- Вы же сами видели лёд! И чувствовали мороз!
- Я не знаю, как к этому относиться... Мороз появился вообще-то после того, как вы достали стынь-каплю... Может, народ не зря называет её ледышкой? Что мы о ней знаем, в конце концов?
- Насчёт стынь-капли - согласна, с ней надо бы ещё разобраться... Но ледяному колдуну в любом случае нужно новое тело, новый резервуар! Это известно точно! А студент, у которого загодя покопались в мозгах, подходит лучше всего...
- Виктуар-резервуар... - пробормотал я. - Простите, это тоже от нервов... Лиза, я просто хочу напомнить - парень до разговора с вами вёл себя совершенно нормально... Как все обычные люди...
- Кречет тоже превратился не сразу! Прорастание идёт постепенно, в течение многих месяцев! Может, на ранних стадиях человек и сам ничего не подозревает! И обычной проверкой тоже ничего не докажешь! Не увидит даже опытный дознаватель! А вот стынь-капля сразу почуяла...
Мы опять замолчали. Светило солнце, тёплый ветер гулял по скверу, а я подбирал слова, чтобы не обидеть девчонку. В итоге, однако, решил - лучше говорить прямо, иначе получится ещё хуже:
- Лиза, я соглашусь, что некоторые обстоятельства в истории с Виктуаром можно истолковать как косвенные улики... Но вы замечаете только их, а все аргументы против безжалостно отметаете... Простите, но это слишком напоминает навязчивую идею...
Она ответила после паузы:
- Вот вы, значит, как это видите... Впрочем, ничего удивительного... Вы не обязаны помогать мне - мы всего третий день знакомы... Что ж, ладно, разберусь как-нибудь сама - мне не привыкать...
Встав, она хотела сделать шаг прочь. Я осторожно поймал её за запястье:
- Постойте, Лиза, не надо так реагировать...
- Оставьте меня в покое.
Елизавета вырвалась; быстро, почти бегом удалилась в сторону перекрёстка. Я смотрел ей вслед, но она ни разу не обернулась. Тоненькая фигурка скрылась за поворотом; птицы из зарослей что-то кричали мне укоризненно.
ГЛАВА 6
Я медленно шёл по улице, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. Мне было жалко Елизавету, на долю которой за последние месяцы выпало столько душевных переживаний; чисто по-человечески я вполне понимал её нынешний эмоциональных порыв, её отчаянную атаку. Потом я, однако, ставил себя на место студента - и вынужден был признать, что тоже вряд ли стерпел бы нападки со стороны сопливой девчонки...
А ещё я чувствовал - вся эта история уже затянула меня в свои мистические тенёта; теперь мне никак не вырваться, пока сюжет не получит свою развязку. И чем ближе к сердцу я принимаю происходящее, чем сильнее барахтаюсь, тем явственнее и резче будут последствия...
Мои опасения подтвердились буквально через пару минут.
Я подошёл к университету - величественное, но несколько замшелое здание с массивными контрфорсами и рядами арочных окон показалось из-за деревьев. На соседней улице виднелся трактир - излюбленное место студенческих посиделок.
А у трактира маялся Виктуар.
Он меня не заметил. Перед ним, похоже, стояла нешуточная дилемма - либо зайти и выпить кружку-другую пива для успокоения нервов, либо сесть в бордовый вагончик конки, который как раз подполз к остановке. Подёргавшись ещё секунд десять, студент выбрал второй вариант.
И тогда я совершил глупость.
Повинуясь наитию, я последовал за Виктуаром - ускорил шаг, потом пробежался и в последний момент вскочил-таки на подножку.
Студент, пройдя в начало вагона, уселся на свободное место. Я остался стоять на площадке сзади; выскреб из кармана медяк, протянул кондуктору и лишь после этого задался вопросом - что я, собственно, делаю? Чего добиваюсь?
Рационального ответа не находилось, но и слезать на полдороге было бы глупо. Чувствуя себя не то героем дешёвой пьески, не то филёром-недоучкой на экзаменационном задании, я повернулся к объекту слежки спиной, облокотился на поручни и застыл в этой фальшиво-непринуждённой позе; лишь изредка бросал украдкой взгляды через плечо, чтобы убедиться, что Виктуар ещё здесь.
Два битюга, тащившие нас по рельсам, бежали неспешной рысью; пассажиры чинно переговаривались. Железная колея, выныривая из-под днища вагона, торжествующе сверкала на солнце. Улица уплывала назад, блестя оконными стёклами.
Студент сошёл на конечной станции, у реки.
Я едва удержался, чтобы не плюнуть с досады на мостовую, потому что моя затея со слежкой выходила теперь на новый виток абсурда - Виктуар, без сомнения, намерен был дождаться парома, чтобы переправиться на тот берег.
На моё счастье, "объект" до сих пор пребывал в растрёпанных чувствах после стычки с Елизаветой и по сторонам не смотрел. Оказавшись на пристани, он сразу нацелился на летний буфет, где разливали водку; опрокинул шкалик и, закусив бутербродом с сёмгой, приказал повторить. Я наблюдал, глотая слюну и зависть, но мысли мои потекли теперь в правильном направлении.
Если студент, пережив неприятное и крайне странное происшествие, сразу рвётся на другой берег, то это вряд ли случайность. Вполне вероятно, что цель его путешествия имеет отношение к тайне.
