Я приблизилась к изгороди, окружающей ферму, и окликнула краснолицего мужика в соломенной шляпе, сидевшего на бревне на лужайке и курящего трубку. Он подозрительно выслушал меня.
– Так вы путешествуете одна? – переспросил под конец Бонк – это был именно он.
– Да, – я беззаботно разулыбалась. – Сегодня вечером уже уезжаю, со всеми попрощалась. Вот только Хэвора найти не могу, а мне сказали, что вчера он поднимался к вам. Ну и на верхотуру вы забрались, конечно, уф! Я подумала, может, он остался у вас на ночь, чтобы сверху понаблюдать за праздником у озера? Вид тут потрясающий! И овечки такие милые. Он, правда, говорил, вы в них экаин развозите, но это же Хэвор, глупыш такой! Так неловко, что он всех во всём подозревает. Завтра встречусь со своим приятелем-детективом в Сонном Облаке, расскажу ему, чтобы он, если его в ваши края занесёт, не вздумал Хэвору верить. А то он мнительный, жуть! Всё-то проверяет. А по вам видно – честный человек, не хочется, чтобы у вас были неприятности. Можно мне стакан воды, пожалуйста?
Бонк поддакнул: умора, смех, да и только. Попросил подождать и ушёл в дом.
А вернулся он без стакана, зато с арбалетом, нацеленным туда, где только что сидела я, подставив лицо яркому солнцу. После чего, не успев начать озираться, он рухнул как подкошенный: это я воспользовалась его двухминутным отсутствием, чтобы подготовить заговор усыпления, наречённый мной Дрёмой Дахху (на нём я тренировалась – с его позволения).
Ни один нормальный землевладелец не посмеётся в ответ на планы какой-то девицы рассказать о нём служащим закона. Чист он или нет, а зашедшие в гости ищейки никому не сдались.
– Ах ты сволочь, – прошептала я, крепко связывая Бонка захваченной в сарае верёвкой. Дрёма действует около часа, но всё же лучше перестраховаться.
– Хэвор! Хэвор, ты здесь?! – кричала я, осматривая комнаты и, конечно же, подвал дома. В руках у меня был нож, снятый с ремня фермера.
Но дом был пуст.
Тогда я выбежала обратно на улицу, встала на краю утёса и, закрыв глаза, воспользовалась тем же трюком с монеткой, что проворачивала в Асулене.
Темнота под закрытыми веками расцветилась медленно проступившими золотыми шариками. Всё вокруг было живым, живым: мириады огней там, где толпились заинтригованные овцы, вспархивающие души птиц на сосновых ветвях, гораздо крупнее – человеческая искра Бонка… Хорошо хоть, что заговор не показывал души кишащих в траве муравьёв, а то бы я свихнулась от полной иллюминации.
Где же ты, Хэвор…
Я задержала дыхание и сосредоточилась, стараясь распространить своё видение как можно дальше. Вьющийся на утёсе ветер шумел, трепал мои волосы и рубашку. Прохладная монета остужала мои тёплые пальцы. Впереди стремительно пролетело два огонька – ястребы кружили под обрывом…
Ничего.
Я разочарованно опустила голову и уже собиралась открыть глаза, как вдруг – вот оно! Внизу, под землёй, горела золотая искра. А рядом с ней… Я выдохнула и, прервав заклятие, подбежала к самому краю, упала на колени и стала всматриваться в отвесный склон.
В нескольких метрах подо мной имелся узкий уступ. Если наклониться, становится видно: в скале есть пещера! Фермер Бонк наверняка пользовался верёвочной лестницей, которую цеплял за растущую рядом сосну, чтобы спуститься, но у меня не было времени искать и закреплять её.
Потому что рядом с искрой Хэвора была ещё одна. Зелёная искра нежити…
– Прахов прах! – взвыла я и, стараясь не думать о колышащихся где-то бесконечно внизу кронах деревьев, похожих на брокколи, слишком маленьких домиках и будто игрушечных полосах погодных разломов (живот скручивало от высоты), прыгнула вниз.
Каменная крошка опасной струйкой посыпалась у меня под ногами, но я попала на уступ и тотчас бросилась в тёмный зев пещеры.
– Хэвор!..
Вдалеке раздался слабый стон. Я побежала по узкому тоннелю, закрывая то правый, то левый глаз, чтобы быстрее привыкнуть к сумраку после яркого солнечного дня.
– Хэвор!..
И вот я вылетела в небольшой зал.
