Дикий поднялся с постели и принялся одеваться. Коннла помогал ему затягивать завязки и надевать нарукавники.
На перекрестке войско Серых гор встретилось с отрядами Приморья. Вел его лорд Оуск. Лорд Норд остался наместником во дворце. Рядом с Оуском на красивой вороной лошадке ехал Альпин. Он все время ныл, что устал, что у него все болит, что он хочет есть, купаться и вообще домой.
— Лорд Ворон, — поклонился Оуск, подъехав к головному отряду горцев. — Все пожелания, что принес ваш гонец, исполнены. Мы везем тело вашего брата, а также с нами наш король Альпин и клад короля Кондлы.
— Я не просил привозить мне золото, — сухо ответил Дикий.
— Видите ли, дело в том, — замялся Оуск, — что для нас это слишком опасное наследство. Слухи о золоте расходятся далеко, они могут привлечь грабителей, мошенников и других искателей удачи. Мы не хотим, чтобы к нам на кораблях приплыли за кладом враги или чтобы Нессекс превратился в столицу воров. Твердыня лучше защищена, правите ей вы, взрослый человек, а не ребенок, как наш Альпин. Безопасней будет хранить золото у вас. И так из-за него пролилось слишком много крови…
Невеселая усмешка тронула губы Дикого. Он понял то, что пытался донести до него Оуск, — лорды Приморья верили в силу проклятья, довлеющего над сокровищами мертвого короля. И не хотели держать у себя колдовской клад.
— Как умер мой брат?
— Его убила фоморка. Он… уединился с ней в ее спальне, и…
— Где она? — оборвал Оуска Дикий, невольно стискивая рукоять топора.
— К сожалению, ей удалось бежать. Все произошло глубокой ночью, ей помогали ее соплеменники — они подожгли дворец, и нам не удалось ее схватить, — развел руками лорд.
— Как она его убила?
— Задушила рубиновым ожерельем из клада, которое он всегда носил на шее, — пробормотал лорд Оуск.
— Брат носил на шее рубиновое ожерелье? — недоверчиво воскликнул Дикий, и брови его поползли вверх.
— Да, это было роскошное старинное украшение, оно нравилось и принцу Кулену. Вашему брату оно тоже приглянулось, и он забрал его себе. По свидетельствам слуг, которые помогали ему при утреннем и вечернем туалете, лорд Красный Ворон не расставался с ним ни днем, ни ночью. Фоморка задушила его ожерельем во сне, украла его и сбежала. Отвратительное животное, впрочем, как и весь этот сброд.
— Она мстила за брата, — перебил Дикий. — Которого, насколько я знаю, убили вы — лорды Приморья.
Лорд Оуск побледнел, на лбу его выступила испарина.
— Отведите меня к телу брата, — велел Дикий.
Красный Ворон лежал в крытом экипаже, весь в сухих травах, источающих приятные ароматы. Его обмыли и натерли мазью, помогающей замедлить разложение, облачили в новые одежды. Горло Красного было скрыто высоким воротником, лицо замазано белилами и румянами и красиво обрамлено тщательно уложенными волосами. Но по его выражению становилось понятно, какой страшной смертью умер Ворон.
Дикий смотрел на труп брата.
— Проклятый Брес, даже из могилы он продолжает забирать моих родственников, — произнес он. — Ты должен был стать королем самого богатого и процветающего государства, а вместо этого полез под подол к шлюхе… Хоть ты всегда и говорил, что это я дурак, сам поступил еще тупее, чем я.
Дикий быстро наклонился, поцеловал брата в лоб и выбрался из повозки.
— Тело моего брата, а также золото отвезите в Твердыню и похороните в фамильном склепе, брата прямо вместе со всем кладом, — приказал он Бакстеру и младшему лорду из рода Оленей.
Бакстер, которому удалось проявить себя в битве с Бресом, ужасно расстроился. Ему хотелось снова блистать на поле боя — при осаде Таумрата. А вместо этого его отправляли заниматься таким невеселым делом.
— Но… разве вы не хотите оставить сокровища себе? — спросил лорд Олень, не в силах смириться с расточительностью Дикого.
— Красный сам у Кондлы занимал, сам пусть и возвращает, на том свете, — отрезал Ворон. — Золота мне своего хватит. Матушка оказалась такой запасливой, что никто и представить не мог. Езжайте уже!
— Милорд, — снова подал голос Бакстер.
— Чего тебе еще? — недовольно зыркнул на него Дикий.
— После гибели госпожи Лорелеи остался ее пес, горный мастиф, — пробормотал мальчишка. — Он очень горюет, воет все время. Боюсь, как бы не погиб. А это очень дорогая и ценная собака. Я помню, вы когда-то хотели взять щенка себе…
— Некогда мне с ним возиться.
— Но, может, тогда его возьмет лорд Младший Ворон? Это же он его ей подарил…
— Где мой младший брат, я не знаю и знать не хочу, — рявкнул Дикий. — Оставь щенка себе, если сможешь его заново приручить. Либо заколи, чтоб не мучился. И проваливай уже, некогда мне тут с тобой время терять.
Часть обоза с телом Красного и кладом отправилась в Серые Горы, а остальные повозки — на Таумрат.
