При этом на улице было настолько холодно, что даже почти нечувствительный к перепаду температур Авалати поёжился. Он небрежно смахнул с плеча фиолетовые лепестки, зачесал свои белоснежные волосы от затылка вперёд, пряча под ними глаза, ещё разок зевнул и спустился с крыльца. В него тотчас чуть не врезалась очередная пара танцоров. А потом – ещё одна и ещё. Они окружили его, будто приглашая присоединиться к своему чарующему танцу в тишине.
– Фиона, зачем мне твои спецэффекты? Хочешь поговорить – явись сама! – раздражённо крикнул Силграс, уклоняясь от чужих локтей и морщась, когда его кто-нибудь всё-таки задевал. – Я и так знаю, что ты крутая!
В отличие от жителей Долины Колокольчиков, слуги Фионы были не призраками, а вполне себе материальными мертвецами, набранными ею среди беспечных норшвайнцев.
Послышался смешок, звонкий щелчок пальцев, и вдруг всё закончилось. Магическая темнота и метель отступили, сменившись простой и в чём-то даже светлой ночью – спасибо пухлым сугробам, блестящим под луной.
От колодца к Силграсу шагнула высокая стройная женщина, чьи длинные чёрные волосы украшал серебряный венец. «Власть» и «роскошь» – вот два слова, приходившие на ум при взгляде на неё. Она куталась в синий плащ, отороченный мехом, под ним виднелся тёмный обтягивающий костюм.
«Ну да, в отличие от своих ребят ты-то тепло одета», – мысленно возмутился Авалати, которому очень не понравилось мёрзнуть. Он забыл, что на встречи с Фионой лучше надевать хоть какую-нибудь обувь, а не выходить босиком и в ночной сорочке.
Пепел, точно, сорочка!.. Что-то он совсем не подготовился к гостям. И снуи, предатель такой, не напомнил, что стоило сменить наряд на нечто более приемлемое. Силграс с максимально независимым видом поправил рубаху и эдак небрежно упёр одну руку в бок – мол, так и было задумано.
Вблизи Фиона фон Сортерберг, большинству известная как ледяная леди, была ещё прекраснее. Неудивительно, что многие люди выходили к ней, обменивая свою тёплую, но скучную жизнь на холодное мерцание вечности.
Остановившись прямо перед Авалати и загадочно сощурив глаза, Фиона длинным ногтем жемчужного цвета провела по его нижней губе.
– Вот ты снова и дома, упрямый альв. Один среди зеркал, в ограде отражений – и со свечой в руке, чтобы развеять тьму.
– Какая пафосная фраза. Долго репетировала? – вывернулся из-под её пальцев Авалати.
И с Фионы вдруг как ветром сдуло всю её властную холодность. Она задорно осклабилась.
– Скажи, хорошо получилось? Ты же и впрямь со свечой стоишь. Уже потухшей, правда.
И действительно: ветер и цветочно-снежная буря почти сразу расправились с огоньком. Авалати хотел съязвить в ответ, но, вспомнив всё то, о чём так много думал в последние дни, не стал этого делать. Только кивнул:
– Красивые слова, да. Как строка из древней песни.
Зато Фиона не упустила возможность для подкола.
– Боги-хранители, да тебя подменили?! – делано ахнула она. – Признавайтесь, кто украл мою врединку Авалати и подсунул вместо него эту принцесску в ночной рубашке?!
– Да ты!!! – невнятно взвыл Силграс, когда она прижала его одной рукой к груди и хорошенько взъерошила волосы.
– Я скучала по тебе, между прочим! – с укором воскликнула Фиона.
– Я всё ещё не понимаю, как ты можешь по мне скучать, если мы виделись всего пять раз, и то по делу!!!
– Я помню тебя по твоим прошлым жизням.
– А я-то тебя – нет!
– Так наши чувства никогда и не были взаимными. Я же говорю: я скучала. А не ты. Ты мне – друг. Я тебе – непонятная приставучая тётка. Что ж, ничего: бывают ситуации и хуже.
Поразительно, насколько простой она была вне своей колдовской метели.
– Лучше бы порадовался, что тебя кто-то любит, – Фиона вновь посерьёзнела. – До сих пор.
Силграс вздрогнул и отвёл глаза.
– Зачем ты пришла? – после паузы спросил он.
– Хочу спросить, когда ты планируешь провернуть свой ритуал.
– Ну и к чему тебе знать это?
– Спрячу своих слуг от греха подальше. Хочу, чтобы они остались в порядке при любом раскладе… У тебя вообще хватит магии на то, чтобы расколдовать Долину, принцесса?
– Да перестань ты меня так называть!
– Просто тебе поразительно идёт эта ночнушка. Ты уверен, что она мужская?
– …А они разве как-то отличаются?..
– Поня-я-я-тно, – сокрушённо покачала головой фон Сортерберг.
За разговором они неспешно шли по тихим переулкам деревни. Если им на глаза попадались редкие призрачные прохожие, Фиона развеивала их небрежными прикосновениями. Силграс сначала молча скрипел зубами, потом всё же попросил её держать руки при себе.
– Мои силы всегда растут при полной луне – и в момент смены суток, – сказал он. – Так что я собираюсь провести ритуал в полнолуние, в полночь. Надеюсь, что в ближайшее: если мои помощники явятся до него… Если нет – в следующее. Но мне хотелось бы побыстрее. Пока не вмешались какие-нибудь внешние обстоятельства. И не пропала решимость.
Фиона задумчиво кивнула:
– Ты не изменил свой план, я так понимаю?
