Мы с Лизой переглянулись и направились прямо к скалам.
У подножья рос корявый кустарник, едва успевший зазеленеть. "Башня" имела почти отвесные стены — взобраться по ним смогли бы разве что скалолазы со снаряжением. Тропинка, петлявшая среди валунов, вела к соседней скале. Та была не особенно высока и смахивала на перевёрнутый тазик — по пологому склону мы без труда взошли на её вершину; открылся неплохой вид на бухту, причал и берег, по которому слонялся народ. Я несколько минут любовался, а потом обернулся к Елизавете, чтобы спросить, что она собирается делать дальше.
Лиза стояла, полуприкрыв глаза и прислушиваясь к чему-то.
— Я чувствую… — сказала она. — Не могу толком объяснить, но здесь действительно что-то есть… Какая-то сила — старая, плесневелая и застывшая… Как будто её оставили в погребе и забыли…
— Да? А я ничего такого не ощущаю.
— Погодите, сейчас проверим…
Она достала стынь-каплю и стала всматриваться в неё. Я тоже напряг зрение — и вроде бы различил мерцание, мутное и размытое. Так мог бы гореть фонарик, который кто-то умудрился зажечь под слоем речного льда.
Порыв холодного ветра хлестнул нас жёстко, наотмашь. Мы вздрогнули и посмотрели на небо — погода портилась, к бухте подтягивалась белёсая туча. Елизавета, пошатнувшись, опёрлась на мою руку:
— Что-то голова закружилась, Всеволод… Подташнивает…
— Присядем — вон подходящий камень…
Лиза несколько раз глубоко вздохнула, подставила лицо ветру. Хотела что-то ещё сказать, но тут послышался смех, и появилась компания молодёжи, приплывшая с нами на "Буревестнике". Франт в пиджаке с искрой, заметив нас, отсалютовал:
— Привет отважным первопроходцам! Вы не в обиде, что мы нарушили ваше уединение? Славное тут местечко…
Мы с Лизой изобразили улыбки. Она шепнула мне:
— Вернёмся на берег. Тут теперь слишком людно.
— Вам уже лучше?
— Да. Минутная слабость — может, укачало на пароходе…
Судя по тону, сама она не очень-то верила в эту версию, но я кивнул и поддакнул. Мы спустились по тропинке, вышли к причалу — и тут над нашими головами раскатисто громыхнуло. Ледяная горошина, шлёпнувшись откуда-то сверху, разбилась о дощатый настил.
— Ого! — сказал я. — Гроза, да ещё и с градом! Поторопимся, Лиза!
Мы быстро взошли по сходням, юркнули на крытую палубу. Нашему примеру последовали ещё несколько человек, другие отскочили к трактиру; взвизгнула какая-то барышня. Со стороны скал бежала компания под предводительством болтливого франта.
Туча утвердилась прямо над нами; стало неестественно тихо. В этой тишине последние бегуны, теряя шляпы и задыхаясь, ввалились под трактирный навес. Народ, следивший за ними с палубы, облегчённо выдохнул, раздались одобрительные смешки…
И в это мгновенье тучу будто вспороли.
Град хлынул сплошным потоком. Белые шарики размером с крупную вишню колотили по бортам "Буревестника", по кожухам и навесам, по крыше рубки, по причалу и сходням. Слитный стук превращался в грохот, грозя разорвать барабанные перепонки. Вода вокруг судна будто вскипела, пространство сжалось, воздух стремительно охлаждался. Ледяной отвесный пунктир слился в сплошной непроглядный полог, за которым исчезли скалы и постройки на берегу.
Люди на палубе ошеломлённо смолкли. Пассажиры, члены команды, обслуга — все застыли вперемешку у борта. Слева от меня стоял угрюмый худощавый матрос — парень лет восемнадцати; справа испуганно жалась Лиза. Желая подбодрить девочку, я приобнял её, заглянул в лицо — и ощутил, как волосы поднимаются у меня на затылке.
Глаза у Елизаветы покрылись тончайшей наледью.
Глава 9
— Лиза! — позвал я. — Вы меня слышите?
Она повернула голову, моргнула — и зрачки её снова стали нормальными. Теперь я уже не поручился бы, что наледь существовала на самом деле. Слишком зыбкой стала в последние дни граница реальности…
— Опять головокружение… — пожаловалась моя юная спутница. — Не понимаю, что со мной…
Мы выбрались из толчеи у фальшборта, и Лиза опустилась на стул. Я собрался принести ей воды, но меня опередил тот самый парень-матрос, оказавшийся рядом с нами, — он услышал слова девчонки и теперь протягивал ей небольшую флягу. Елизавета благодарно кивнула, сделала изрядный глоток:
— Ух, какая вода холодная! Прямо как с ледника… Спасибо…
Матрос кивнул и снова отошёл к борту. Только тут я сообразил, что больше не слышу грохота; град прекратился так же внезапно, как и начался минуту назад. Люди, стремясь загладить смущение от собственного испуга, возбуждённо переговаривались, смеялись преувеличенно громко. Все присутствующие сходились во мнении, что теперь-то уж путешествие запомнится непременно.
Я выглянул из-под крыши наружу. Туча быстро развеивалась, исчезала на фоне синего неба. Солнце, опомнившись, поливало лучами берег, засыпанный слоем льда.
Пароход, к счастью, серьёзно не пострадал, хоть и выглядел теперь ещё более потрёпанным, чем перед началом рейса. Команда, вооружившись швабрами и лопатами, сгребала градины с открытых участков палубы и выбрасывала за борт. Работали споро, с некоторым даже весёлым остервенением, радуясь восстановленному контролю над ситуацией.