Они ожидали, что столица встретит их отчаянной обороной, но встречали их Рогом Победителей, цветами и ликующими песнями. Во главе делегации горожан стоял взволнованный Ангус. Именно он держал Рог. Позади толпились те лорды Таумрата, что успели съехаться в столицу из своих разоренных земель либо выжили во время правления Бреса.
— Привет, парень, — сказал Дикий, спрыгивая с коня.
Он подошел к встречающим и пристально всмотрелся в лицо мальчика.
— Мы, часом, не родня?
— Я старший сын лорда Ворона, Хранителя Королевской печати, — дрогнувшим голосом ответил Ангус.
— Смотри-ка, вот это ты у нас герой! — обрадовался Дикий. — Кстати, вон на той толстой лошади тащится твой братец, который со своим нытьем у меня уже в печенках сидит. Сестра твоя тоже жива, едет вместе с королевой Финелой в карете под присмотром нянек. А это что у тебя такое?
— Ключи от всех городских ворот.
Ангус торопливо сунул Дикому связку огромных ключей, а сам обнял его, пряча лицо в складках плаща Ворона, чтобы никто не увидел его слез радости. Ангус считал себя слишком взрослым, чтобы выказывать слабость на людях.
Дикий торжественно пожертвовал городу десять сундуков с золотом и двадцать с серебром — на восстановление от добрых соседей.
Весть об этом разлетелась по всему Таумрату и сильно воодушевила горожан. Все принялись славить Дикого и род Воронов, вспоминать, каким доблестным воином и великим царедворцем был Аодх, каким верным, отважным и благородным — Старший.
После был пир, припасы для которого Дикий также привез с собой в обозе. Это добавило ему еще больше славы, но уже среди знатных лордов.
В честь победы Дикого усадили во главу стола, на место короля, а Финела заняла место королевы. Для малышки на кресло специально положили несколько мягких, обшитых нежно-розовым бархатом подушечек. Также на почетных местах сидели Ангус и Альпин. Мальчишки очень радовались встрече. Впрочем, без умолку болтавший и обнимавший брата Альпин в своей детской непосредственности выказывал куда больше восторга, чем Ангус. Тот, хоть и был немногим старше, вел себя как взрослый. Ангус выглядел худым, бледным и слишком серьезным. В больших аквамариновых глазах его притаилась глухая боль. Дикий часто находил племянника взглядом, чуть наклонял голову и молча поднимал кубок, отдавая ему честь.
Финела же наслаждалась своим местом и вкусной едой, а также почетом, который ей оказывали, немым обожанием придворных, замечавших, как она похожа на отца нравом и лицом. Она больше всех веселилась на пиру и то и дело приставала к Дикому с расспросами: как и когда пройдет коронация, и где она будет спать, и почему они не взяли с собой Мэрид и Серого, и можно ли отложить немного вкусностей для них?
Пир прошел так спокойно, чинно и весело, что все, наконец-то, поверили: война окончена и наступили мирные времена.
После пира Дикий собрал главных горных и Таумратских лордов в Малом зале советов, где обычно проводил совещания Эннобар, чей портрет вместе с портретами Аодха и леди Ворон по-прежнему висел на стенах. Пока все собирались, Дикий сидел в кресле и смотрел поочередно то на лицо матери, то на изображение отца.
Когда все лорды наконец расселись вокруг стола, он сказал:
— Таумрат и Серые горы были, есть и будут добрыми соседями. На престол сядет Финела — законная дочь короля Эннобара от второго брака, единственная, оставшаяся в живых. Трон Приморья сейчас занимает Альпин — сын моего старшего брата и принцессы Приморья. Однако, как выяснилось, жив и их старший сын, Ангус. Возможно, именно он станет там королем. Что касается Серых гор, то лорд Твердыни, глава рода Воронов теперь я, так как все мои пятеро братьев мертвы. А Младший предпочел… удалиться в глухие леса и отказался от своих прав.
Внимательно выслушав это заявление, все лорды выразили свое одобрение. Дальше было обсуждение множества важных дел — восстановление страны, смягчение на год налогов крестьянам и знати, и так далее.
Когда Дикий добрался до своей спальни, за окном уже всходило солнце.
В кабинете Эннобара было жарко натоплено. Дикий и Коннла рылись в бумагах, оставшихся после прежнего короля, а также после Бреса и Брайена.
— Что мы тут пыль ворошим, нельзя это все просто сжечь к троллям? — не выдержал Коннла. — Сколько же чернил перевели!
— Нам нужно найти тот договор, что подписали моя мать и Эннобар! — проворчал Дикий. — Договор, согласно которому наследником престола назначается тот из сыновей Аодха, кто женится на одной из дочерей короля.
— Зачем его искать, если они оба померли? — раздраженно спросил Коннла. — Кому какое дело до того, что покойники хотели?
— Это документ государственной важности, по закону он имеет силу, и поэтому его надо сжечь! — заявил Дикий. — О, Небеса, ну почему, почему, Красный дал удавить себя этой девке? Я ни черта не смыслю ни в законах, ни в бумагах, ни в прочей ахинее! Так, стой, погоди! Вроде это он!
Вывалив на стол содержимое шкатулки из лакированного дерева, Дикий схватил бумагу, скрепленную печатями и подписями. Шевеля губами и морща лоб, медленно прочел все, что там было написано.