– Анте, мне очень неловко говорить тебе это, но… Я бы хотел вернуть тебе «Вострушку». Мне нравится читать газеты, а не владеть ими. Я не предприниматель, понимаешь? Я хочу спокойно заниматься своей энциклопедией и, иногда, знахарским делом, а должность хозяина «Вострушки» тяготит меня, даже если по сути это всего лишь синекура.
– М-да. Неисправимый ты мечтатель, Смеющийся. Договорились: я забираю свой подарок обратно. Но тогда я снова буду должен тебе.
– Небо голубое, да ничего ты мне не…
– Должен-должен, и не вздумай больше спорить.
Было очень рано: тени деревьев выглядели изящно-длинными, а стрелки часов недотягивались и до восьми утра. К моему удивлению, несмотря на это, к нашему шале целеустремлённо топал какой-то русоволосый кругленький юноша в ярко-жёлтой шуфе.
Да ещё и напевал под нос – ровно до тех пор, пока не поднял голову и не увидел меня, с любопытством перевесившуюся через подоконник (я так проветривала мысли после сновиденческой встречи с Рэндомом). Тогда его пение органично сменилось на болтовню.
– Утречка! – разулыбался незнакомец и начал копошиться в своей огромной сумке. – А вы, должно быть, новая подруга мастера Гарвуса?
– А что, у него старая была? – поразилась я.
– Не-а! Но был друг, уехал неделю назад, к сожалению! Хороший такой! – Юноша напоминал золотистый, довольный жизнью оладушек.
– Если вы про Берти, то он уже вернулся. И вот ему я как раз подруга. Ну или как минимум приятельница, – прикинула я.
Является ли пара суток безостановочного трындеца основанием для дружбы?.. Думаю, всё-таки да!
– Здо-орово! – обрадовался парень и вытащил из сумки свёрнутые трубочкой листы, перехваченные бечевой. – А я Хэвор. Пишу и печатаю местную газету! Купил два года назад магический станок в столице, и вот. – Он гордо потряс трубочкой. – Теперь в Соловьиной Песне все могут читать свежие новости. Мастеру Гарвусу тоже приношу, оставляю под дверью, пока он спит, чтобы зря его не беспокоить.
– Ого, вы сами делаете газету! – Я поразилась. – Да вы молодец! А я Тинави. Детектив из Лесного королевства.
– О-о-о! Я всегда мечтал стать детективом!
Ещё пару минут мы с газетчиком Хэвором активно восхищались друг другом и, как воробушки, раздувались от удовольствия и гордости. Идеальное начало дня!
На мой взгляд, Хэвор действительно был молодцом: станки для печати стоят немало. Они представляют собой эдакие здоровенные доски, к которым ты прикладываешь рукописные тексты и иллюстрации, а также описанные по специальному протоколу пожелания по расположению всего этого добра… Доска всё это радостно «впитывает», а потом «проявляет» на себе: ты видишь макет листа, составленный из светящихся линий, где все буквы из рукописных стали печатными. На этом макете при необходимости ты можешь что-то передвинуть или добавить в него ещё информации. Потом проворачиваешь специальный кристалл, который «фиксирует» данные, и приступаешь к самой печати, то есть быстро прижимаешь к станку пустые листы бумаги, на которые он магически переносит макет – так получаются газеты. И журналы. И комиксы. И книги. Затем ты протираешь доску – и начинаешь весь процесс заново со следующим дизайном.
Хэвор попросил у меня, как детектива, совета о паре подозрительных событий, случившихся в Соловьиной Песне (ничего серьёзного, так, местные страшилки), потом заткнул газету за дверную ручку шале и, помахав на прощанье, ускакал обратно в деревню.
Меня порадовал наш диалог, ставший идеальным переключателем из режима «вечность, непостижимое, изучать мироздание» в режим «уют, забавное, радоваться мелочам». Теперь, найдя баланс между этими двумя состояниями, определяющими меня как личность, я отправилась искать карту сокровищ… в смысле, карту нычек хранителя Рэндома.
В гостевой спальне и ванной карты не оказалось. Логично: Рэндом хотел повеселиться, наблюдая за моими поисками, а значит, это должна быть задачка со звёздочкой.
В шале было тихо. Берти и Морган явно ещё спали, и я на цыпочках отправилась исследовать остальные помещения. Коридор второго этажа – пусто. Библиотека – пусто. Термальный комплекс – ничего себе, какой он крутой! – тоже пусто.
Я лежала на полу в кухне-гостиной и шарила рукой под диваном, когда позади меня раздалось холодноватое:
– Прошу прощения?
От неожиданности я подпрыгнула и стукнулась головой о стол, стоящий тут же.
– Доброе утро! – оборачиваясь к хозяину дома, я лихорадочно соображала, как оправдать свою странную позу. На зарядку это не тянуло. Разве что на припадок.
Морган приподнял одну бровь.
– Кажется, я вчера обронила здесь браслет. Вот – ищу!
Гарвус молча кивнул и пошёл мимо меня к кухонной половине. Его одежда – мягкие брюки, свободная светлая майка с вышивкой в виде круста[7] и длинный кардиган чёрного цвета – выглядела стильно и расслабленно. Чего не скажешь о напряжённом и высокомерном выражении лица.