Когда "Буревестник" лёг на обратный курс, Лиза чувствовала себя уже вполне бодро. Правда, сделалась молчаливой и о чём-то сосредоточенно размышляла. На мой вопрос, как расценить недавний удар стихии, она ответила:
— Вряд ли, конечно, это была случайность. Скалы, скорее всего, среагировали на то, что я притащила туда стынь-каплю. Разбередила там что-то… Но я нисколько не сожалею — мы ведь не можем сидеть на месте и ничего не делать… И вообще, после града я стала лучше соображать — он мне как будто ум слегка остудил… Я теперь чётче вижу некоторые вещи…
— Какие же, позвольте спросить?
— Ну, я их и раньше знала, просто не обобщала… Не ждите ничего сногсшибательного — так, попутные наблюдения… Вот мне, к примеру, припомнилось, что свои приключения я обсуждала подробно лишь с четырьмя людьми — с Митей, с учителем, с ротмистром и, наконец, с вами. Теперь смотрите: у Митяя чар вообще нет, у магистра — стихия воздуха, у ротмистра — огонь, у вас — способности менталиста, пусть и зачаточные, почти нулевые… Менталист — это работа с живой материей… Вы следите за логикой?
— Да, но пока не понял, к чему вы клоните.
— Если брать последние месяцы, то серьёзную роль в моей жизни сыграли люди, которых можно причислить… ну, что ли, к четырём базовым категориям, хоть это и отдаёт канцелярщиной… Причём, заметьте, по одному на каждый сезон — лето, осень, зима, весна…
— И какой из этого вывод?
— Пока не знаю. Но это наверняка имеет какой-то смысл… Да, и вот ещё что… Все эти виды колдовства — современные, а раньше были только вода и лёд… В общем, фактов набралось уже много — теперь надо поднапрячься и свести их все воедино… Понять бы ещё, как это сделать…
Когда мы вернулись в порт, солнце уже опустилось в море; закатное зарево за кормой угасало. Мы с Лизой сошли на берег, добрались до паромной пристани и переправились через реку. Сумерки наполнили мир ощущением ирреальности, дразнили переутомившийся разум. В какой-то момент мне даже почудилось, что за плечом до сих пор маячит тот матрос с "Буревестника", который поил Елизавету водой. Я обернулся, но никого, конечно же, не увидел…
— Лиза, — сказал я, когда мы садились в вагончик конки, — только не говорите, что сейчас мы опять отправимся к Виктуару.
— Именно туда! — она улыбнулась. — Всё надо доводить до конца!
— Вы — юная безжалостная тиранка! Можно лишь посочувствовать вашему будущему супругу…
— А, то есть вы вот так ненавязчиво намекаете, что от вас предложений руки и сердца можно не ждать?
— Даже и не надейтесь…
Шутливая пикировка помогла немного расслабиться. Город, увитый ожерельями фонарей, наслаждался весенним вечером, люди на улицах казались беззаботными и довольными — и очень хотелось верить, что ледяная жуть, преследовавшая нас в последние дни, растворится в этом уюте, обернётся смешным недоразумением…
— Он здесь! — воскликнула Лиза на очередной остановке.
— Что? — я невольно вздрогнул.
— Выходим, Всеволод! Скорее, скорее!
Она потянула меня за рукав, и мы в последний момент успели выскочить из вагона. Я осмотрелся — мы находились у студенческого трактира, возле которого я вчера случайно выследил Виктуара. Сейчас, однако, знакомых лиц на улице не было.
— Он внутри! — заявила Елизавета. — Там, в кабаке!
— Почему вы так думаете?
— Трудно объяснить… Просто чувствую, ощущаю его присутствие… Вроде как холодком повеяло…
— Таких способностей у вас раньше, по-моему, не было.
— Наверное, повлияла сегодняшняя поездка… Но ощущение очень чёткое! Я готова поспорить, что не ошиблась!
— Не волнуйтесь так, я вам верю. На месте Виктуара я бы тоже зашёл пропустить стаканчик — после того, что с ним приключилось… Он ведь ещё вчера хотел сюда заглянуть, но предпочёл поехать к барону — и результат мы знаем…
— Вот видите, всё логично! Ну что, идём?
— Да. Только, Лиза, я очень вас попрошу… Даже если предположить, что Виктуар действительно превращается в монстра… Процесс пока далёк от завершения, верно? Парень сам не понимает, что происходит… Поэтому давайте попробуем побеседовать с ним спокойно, не будем слишком давить. Может, мы вместе найдём решение… В общем, вот моё предложение — разговор начну я, а вам лучше потерпеть хотя бы пару минут, послушать… На меня он отреагирует спокойнее, я надеюсь…
— Ну, не знаю… — сказала она с сомнением. — Сидеть и помалкивать — как-то мне это не очень нравится… Хотя, может, вы и правы… Ладно, Всеволод, я попробую. Но если что — вмешаюсь!
— Вот и отлично.
В трактире дым стоял коромыслом — студенты гуляли смачно, с размахом. Несколько столов были сдвинуты, взрывы хохота раздавались ежеминутно. Хмельной кисловатый запах лез в ноздри; Лиза поморщилась.
Виктуара я заметил не сразу. Он сидел в дальней части зала, наособицу, за столиком у стены. Собутыльников у него не имелось — всех, видимо, отпугнула мрачная физиономия нашего потенциального колдуна. Перед ним стоял пузатый кувшин с вином.