустили. Он побежал на кухню, где Эйнли помогала готовить блюда для пира. Задыхающийся, с разбитым лицом, он перепугал всех женщин.
— Быстро! Мы уезжаем прямо сейчас! — Младший схватил девушку за руку.
— Что случилось? — испуганно спросила Эйнли.
— Ты едешь со мной или нет? — закричал в исступлении Младший.
Дочь кузнеца молча кивнула. Вместе они прошли в комнатку служанок, где она спала. Эйнли торопливо собрала в котомку свои скромные пожитки, и влюбленные побежали на конюшню.
Младший быстро заседлал своего коня, усадил в седло Эйнли, запрыгнул сам — и они понеслись прочь из Твердыни в холодную горную ночь.
Мрачный, как могильщик, Дикий сидел в одиночестве в своих покоях. Дверь без стука распахнулась, и вошел Коннла Волк.
— Там это, баба та выжила, — сообщил он.
— Какая?
— Которая наемница, Ильди зовут. Что с ней делать?
— Какого хрена вы ее не добили? — огрызнулся Дикий.
— Решил тебе сказать, мало ли, — пожал плечами Коннла.
— Как она выжила-то?
— А она ровно между кольев упала и застряла, прыснул Коннла. — Ребра все, небось, переломала. Орет и так ругается — мы все заслушались.
— Вот правду говорят, у наемников по девять жизней, а бабу вообще ничем не угробить, — проворчал Дикий. Ну, раз выжила, значит, на то высшая воля. Вытащите ее из ямы и посадите в застенок. Только дайте одеял и еды какой-нибудь сытной. Потом разберусь, что с ней делать.
— Тебя сильно ругает подлым предателем, — ухмыльнулся Коннла.
— Можешь ей передать, что с предателями по-предательски и поступают, — буркнул Дикий.
Сверкнув зубами, Коннла исчез за дверью.
Дикий снова опустил взгляд в кубок, как вдруг занавеси у окна зашевелились, и из-за них выбралась Финела в длинной и теплой ночной рубашке.
— А это еще что? — грозно нахмурился Дикий. — Ты почему не спишь?
— Стану я спать, когда ты вернулся, — возмутилась Финела. — Ты ведь победил?
— Да.
— А голову Бреса ты мне привез?
Малышка грозно насупила брови, стараясь, чтобы вышло, как у Дикого. Ворон ухмыльнулся, и взгляд его немного потеплел.
— Привез-то привез, но выглядит она… некрасиво.
— Очень хорошо, мы выбросим ее в поганую яму, а потом поедем в Таумрат, да? — спросила Финела, забираясь к Дикому на колени.
— Хотел бы я знать, что опять делает эта распустеха Мэрид? — вздохнул Ворон.
— Известно что, — фыркнула девочка. — Ревет от радости, что ты вернулся, и бегает смотреть через дверь, как ты пируешь. А я из подушки и покрывала куклу сделала и укрыла, как будто это я лежу. А сама сбежала и тут спряталась.
Выслушав это признание, Дикий расхохотался.
— Кажется, я начинаю понимать, зачем люди детей заводят. С вами не соскучишься. Но завтра мы с тобой едем в Таумрат. Так что давай я отведу тебя в постель.
Взяв принцессу в охапку, он вышел из зала, спустился по длинной крутой лестнице и отправился в другое крыло замка.
Мэрид сидела и вязала в комнатке перед детской спальней. Когда распахнулась дверь и вошел Дикий со спящей Финелой на руках, она ахнула, уронила вязание и вскочила.
— А…а… — только и смогла выдавить девушка, указывая рукой на дверь.
— А там спит кукла из подушки и покрывала, — сообщил ей Дикий. — Внимательней надо за детьми приглядывать, а не о мужиках мечтать! На, забирай.
Он осторожно передал ей Финелу с рук на руки. Мэрид унесла малышку в спальню и устроила в постельке. А сама вернулась к Дикому.
Ничего не говоря, он схватил Мэрид, прижал к стене и поцеловал. Она застонала, потом обмякла, обвила его шею руками. Дикий целовал грубо, быстро, тянул за волосы, лапал, оставляя синяки.
Длилось это так долго, что у Мэрид ослабли колени и закружилась голова, она начала задыхаться. Тогда Дикий отпустил ее и сказал:
— Завтра мы уезжаем в Таумрат. Финелу я беру с собой. Там она и останется.
— А меня не возьмешь? — робко спросила Мэрид. — Кто-то же должен за ней присматривать?
— Надеюсь, Брес не всю тамошнюю знать перевешал, какие-нибудь фрейлины уцелели, найдется, кому за ней присмотреть. А ты не сказать чтоб хорошо справляешься со своими обязанностями.
Дикий прошелся по комнате, по привычке постукивая кулаком о кулак.
— Когда мы вернемся, я смогу выдать тебя за любого горного лорда, — продолжил он. — Золота у меня полно. Честь твоя при тебе. Если на то пошло, можно даже не за горного лорда, а за высокородного из Таумрата. Законной женой станешь.
— Я не хочу никого, кроме тебя, — прошептала Мэрид.
— Ты понимаешь, что теперь я не могу на тебе жениться? — рявкнул Дикий. — Я думал, что Красный или Гордый вернутся сюда и возглавят род! Тогда я мог бы провести тебя, незаконную дочь, под омелой! Но один погиб, а другой сядет на трон Таумрата! Я — хозяин Твердыни. Я должен взять жену из такого же знатного рода.
— Не надо жениться, просто оставь меня при себе, — взмолилась Мэрид. — У каждого знатного лорда есть две жены — дневная и ночная.
— Ты глупая женщина и ничего не понимаешь в жизни, — горько произнес Дикий. — Как раз для такого осла, как я, ты была бы отличной женой… Снимала бы с меня сапоги и смеялась моим тупым шуткам… Но тролли подсунули мне трон Твердыни… Ладно, когда вернусь, решим, что с тобой делать. До встречи!
Мэрид подошла к нему и обняла. Дикий быстро поцеловал ее в макушку и ушел.
Раскинувшись на спине, Красный спал крепким сном молодого здорового человека. Его грудь мерно вздымалась, поднимая и опуская рубиновое ожерелье. Но Айфе не спала. Она смотрела на переливающиеся в свете луны камни, и их блеск отражался в ее глазах.
Осторожно, словно змея, Айфе скользнула вперед. Ее обнаженное тело двигалось бесшумно. Она чуть подтолкнула Красного, и тот со вздохом перевернулся на бок. Прижавшись к Ворону со спины, Айфе оплела его ногами. Руки ее скользнули на грудь спящего. Пальцы сжали ожерелье. В полумраке спальни Айфе улыбнулась и изо всех сил затянула ожерелье вокруг шеи Красного. Крепкие мышцы на ее плечах вздулись. Послышался хрип.
Красный забился, но Айфе держала крепко. Она прижимала его к постели, наваливаясь всем телом, удерживая сильными ногами, а руками затягивала драгоценную удавку. Через минуту борьбы сопротивление Красного стало слабее. А потом его тело задергалось в судорогах и обмякло. Айфе для надежности еще немного подержала ожерелье и разжала пальцы. Она так сильно тянула, что разорвала себе кожу — на ладонях проступала кровь.