У чугунных ворот дежурили двое вооружённых людей в цивильных пальто. Я спешился загодя и оставил жеребца у ограды. Охранники напряглись, один из них предостерёг:
— Сударь, тут закрытая территория!
Нельзя было исключать, что у них имелась колдовская привязка к зданию или к его хозяевам — незаконная, но хорошо оплачиваемая. "Привязанные" бойцы не отступят, даже увидев мой идентификатор. Поэтому я, не тратя время на представления, повторил свой недавний трюк — раскалил металл, из которого были сделаны револьверы. Те с лязгом упали наземь, а охранник заорал теперь уже в полный голос:
— Тревога!
Спичка, зажжённая мной и подпитанная из внутреннего резерва, засияла так ярко, что люди на воротах инстинктивно отпрянули и заслонились руками. Я, просунув пальцы сквозь прутья, отодвинул засов.
Мысленно я уже тянулся к фасаду, гнал на него волну колдовского жара. Загрохотали выстрелы — порох в оружии, которое было в здании, синхронно воспламенялся. Кто-то завопил диким голосом, разлетелись два оконных стекла. От крыльца визгливо отрикошетила пуля.
Я двинулся через двор, но сразу же ощутил, как что-то опасное вызревает впереди и внизу, под слоем брусчатки. Я отскочил назад, меня снова облёк защитный огненный кокон.
Спустя мгновение двор взорвался — из-под земли словно вывернулось плечо катапульты, швырнув в мою сторону горсть камней. Кокон вспыхнул ярче, нейтрализуя удары. Я остался цел, но в голове загудело, а по телу прошла вибрация — меня, казалось, засунули внутрь набатного колокола.
Убрав защиту, я оглянулся. Охранники у ворот лежали, не подавая признаков жизни, — их накрыло каменным залпом. Я перебрался через завал и, потратив очередную спичку, проверил входную дверь. Та оказалась встроена в хитрый защитный контур. Прикосновение к дверной ручке само по себе было не опасно, но активировало чары в глубине здания.
Чары эти были разной природы. Мелькнула даже надежда, что меня попытаются атаковать огнём и, таким образом, пополнят мои резервы. Но эту мысль я отбросил — противники не были идиотами. Их новая атака наверняка пойдёт через воздух, примерно как у полковника в кабинете.
Прежде чем переступить порог, я видоизменил кокон, раскрыв его полусферой перед собой. Шаг в вестибюль — и ураганный ветер ударил в мою защиту. Не будь её, меня бы выбросило во двор. Поток ревел, обтекая щит, осколки сорванной люстры звенели наперебой.
Наконец ураган издох. Я дезактивировал кокон и опять проверил резерв. Тот продолжал сокращаться, но эта убыль пока укладывалась в запланированные рамки.
Я пересёк вестибюль и начал подниматься по лестнице, держа перед собой зажжённую спичку, словно миниатюрный факел. Из коридора на втором этаже выпрыгнули сразу трое с кинжалами, но воздух передо мной стал нестерпимо жарким — нападавшие отступили, отгородились дверью. Я прошёл мимо и взял новую спичку взамен сгоревшей.
На третьем этаже какой-то молодой человек попытался достать меня воздушной плетью-двухвосткой. Огонь сожрал эту плеть в секунду, а молодому человеку я сломал нос прямым крестьянским ударом.
Шагая по длинному коридору, я высасывал пламя с настенных ламп, и те гасли поочерёдно. Передо мной катился горячий вал, не давая охране выскочить мне наперерез из дверей.
В торце коридора блестела позолоченная табличка с фамилией председателя треста. Дверные створки были закрыты наглухо и заперты на замок, но я чувствовал — в кабинете горят светильники, а значит, хозяева ещё здесь. Я постучал:
— Откройте. Я всё равно войду.
Последовала долгая пауза, потом чей-то голос прошелестел:
— Хорошо, открываю. Прошу учесть — мы не сопротивлялись.
Я прошёл в кабинет с лепным потолком и мебелью из чёрного дерева. На одной стене висел поясной портрет императора, на другой — пейзажное полотно, фрегат с раздутыми парусами. На столе громоздились папки с тиснением, в камине обугливалась бумага.
Седоусого председателя с блёклым взглядом я без труда узнал по словесному описанию. Присутствовал также господин неопределённого возраста с пухлыми щёчками и потеющей лысиной, которого я сразу спросил:
— Фамилия? Должность?
— Моя?
— Да, ваша. Свою я помню.
— Кинь-Валяев, зампред правления, но…
— Вас вызовут позже. Пока свободны.
Пухлощёкий растерянно посмотрел на меня, потом на хозяина кабинета и почему-то на императора. Так и не получив подсказок, сгорбился и просеменил к выходу. Я запер за ним дверь, предъявил свой знак председателю и сказал:
— Заговор ликвидирован, ваши сообщники на острове обезврежены.
— Я понимаю, — последовал бесцветный ответ. — Цель вашего визита?
— Зачистка.
— Я не предлагаю вам взятку. Я отдаю вам своё состояние целиком, это семизначная сумма. В кратчайшие сроки вы получите всё в виде ассигнаций, золота и драгоценных камней. Взамен вы позволите мне исчезнуть.
— Это щедрое предложение, — заметил я без иронии, — но я его отклоняю.
— Что может заставить вас изменить решение?
