Я поёжилась. Потом вздохнула:
– Так, хорошо… А кто-нибудь ещё может снять заклинание с Долины? Например, другой альв?
– Ноуп. Нихте. Не-не-не, – Рэндом наклонил голову, то ли сочувственно, то ли заинтригованно. – Такое заклятие может снять только тот, кто его наложил. Мне жаль говорить это, конфетка, но в этой истории не будет счастливого конца. А каким из несчастливых он окажется – выбирать тебе. Вся информация у тебя уже есть. Признаюсь: мне жутко интересно, что ты решишь. – Рэндом прищурился, лиловые глаза блеснули под длинными ресницами. – Главное, помни: отказ от выбора – это тоже выбор. О да, вижу-вижу, как ты злишься… Но если бы я не предупредил тебя, было бы ещё хуже, верно? Точнее, не так. Я не мог не предупредить. Я сейчас в Хаосе и не могу помешать Силграсу Авалати нарушить баланс, принести вред моей любимой Лайонассе. А вот ты – можешь. Разберись, пожалуйста, и сочти такое доверие за комплимент. И да. Я рад, что ты всё-таки добыла гребень. Весело было, не правда ли?
Телепат осклабился и, щёлкнув меня по лбу, исчез. Видение это было или нет, а лоб заболел по-настоящему.
Я вышла из библиотеки и стала наворачивать бездумные круги по деревне. Всякий раз, стоит мне узнать плохие новости, мой первый рефлекс – это начать двигаться, идти куда-то, и не важно, куда именно. Кажется, в такие моменты я всерьёз пытаюсь сбежать от проблемы, хотя ни разу пока подобная тактика не приводила меня к успеху. Моё сознание при этом врубает пронзительную сигнализацию и одновременно отключает все органы чувств: я хожу, как лунатик, полностью погружённая в мир собственных переживаний, и если кто-то спросит меня о чём-то в такие моменты, то рискует получить поразительный набор совершенно неразъяснимых пророчеств.
Слегка успокоившись, я с удивлением обнаружила себя с берестяным стаканчиком кофе в руках – когда я успела его взять и где, оставалось для меня загадкой. Я удручённо посмотрела на маслянистую поверхность остывшего напитка – ещё и без молока? Боги, Тинави, это просто стыдно! – сделала глоток, не ощущая вкуса, и, увидев на берегу озера несколько смеющихся селян, устроивших пикник, вдруг с облегчением вспомнила, что перед этим страшным выбором я стою не одна.
Я залпом осушила стаканчик и быстро пошла домой.
22. Непростой выбор
Шансы будут ровно до тех пор, пока ты не сдашься.
В шале меня ждала мирная картина.
Закат проливался в панорамные окна нежнейшим потоком, в своих персиково-коралловых горстях баюкая каждый предмет в гостиной. Берти, напевая и расслабленно потирая одной босой ногой другую, готовил зелье: флаконы и мисочки, котелки и ступки были расставлены тут и там, и по комнате полз остро-прохладный травяной аромат, навевающий воспоминания о вечерних улочках в квартале Постскриптумов в Шолохе.
Морган сидел у себя в кабинете, так как обиделся, что Берти разгадал последний ингредиент вместо него.
– Плюс из-за тебя он пережил стресс, – проникновенно сообщил мне Голден-Халла. – Ты раздела его! Бесчестная! Это глубоко ранило его хрупкую душу.
– О нет, он пожаловался? – Я рассмеялась.
– Ну, это скорее было похоже на донос. По-моему, он рассчитывал, что я немедленно паду перед ним ниц, извинюсь за такую гостью, а потом выгоню тебя на мороз. Босиком и с головой, безжалостно посыпанной пеплом.
– Страсти какие! А ты что?
– А я не смог удержаться от совершенно непочтительного гогота. Вот такой я бессердечный, представляешь… А сейчас хочу знать подробности!
Я, не стесняясь сгущать краски и преувеличивать, пересказала ему дневную сцену, которая в моём изложении превратилась в нечто невообразимое и эпичное. Голден-Халла ржал как ненормальный, да и у меня самой лицо едва не трещало от слишком широкой улыбки. Параллельно мы продолжали готовить эликсир для колокольчиков, и, ей-небо, если бы смех умел лечить опосредованно, то мы бы зарядили наши травки целительской силой на сто лет вперёд.
А потом спустился Гарвус, и хотя в первый момент его высокомерная и чуть-чуть оскорблённая физиономия вызвала у нас ещё один взрыв хохота, потом меня как ледяной водой окатило.
Точно. Я же пришла с плохими новостями, просто этот уют – и этот сыщик – с порога выбили всю ту боль из моей головы…
– Ребят. Мне надо вам кое-что рассказать.
И я поведала им всё, что узнала в библиотеке.
Стемнело. Да так быстро, что мы забыли зажечь свет – и теперь сидели во мраке, как нельзя более соответствующем настроению. Только танцующее в камине пламя отделяло нас от непроглядной черноты.
Запах трав сменился на тревожный запах дыма, которым нужно было окуривать ингредиенты зелья и который сейчас тонкой струйкой поднимался над тлеющим на специальной подставке бруском дерева сато.
– Итак, получается, у нас с вами два варианта. – В сумраке черты лица Берти казались острее, чем обычно. – Первый: мы просто не привозим Силграсу колокольчики. Или позволяем им умереть из-за одинокой тени – и отдаём уже мёртвые. Выдерживаем гнев Авалати и смиряемся с тем фактом, что это именно мы приняли решение о том, что Долина Колокольчиков никогда не вернётся.
