адержался здесь и приготовил необходимый эликсир. К счастью, я знаю, какой нужен и где взять основные ингредиенты – тоже.
Мы с Берти переглянулись.
– Как хорошо, что мы оказались здесь, боги… – протянул Голден-Халла. – Зря я тогда в лесу ругался на свою удачу. Если вдуматься, всё, что с нами до сих пор происходило, в итоге приводило к лучшему, даже если в моменте казалось жестокой насмешкой небес.
– Конечно, к лучшему! – авторитетно кивнула я. – Да и нынешнее промедление нам только на руку. Во-первых, мы ещё немного погостим в этом чудесном доме и вы будете благословлены блаженством моих превосходных завтраков. Во-вторых, мы же всё равно хотели выяснить, что случилось с Хеголой: теперь для этого есть время. Хотя первым делом нам всё равно стоит предупредить Силграса о том, что мы задерживаемся… – Я задумалась. – Только непонятно, как это сделать с учётом того, что он наверняка вернулся в заколдованную деревню. Вряд ли туда доберётся почтовая белка.
– К праху белку! – Голден-Халла вдруг подскочил к панорамному окну, выходящему на веранду. – Смотрите!
Ворон Кори метнулся туда же.
Там, за стеклом, на фоне величественных гор, залитых солнцем, висел наш знакомый снуи. И судя по тому, как он эмоционально всплеснул руками, когда на него обратили внимание, висел он там давно…
Не прошло и нескольких минут, как мы втроём плюс ворон вели на веранде переговоры со снежной феей. Мы с Морганом лежали на шезлонгах, укутавшись в пледы. Берти с таким же пледом на плечах сидел на резных перилах и беспечно болтал ногами. Снуи, как у него это водится, поднимался то выше, то ниже на одном месте, бурно жестикулировал и пищал. Чем больше мы вслушивались, тем лучше понимали феечку. Общий посыл его речи заключался в том, что нас искала целая стая духов по просьбе Авалати. Он преуспел: теперь время идти обратно.
Берти в свою очередь объяснил снуи ситуацию с исчезнувшими тенями колокольчиков. Снуи ужаснулся и, подумав, согласился с тем, что сундук исцелить следует нам, и как можно скорее.
Затем он выдал целую тираду.
– Пип-пирип-пип-пип!
«Тогда возвращайтесь, как всё будет готово. Но мне нужно создать для вас ключ, чтобы вы смогли попасть в Долину Колокольчиков без моей помощи».
И, проигнориров возмущённый окрик Моргана, снуи стрелой влетел в шале где, судя по хлопанью, начал неистово лазить по всем доступным шкафам. Не успели мы поднять наши упавшие от такой наглости челюсти, как дух уже вылетел обратно, пыхтя под весом треснувших песочных часов и оторванной пуговицы.
– Я думал, в твоём доме не найдётся такой фигни, – шутливо обратился Берти к Гарвусу. – Мусор, хранимый «на всякий случай» – это удел простых смертных, а ты у нас вроде как совершенство.
Морган только скрипнул зубами и мрачно натянул себе на голову плед, под которым лежал на шезлонге. Я прыснула. Гарвус вынырнул обратно и попробовал припечатать меня Воистину Неодобрительным Взглядом, но тут уже я спряталась под своим одеялом.
– Пии-и-ип! – разглагольствовал между тем снуи.
«Из сломанных вещей получаются лучшие ключи».
Дух с видимым трудом подбросил часы и пуговицу и резко хлопнул в ладоши. Его глаза засветились ярко-голубым, предметы зависли в воздухе, а потом вокруг них заплясали всполохи бело-синих искр. Выглядело это волшебно! Когда искры исчезли, сами часы и пуговица оказались будто покрыты голубой глазурью.
Они начали падать… Задравший было нос снуи ахнул и схватился за голову, понимая, что затупил, и его артефакты сейчас разобьются. Но тут с шезлонга на пол ополоумевшей форелью метнулась я – и в последний момент успела подставить руки под часы и пуговицу.
– Вот это рефлексы! – восхитился Берти. – Тринап, да?
– Тринап[8], – подтвердила я.
– Пф, – сказал Морган.
Снуи объяснил нам, как пользоваться ключами, запоздало порадовался тому, что мы живы, и, залихвацки отдав честь, отбыл с докладом к Силграсу Авалати.
– Ну, будем считать, организационные моменты мы уладили. – Берти упёр руки в бока. – Жги, Морган! Как нам приготовить твой эликсир?
Оказалось, что у Моргана на прикроватной тумбочке хранилась старая монография, посвящённая одиноким теням, которую он однажды купил на блошином рынке. Доктор Гарвус нередко читал её на ночь, используя вместо снотворного.
Среди прочего, в монографии имелся рецепт зелья, излечивающего тени. Вот только последний ингредиент в нём было невозможно прочитать – когда-то эту страницу (как и добрую половину книги) залили то ли вином, то ли кровью, судя по характерному цвету разводов.
– И ты держишь это возле кровати. Потрясающе, – вздохнул Голден- Халла. – Дай посмотрю, может, догадаюсь, что там написано.
– Нет! – Морган неожиданно рьяно отдёрнул руку с фолиантом. – Я сам это сделаю. Здесь невозможно «догадаться», Берти. Нужно проанализировать имеющийся состав зелья, рассчитать, какой эффект от него будет в нынешнем варианте, сравнить с тем, что нужен, категоризировать все потенциально подходящие травы и сделать расчёты с каждой из них… Это большая аналитическая работа, а не ребус. И риски слишком высоки.