– Морган, я планировала закончить здесь и приготовить нам всем кофе по лесному рецепту, – сопя, я кое-как дотянулась до самого дальнего угла под диваном, но не нашла там ничего, кроме одинокого клочка пыли. – Берти говорил, вы такой любите: с воздушной пенкой, корицей и мускатом.
– Берти пора укоротить язык. Да, люблю. Но сегодня завтрак полностью приготовлю я, как и полагается хорошему хозяину.
Такое ощущение, что Морган ночью прочитал свод правил по гостеприимству: радушия в его голосе не было, лишь чувство долга.
– Вы можете сделать это завтра, Тинави. – Теперь Гарвуса слегка заглушал скрип и скрежет кофемолки.
– А нет, увы, тогда мой завтрак вам не светит! – Я рассмеялась, на всякий случай ощупывая дно дивана. – Мы с Берти уедем сегодня.
Если я, конечно, найду прахову карту.
– Нужно поскорее вернуть Силграсу колокольчики. Он и так, должно быть, глубоко озадачен тем, куда пропали его курьеры.
– Вы пока что не можете вернуть ему колокольчики. – Звуки кофемолки сменились бульканьем кипящей воды в джезве. – Сначала нужно излечить их.
– Но… От чего?
Я удивлённо вынырнула из-под стола. Морган, не торопясь отвечать, дотошно смешивал кофе со специями. По комнате пополз манящий запах гвоздики.
– Хей-хей, доброе утро!
Со стороны лестницы раздалось шлёпанье голых ступней, и мгновение спустя в гостиной появился Берти. Выспавшийся, всколоченный и довольный, с вороном Кори, цокающим коготками следом.
К счастью, Голден-Халла, как и я, оставался в пижаме, а то мне стало бы до пепла неловко.
– Как дела? Вы давно проснулись? – Мой спутник сладко зевнул и потянулся.
– Кажется, с нашим сундуком возникла какая-то проблема… – начала было я, но Морган просто взял и внаглую заглушил меня:
– Сметанные оладьи на завтрак подойдут?
– Конечно, – облизнулся Берти.
Морган попросил нас накрыть на стол, а сам достал муку, сахар, яйца, сметану – и стал всё это отмерять. Вскоре к запаху кофе добавился умопомрачительный аромат теста.
– Что с колокольчиками? – почти коснувшись моего уха губами, шепнул Голден-Халла.
– Так ты всё-таки услышал!.. Твой друг заявил, что они больны. А потом перевёл тему.
– Бывает. – Берти философски пожал плечами. – Наверное, он ещё не придумал, как попафоснее обо всём рассказать.
– Что вы там шепчетесь? – Гарвус обернулся от плиты, сжимая в руках лопаточку.
– Тебя обсуждаем, – мгновенно отозвался Голден-Халла.
– Очень смешно.
– Я не шучу, Морган.
– Ага, конечно.
Четверть часа спустя мы с Берти за обе щёки уплетали оладьи с малиновым джемом, а Морган сидел напротив нас с чашечкой кофе. На жующего Берти он смотрел, я бы сказала, с молчаливым одобрением. На оладьи – с гордостью. А вот от меня отводил глаза так старательно, что это даже задевало. Я привыкла, что на меня смотрят, прах побери! Я нравлюсь людям – это же моя основная суперсила!
– Очень вкусно! – громко сказала я, стараясь привлечь внимание.
Морган рефлекторно бросил на меня взгляд, я разулыбалась, и он тотчас нахмурился и отвернулся. Я прищурилась. Морган попробовал вернуть голову в нормальное положение, понял, что я всё ещё на него пялюсь, и отвернулся ещё надёжнее, чуть не свернув себе шею.
Берти, который внимательно наблюдал за нами, сказал:
– Ох, – а потом: – Так, ладно. В чём проблема с колокольчиками?
Гарвус приободрился.
– За три столетия ваш сундук пережил множество нашествий одиноких теней. – Он встал и, по-профессорски заложив руки за спину, стал ходить по комнате. – Судя по всему, как-то раз одна любопытная тень смогла пробраться внутрь. И, раз живой плоти там не нашлось, она съела тени колокольчиков.
– Что?! – Мы с Берти одинаково вздрогнули и рванули к сундуку, стоявшему на журнальном столике.
– Как мы могли этого не заметить! – Я укусила себя за костяшки пальцев.
– На месте нам было не до того, – утешил Голден-Халла. – Потом мы его не открывали, а вчера пришли сюда настолько вымотанными, что было не до тайн.
– Да признай уже, что ты просто не так наблюдателен, как всем хвастаешься, – закатил глаза Морган и еле успел поймать брошенную в него подушку.
Я провела пальцем по гладкому боку одного из колокольчиков.
– Но ведь это не значит, что души селян в них мертвы, верно? Иначе вы бы не говорили про лечение, Морган.
– Всё верно, тени можно восстановить. Души в порядке, но в нынешнем состоянии владыке горных дорог ни в коем случае нельзя освобождать их – это убьёт селян. Более того, нельзя бездействовать, везти их так, а затем предлагать Силлю самому разобраться – если вы, конечно, не изверги… Потому что как только сундук оказался разгерметизирован, болезнь стала распространяться дальше. По моей оценке, через неделю и сами колокольчики погибнут вслед за своими тенями. В общем, на вашем месте я бы з