Я застонала и закрыла лицо руками.
– Второй вариант, – безэмоционально, как на докладе в зале суда, продолжал Берти. – Мы можем объявить, что его ответственность – это его ответственность: пусть делает что хочет. И тем самым позволим новому Катаклизму случиться.
– Не подходит, – резко сказал Морган. – Даже не обсуждается.
– Значит, мы с тобой берём и убиваем целую деревню? – вскинул брови Берти.
– А ты посчитай жертвы, Голден-Халла, – огрызнулся доктор, в вопросе друга явно услышав возражение, хотя, на мой взгляд, он был просто размышлением вслух. – Да, выбирая первый вариант, мы выбираем деятельное творение зла против попустительства и фатализма второго варианта, и на это тяжело решиться, но это куда более логичный вариант. По сути, мы с вами оказались просто в классическом этическом эксперименте. В реальности с ним стоит обходиться так же, как на семинарах по философии: вволю подискутировать, но потом чисто математически выбрать вариант, приносящий наименьший ущерб.
Я вскочила и экспрессивно взъерошила себе волосы.
– Нет, Морган, мы всё-таки не в эксперименте. Должен быть третий путь! Однозначно. Во-первых, потому что он есть всегда – это, считайте, одно из правил вселенной, просто большинство людей слишком ленивы для того, чтобы этот путь отыскать… Во-вторых, не будь такого пути, Рэндом бы не сказал, что мне придётся сделать выбор и взять за него ответственность. Он бы, как и Гарвус, просто просчитал всё, поделился этим со мной и подытожил: конфетка, грохни колокольчики, потому что Катаклизмы нам ни к чему. А ещё скорее нашептал бы кому-нибудь, что их надо уничтожить, и всё, безо всех этих милых бесед во снах. Он всё-таки телепат, может себе позволить грубые методы в экстренной ситуации.
Морган нахмурился и перевернул травы в специальном гамаке для окуривания. Берти побарабанил пальцами по губам и задумчиво протянул:
– Вообще, да. Если ты правильно пересказала свой диалог с хранителем Рэндомом, то он подчеркнул, что все данные для принятия решения у тебя уже есть. Возможно, в тех книгах имелась какая-то подсказка?
Я вспомнила все прочитанные истории об альвах, жёсткие ответы Рэнди на вопросы о возможной передаче магии или заклятия и уже хотела сказать «не думаю», но тут меня осенило.
Порядок произошедшего в той ситуации с Криспасом. Сначала он произнёс заклинание. Потом его звезда затряслась и пошла трещинами. И лишь затем лопнула, одновременно с чем раскололась гора альва, от которой и пошли все эти магические пертурбации…
– Там ещё была информация о том, что если убить альва, то его звезда просто рассеется, – я сглотнула, собираясь с силами для следующей фразы. – Поэтому… Что, если Силграс умрёт в промежутке между произнесением заклинания и разрушением звезды? Долина уже будет расколдована, а взрыв так и не осуществится. Это и есть… третий вариант.
Договорив, я почувствовала, как бешено у меня заколотилось сердце. Мой взгляд столкнулся со взглядом Моргана Гарвуса.
– Он отличный, – наконец сказал доктор. – Всего одна жизнь в обмен на все остальные. Особенно с учётом того, что Силграс, как я понимаю, так и так погибнет вскоре после взрыва звезды. С рациональной точки зрения несколько лишних дней жизни не настолько важны. Вопрос лишь в том, кто из нас убьёт его. Потому что вряд ли фортуна будет так мила, что пошлёт ему инфаркт в нужный момент.
Я коротко, нервно хохотнула. Потом потёрла точку межбровья:
– Несколько дней жизни ещё как важны, – глухо перебила я. – Потому что если мы убьём его сразу после прочтения заклинания, он не успеет увидеть, что у него всё получилось: что он сумел исправить свою ошибку, что его близкие снова живы…
Берти тяжело вздохнул.
– Стражди, не сочти это оправданием третьего варианта, но, думаю, Авалати так и так не умрёт с чистой совестью. Он собирается взорвать пик Осколрог, уничтожить этим Врата Солнца, вдумайся!.. Едва ли после этого он отойдёт в мир иной с улыбкой на устах.
Я сглотнула. «У этой истории не будет счастливого конца», – сказал Рэнди. Да какого праха! Я не хочу в это верить!
Какое-то время мы молчали: я угрюмо попивала кофе, опёршись о кухонную стойку, Берти полулежал на диване, хмурясь и глядя в потолок, Морган водил пальцем по столешнице, рисуя невидимые вензеля.
Потом мы вновь стали обсуждать ситуацию. Ещё и ещё. По кругу.
Чем больше говорили, тем более поганой она казалась, хотя с точки зрения математики – о да! – это был «почти идеальный вариант». Всего одна жизнь за спасение всех остальных.
Но как же не хотелось, мучительно не хотелось соглашаться!..
– В конце концов, это Силграс и заварил всю эту кашу, – сказал Морган, помрачневший так сильно, что на него было тяжело смотреть. – Естественно, надо выбирать третий вариант. Бесспорно и несомненно. Да, он жесток, но справедлив: ведь события жизни нельзя просто откатить назад, изобразив, что их не было, тем более столь масштабные. Вы же оба маги. – Гарвус кивнул сначала на меня, потом на Берти. – Да, грёбаные оптимисты, но в первую очередь – маги. И как никто другой, вы должны осознавать, что у всего есть цена, не расплатиться – не получится. Вопрос только: кем и чем.