– Я могу помочь, – вызвалась я. – В нашем департаменте подобная аналитика считается худшим наказанием, но мне она по душе – под настроение. Да и растения я люблю.
– Спасибо, но я справлюсь сам, – отрезал Морган. – Можете пока собрать остальные ингредиенты. Вот, – он выписал их на бумажку. – Я займусь недостающим.
И Гарвус утопал на второй этаж.
– Что это с ним? – Я удивлённо обернулась к Берти: – Неужели предложения помощи задевают его гордость?
– Да нет, – Голден-Халла вздохнул. – Он умеет принимать помощь, если она ему нужна, но… Проблема в том, что Морган не доверяет другим. «Хочешь сделать хорошо – сделай сам» – его главный жизненный принцип. Если в мелочах он, скрепя сердце, готов делить ответственность, то когда что-то кажется ему важным… – Берти покачал головой. – Пиши пропало. Он сдохнет, но разберётся в одиночку. И знаешь, что самое тупое?
Я покачала головой.
– Его невозможно переубедить. Чтобы он признал, что кому-нибудь – мне, например, – можно доверять, он должен сначала довериться. Сам отпустить контроль. А он просто отказывается это делать. Насильно доверять не научишь. Увы! – Берти заправил растрепавшиеся прядки волос за уши. – Ну что… Пойдём за первыми ингредиентами?
– Пойдём, – согласилась я.
Мы выдвинулись в сторону Соловьиной Песни, и я всё думала об этой фразе: «Его невозможно переубедить»… Удивительно, в отношении сколь многих своих знакомых я могу её произнести. Да что там: при внимательном взгляде в зеркало я наверняка найду немало мыслей, которые крутятся у меня в голове только потому, что я упрямо отказываюсь увидеть их и заменить их на другие. И пусть со стороны наверняка очевидно, как они неполезны, даже нелогичны, я продолжаю жить с ними. Изо дня в день. Из года в год.
Как с тем мусором, хранимым на всякий случай в нижнем ящике задвинутого в угол стола.
18. Слепок заклятия
Ночь выпускного в Башне магов – одна из самых красивых ночей в году. Если вы планируете посещать Шолох весной, рекомендуем подгадать даты так, чтобы застать её.
При свете дня Соловьиная Песня выглядела совершенно иначе, чем ночью, но при этом – столь же удивительно.
Обожаю такие места: те, у которых как будто есть две ипостаси. Шолох такой же. Каждый его квартал. Где-то, как в Верхнем Закатном, днём бурлит деловая лесная жизнь, а ночью – мерцают стеклянные фонари на загадочно-пустынных улочках. Где-то, как в Роще Грёз, по утрам прохладно и философски медлительно, а вечерами звучат фольклорные мелодии, утягивающие тебя в эльфийские танцы под луной.
Вот и здесь: вчера при взгляде с горы деревушка показалась мне бесконечно тихой обителью разноцветных огней, а сейчас на первый план проступило волшебство с элементами местной норшвайнской жути.
Хорошенькие дома с голубыми крышами – но на стенах налеплены чёрные флаги от нежити. Ароматные сыры и лавандовые вина на прилавке – а рядом с ними монастырская вода, якобы позволяющая упокоить восставшего мертвеца, и амулеты, облегчающие переход через погодные разломы. На берегу озера в центре деревни играют и хлопают крыльями весёлые курочки – вот только это не живые птицы, а их привидения.
И над всем этим – запах цветущих миндальных деревьев и гиациантов.
– Нам туда! – Голден-Халла утянул меня в неожиданно узкий переулок. – Смотри, Тинави, местная шаманка по имени Кайла – своеобразная дама. В качестве платы за свои услуги она просит не деньги.
– А что? – Вслед за спутником я пригнулась, чтобы поднырнуть под цветущие ветви: куст сирени вырос прямо в проходе между двумя домами.
– В тот раз она захотела прядь моих волос, заколку-отмычку и чтобы я рассказал ей о своих любимых книгах.
– Какая любопытная цена! – Я поразилась. – Давай в этот раз я расплачусь.
– Ой, зря ты разбрасываешься такими предложениями!
Мы зашли в лавку, столь неприметную, что одна я бы точно прошла мимо.
– Кого принесли ветер севера да свет Игольчатой звезды? – раздался из темноты тихий сиплый голос, по которому нельзя было понять возраст говорившей. – Чьи следы теперь будут сниться порогу моего дома?
– Здравствуй, Кайла, – улыбнулся Голден-Халла. – Это снова я! Соскучилась?
– По такому бы да не соскучиться! Здравствуй, Рыжик! Да ты не один, погляжу. Ну-ка, красавица…
Я всё ещё тёрла глаза, пытаясь привыкнуть к сумраку после яркого дневного света, когда мне навстречу шагнула женщина средних лет в ярко-малиновом одеянии. Чётки на пышной груди шаманки колыхнулись, когда она схватила меня за плечи и развернула по кругу, пристально рассматривая. У неё был орлиный нос, фиолетовые волосы и длинные, как у русалки, ногти.
Она выглядела чуть-чуть чокнутой. Мне это понравилось.