– Нет. Он остался прежним.
Ледяная леди покачала головой.
– Подозреваю, твои помощники – те, что отправились за сундуком – будут в ярости.
– Ярость – это нормально. Главное, чтобы они сыграли свою роль до конца.
– Вот-вот. Я бы на их месте заартачилась.
– Ничего. Я сильнее. Не смогу уговорить – заставлю.
– Авалати, это не моё дело, конечно, но, по-моему, ты совершаешь ошибку.
– Ты права – это не твоё дело.
И снова повисло долгое молчание.
Когда они дошли до трактира Гедвиги, чьи окна, как всегда, приветливо светились в ночи, Силграс указал на него рукой:
– Я могу угостить тебя грогом, если ты не будешь уговаривать меня изменить решение или же мучить рассказами о моих прошлых воплощениях.
– Ты всё ещё не хочешь знать о них? – Фиона оперлась плечом об угол ближайшего дома. – Даже сейчас?
– Тем более сейчас.
Фон Сортерберг задумчиво пожевала губами, затем плотнее закуталась в свой синий плащ.
– Знаешь, я, наверное, пойду, – наконец невесело сказала она. – Полночь полнолуния, значит.
Перемена в ее настроении напрягла Силграса.
– Не вздумай вмешиваться в ритуал, – нахмурился он. – Он тебя не касается! Всё это – только моя ответственность.
– У меня и мысли не было тебе мешать, Силграс, – она печально покачала головой. – Просто мне грустно, мастер Авалати. Как я уже говорила сегодня – ты мой друг, пусть и не хочешь вспоминать об этом. Знаешь, бывает очень сложно принять судьбу своих близких. Признать, что всё, что с ними происходит, каким бы неправильным оно тебе ни казалось, – это их выбор. Зачем-то они для себя решили так. И твоё дело – не лезть, если не просят. Уважать их право на жизнь, их право на смерть, право на ошибки и глупости… Сколько ни живу на свете – а мне всё никак не даётся это смирение, – Фиона рассеянно хмыкнула. Потом повторила: – Я не буду мешать тебе, клянусь.
Авалати почувствовал, как внутри у него что-то тоненько завывает – будто карманная метель, проскользнувшая в самое сердце. Он хотел что-то сказать, но никак не мог понять, что именно – что это за неясное чувство, смутное желание, ощущение необходимой правильности нагнетается в мехах его лёгких?
Выражение лица Фионы вдруг стало более строгим, сочувствующим.
– Но есть и другие альвы, Силль. И, как мне кажется, они могут захотеть остановить тебя.
– Про Лешего я знаю, – поморщился Авалати.
– Не только он. Также Найох.
Силграс невольно распахнул глаза и неверяще подался вперёд.
– С чего бы господину подземных рек мешать мне?!
– Ты однажды перешёл ему дорогу. Давно, ещё пару твоих воплощений назад… Ты не помнишь этого и, как у тебя водится, не хочешь вспоминать. Впрочем, я всё равно не знаю деталей, но знаю другое: однажды Найох уже помог Лешему выступить против тебя. Помнишь, как-то раз эта деревня, – Фиона обвела улицу рукой, – горела? Когда Леший напал на вас, и ты после этого отталкивал отсюда любых альвов, в том числе меня, из-за чего в этой жизни я не смогла стать тебе другом?
– Конечно, помню!
Укор, которым полнились последние слова Фионы, Силграс проигнорировал.
– Так вот, – продолжила ледяная леди, – в тот раз именно Найох по просьбе Лешего наполнил колодцы красной водой и выманил тебя в дальние скалы. Поэтому я подозреваю, что сейчас он тоже может оказать чащобной смерти поддержку. Будь готов.
Авалати выругался сквозь зубы.
Они долго молчали, и под ногами у них расцветали незабудки – порождения силы, исходящей от госпожи фон Сортерберг. Медленно падал снег. Фиона из-под ресниц смотрела на Силграса, зная, что скоро потеряет его навсегда.
«Может, и хорошо, что мы сейчас не пошли пить и говорить о былом, – подумала она, бросив взгляд на уютный трактир, а потом – на такое изящное и взволнованное лицо Авалати. – Может, без этого будет и не так больно».
Ну да, конечно, лги себе, дорогая.
Силграс тряхнул головой, выныривая из своих мыслей, и затем, поджав губы, твёрдо протянул руку ледяной леди.
– Вряд ли мы ещё увидимся. Прощай, Фиона.
– Прощай, Силграс.
Она призвала своего колдовского коня, чёрного, как вороново крыло, и уже готова была запрыгнуть в седло, когда Авалати внезапно схватил её за запястье. Прежде чем она сказала что-либо, он развернул её к себе и порывисто поцеловал. Губы у Силграса были холодными, на вкус – пшеница и соль, а губы Фионы – будто засахаренные фиалки во льду. Быстрый поцелуй едва ли мог согреть хоть кого-то из них.
– Прости, что я не стал слушать о своих прошлых воплощениях, – выдохнул Силграс, когда они отстранились друг от друга. – Сейчас это было бы неуместно. Но если ради чего-то и стоило бы о них узнать – то это ради нашей с тобой истории.
Фиона посмотрела на него внимательнее и… вдруг расхохоталась:
– Ну ты и ловелас! Мы всегда дружили, Авалати. Не больше! Хотя… – она прищурилась. – Что, если я скажу, что под конец ты каждый раз пафосно проворачивал этот внезапный трюк с поцелуем?..