— Боюсь, таких вариантов нет. Теперь моя очередь спрашивать. Где сейчас ваш бывший помощник, известный под кличкой Кречет?
Председатель посмотрел мне в глаза и медленно покачал головой:
— Я не могу ответить — просто не знаю. Да, Мстислав работал на меня в своё время, но с тех пор многое изменилось. Теперь он не подчиняется никому и преследует свои цели, которые мне не очень понятны.
— Тогда на этом закончим, — сказал я, чиркая спичкой.
Но она отчего-то не загорелась.
Воздух вокруг стал мёртвым и неподвижным. Он словно лишился какого-то компонента — простого, но вместе с тем неизмеримо важного. В этом воздухе больше не мог существовать ни огонь, ни ветер — и даже дыхание превратилось в бесполезную имитацию, в механический суррогат, не влияющий на мою жизнедеятельность. Чары поблёкли, утратили содержание, как буквы забытого языка. Окружающие предметы и глаза моего противника покрылись белёсым инеем, тусклой наледью.
Мои мысли тоже забуксовали. Я отрешённо следил за тем, как председатель берёт со стола, из-под груды папок, тонкий стилет и замахивается, целя мне в сердце. Разум регистрировал всё это, не видя смысла противодействовать.
Но в моём теле ещё жили рефлексы.
Я уклонился, и остриё стилета, вспоров пальто, слегка царапнуло рёбра. Мой правый кулак врезался в скулу председателя. Тот отшатнулся, но устоял на ногах — и сделал ещё один выпад своим оружием. Я отскочил к окну — дальше отступать было некуда.
Эти рефлекторные действия дали разуму верный импульс. Восприятие ещё не вернулось в норму, но я чётко и уверенно осознал, что больше не хочу пребывать в одном объёме пространства с мороженным коммерсантом. И когда тот попытался ткнуть меня стилетом в лицо, я поднырнул и, сделав захват, перебросил врага через подоконник.
Стекло разлетелось вдребезги.
Я посмотрел наружу. Хватило одного взгляда, чтобы понять — должность председателя треста стала вакантной.
Глава 9
Хозяин кабинета лежал на земле под окнами, а ко мне возвращалась способность нормально мыслить. Было ясно, что против меня сейчас применили не обычные чары, а ледяные. Значит, не обошлось без Кречета — тот, вероятно, снабдил председателя артефактом с соответствующими функциями. К примеру, перстнем, который можно активировать незаметно.
Уловки такого рода — перстни, медальоны, вживлённые мини-бляшки, татуировки — слишком разнообразны, чтобы застраховаться от них с гарантией. Риск есть всегда, особенно если имеешь дело с изобретательным и сильным противником.
Собственно, вся моя операция со стороны может показаться безрассудством и авантюрой. Я действую в одиночку и напролом, лезу прямо во вражье логово. Но в этом всё-таки есть резон, пусть и достаточно извращённый.
Чтобы не нарушить пресловутое равновесие чар в масштабах страны, первый удар по мятежникам должен быть точечным, персонифицированным, из разряда "лицом к лицу". Я наношу его, а массированный навал с облавами и кампанией в прессе начнётся позже, без моего участия.
— Открывай!
В дверь заколотили, нетерпеливо и злобно. Я решил, что пора объяснить охранникам ситуацию. Их колдовская привязка к тресту сейчас ослабла, поскольку тот обезглавлен. Значит, у меня появляется шанс уйти, не возобновляя драку.
Подобрав с пола обронённый спичечный коробок, я уставился на дверь и сосредоточился. Послышалось лёгкое потрескивание, в коридоре кто-то выругался на флотский манер. Я хорошо представлял, что видно сейчас снаружи: деревянная поверхность дымится, а на ней проступает выжженный стилизованный филин.
— Здание переходит под юрисдикцию Тайной Стражи! — громко сообщил я. — Не препятствуйте проведению мероприятий! Освободите коридоры и лестницы во избежание дальнейших эксцессов!
Я давно обратил внимание — казённо-дубовые обороты, произнесённые верным тоном, действуют почти гипнотически. Пользы от них иногда не меньше, чем от колдовских знаков и грозных бумаг с печатями.
— Минуту на исполнение! Отсчёт пошёл!
В коридоре произошла короткая приглушённая перепалка — кажется, даже с рукоприкладством. Послышались удаляющиеся шаги, на этаже захлопали двери. Потом всё стихло.
Я бросил на стол горящую спичку и вышел из кабинета. Путь был свободен, лишь у стены валялась чья-то фуражка. Я спустился по лестнице, пересёк вестибюль и развороченный двор. Оглянулся — за разбитым окном разрасталось пламя. Вместе с кабинетом сгорят интересные документы, в которых с удовольствием покопались бы следователи, но колдовская зачистка в данный момент важнее.
Я вновь забрался в седло и на секунду прикрыл глаза, вспоминая сражение с председателем. Там был побочный эффект, размытый и мимолётный, который я осознал не сразу, а лишь теперь. Ледяные чары, задействованные против меня, на мгновение протянули некую нить к их автору, человеку-осколку.
И я понял, где тот находится.
Кречет плыл на каком-то судне — не через пролив, а с запада, вдоль береговой линии. Он уже приближался к порту и, кажется, тоже меня почувствовал. Да, я не застану его врасплох, но схлестнёмся мы в ближайшее время.