Мне хочется разобраться, но готов ли я рисковать? Вдруг Виктуар и правда колдун-злодей, который лишь притворяется простофилей? Хотя, конечно, поверить в такое трудно. Если я сейчас отступлюсь, то потом изругаю себя за трусость и за то, что упустил шанс удовлетворить своё любопытство.
И, наконец, коронный, ослепительный в своей простоте аргумент: других мало-мальски важных занятий, способных составить альтернативу шпионским играм, у меня в любом случае не имеется...
Паром с гребными колёсами по бокам подошёл, разгрузился и сразу же стал принимать на борт новую партию пассажиров. Студент предпочёл путешествовать первым классом - поднялся на открытую палубу в кормовой части, где собирались те, кому не жалко было отдать за билет шестьдесят копеек. Я же, заплатив пятиалтынный, скромно прошёл на бак. Моими соседями стали двое мелких чинуш и рыхлая тётка с пустой корзиной. Тётка довольно щурилась - похоже, удачно расторговалась на рынке; от неё отчётливо пахло рыбой.
Судно трудолюбиво вгрызалось в волны. Дым из трубы относило ветром на юг, к широкому воронкообразному устью, покрытому чешуёй золотистых бликов; похожие дымы поднимались западнее, над портом. Я стоял, любуясь пейзажем и ощущая глуповатую гордость из-за того, что живу на "правильном" берегу, а реку пересекаю лишь ненадолго...
Когда мы причалили, пришлось изрядно поволноваться.
Студент, торопливо сбежав по сходням, не стал нанимать извозчика, а двинулся сквозь толпу. Я продирался следом, то и дело теряя его из виду. Но удача всё ещё оставалась на моей стороне - мне удалось нагнать Виктуара на неширокой улочке, где людей было уже не так много. Теперь я шагал уверенно и почти без опаски; он по-прежнему не задумывался о возможности слежки и ни разу не обернулся.
Мы шли около четверти часа, всё дальше углубляясь в тоскливый припортовый район. У длинного двухэтажного дома, похожего на барак, студент наконец-то притормозил и юркнул в подъезд. Я не последовал за ним - во-первых, теперь он мог бы меня заметить, а во-вторых, была вероятность, что на входе есть защитные чары. Последнее предположение, правда, смахивало на паранойю, но мне слишком отчётливо помнилась история ротмистра в пересказе Елизаветы - все эти ледяные капканы и прочие разбойничьи трюки.
В итоге я просто спрятался за углом и стал выжидать. Мне не очень-то верилось, что у Виктуара, имеющего дворянский титул и деньги, в этом доме живут друзья или какая-нибудь любовница, не говоря уже о родне. Наверняка он пришёл по делу и долго там не пробудет...
Я оказался прав.
Дверь подъезда открылась, и студент шагнул наружу в компании немолодого седеющего мужчины, одетого по-простецки: армяк навозного цвета, мешковатые штаны, сапоги с широкими голенищами. Вот только лицо с тонкими чертами и с въевшимся выражением превосходства никак не подходило к наряду - этот диссонанс не могла замаскировать даже щетина а-ля похмельный извозчик.
Стоя от меня шагах в десяти, ряженый господин настороженно огляделся; я тотчас отпрянул за угол. До меня донеслись голоса - Виктуар о чём-то спросил взволнованным полушёпотом, а его спутник буркнул:
- Успокойся. Пошли.
Спустя десяток секунд я отважился снова выглянуть - они быстрым шагом удалялись по улице. Я двинулся за ними, хотя это решение далось мне не без труда; с каждой минутой становилось яснее, что игры кончились. Фальшивый простолюдин, в отличие от студента, внушал серьёзные опасения, и мне не хотелось проверять на собственной шкуре, что будет, если он обнаружит слежку.
Я готов был уже отстать, но тут события приняли неожиданный оборот.
Виктуар споткнулся на ровном месте и скрючился, опёршись рукой о стену; потом сделал несколько нетвёрдых шагов и нырнул в ближайшую подворотню. Его спутник с озадаченным видом шагнул туда же.
Стараясь не топать, я подбежал к проёму, но соваться в него не стал - и правильно сделал. Голоса послышались совсем рядом:
- Что с тобой, Витя? Что за припадки?
- Нехорошо... Тошнит...
- Объелся, что ли? Ты понимаешь, как это всё некстати?
- Простите, барон...
Я вздрогнул и вжался в стену, стараясь лишний раз не дышать. Ряженый продолжал раздражённо:
- Витя, ты честный малый - это я в тебе и ценю. Но повзрослей уже наконец! Ты приехал прямо сюда, хотя я просил этого не делать...
- Но я же хотел как лучше! Предупредить... Она ведь прямо упомянула... Она...
Студент поперхнулся, будто внезапный спазм сдавил ему горло. На мгновение стало тихо, затем барон витиевато выругался - и послышался дробный негромкий звон. Казалось, кто-то рассыпал горсть мелких стеклянных бусин.
Не утерпев, я заглянул в подворотню.
Виктуар стоял на коленях, и его рвало - но не желчью, а ледяной крупой. Кристаллики падали на землю, мерзко позвякивая. Барон наблюдал, забыв обо всём вокруг; отвращение в его взгляде смешивалось с азартом.