Пушшентай был здесь. Он каким-то чудом забрался на крохотный выступ под самым потолком и дрожал там, забившись в какую-то дыру, весь покрытый грязью, в разодранной одежде, сжимая в руках крупный камень, которым пытался прикрыться. При виде меня он издал ещё один слабый, полный боли стон, и это был до пепла плохой знак. Камни вокруг дыры почернели и потрескались от явно пущенных в них заклинаний…
Потому что под выступом притаился в тенях мёртвый колдун – лич. Едва я влетела в пещеру, он бросился на меня. Серая кожа, местами повисшая лоскутами, белые, светящиеся в темноте глаза, полуистлевшая длинная мантия, кинжал в одной руке и посох с магическим камнем в другой, которая частично представляла собой голые кости.
Он кинулся на меня, ощерившись. Кристалл в посохе засветился и плюнул длинной молнией, от которой я уклонилась, упав и перекатившись.
Чтоб тебя. Я не смогу использовать свою дурацкую медленную магию в таком маленьком помещении – личу до меня всего ничего в любом направлении. Убежать обратно в коридор, сплетая что-то по дороге?
Ещё одна молния – я снова уклонилась, но стена пещеры над моим плечом треснула и потемнела. А эта дрянь была могущественным колдуном при жизни… Я залезла свободной рукой в карман, чтобы вытащить взятое с собой пёрышко для Промедления Люффа, но оно исчезло. Видимо, умудрилось как-то выпасть, хотя, казалось бы – ну не пёрышку!..
Кружа с личем по пещере, то и дело всё с большим трудом уклоняясь от разрядов молний, я мысленно перебирала все доступные мне заговоры. И понимала, что ни один из них не подходит для текущей ситуации.
Оставалось одно: с коротким ножом я бросилась на лича. Поднырнула под выставленный посох и… Сама получила удар кинжалом одновременно с тем, как воткнула свой нож мертвяку в живот.
– Прах!.. – я с криком отпрыгнула обратно.
Левой руке стало горячо: кровь потекла по рассечённому плечу. Я переложила нож в правую: хорошо, что Кадия в прошлом году заставила меня тренироваться держать оружие и в ней.
Ещё одна попытка приблизиться. Ещё два удара – мой и по мне. На сей раз лезвие лича полоснуло меня по боку, оставляя глубокую рану, и теперь каждое, даже малейшее, движение вызывало у меня приливы тошноты и каскады тёмных пятен перед глазами.
– Хэвор, ты как там?! – крикнула я, стараясь сосредоточиться на том, зачем я здесь, чтобы не думать о терзающей тело боли.
Я должна защитить его.
Тишина в ответ…
Голова кружилась, от железистого запаха крови ком подступал к горлу. Я снова бросилась на лича. В этот раз вместо того, чтобы пытаться дотянуться до него ножом, я опять переложила лезвие в раненую руку, а здоровой изо всех сил схватилась за посох и попыталась выдернуть его, отскакивая назад, стараясь держаться как можно дальше от мелькающего перед лицом кинжала.
Белые глаза нежити полыхнули гневом. Он взревел впервые за всё время боя, и посох вновь выпустил молнию, куда более мощную, чем прежде. Я едва не выпустила древко. Молния гадюкой впилась в камни над входом, они почернели, затрещали, вся пещера пошла ходуном и… Вход начал обрушиваться. Отдельные камни со страшным грохотом падали вниз, громоздясь горой.
Лич отвлёкся, вскинув голову, а я, не позволяя себе думать о том, что происходит вокруг, вырвала-таки посох и пнула противника высоким ударом ноги. Он завалился на спину. Я сначала изо всей силы воткнула заострённый, обитый металлом конец посоха ему в живот, потом выбила из руки кинжал и, упав на колени, вонзила нож ему в горло и провернула. Раздался хруст. Нежить задёргалась. Понимая, что даже со сломанной шеей и древком в подбрюшье он может продолжать своё существование, я, задыхаясь от боли, била его лезвием до тех пор, пока белые глаза не потухли.
Пещеру заволокло каменной крошкой. Больше всего на свете мне хотелось упасть на камни рядом с личем, прикрыть глаза, хоть как-то отдышаться и проверить, что там с моими ранами, но…
– Хэвор!
Я с трудом поднялась и, кашляя от набивающейся в рот пыли, поплелась в угол, где был уступ. Брошенный в сторону тоннеля взгляд заставил меня облиться холодным потом. Выхода из пещеры больше не было. Камни завалили его до потолка.
Из дыры не доносилось ни звука. Я продолжала окликать Хэвора, пытаясь понять, как, на каком адреналине он смог забраться туда, и наконец, чуть не падая от слабости, сумела сделать то же самое.
Газетчик свернулся тугим клубком. Всё его тело покрывали ожоги и глубокие раны. Одна ступня была вывернута под неестественным углом, над ней из разорванной штанины торчала сломанная кость… Всё то, что я издали приняла за грязь, оказалось кровью – и на самом Пушшентае, и на его одежде, и на камнях вокруг.
Боги-хранители.
Хэвор тяжело дышал, с трудом смотря на меня затуманенным взглядом.
– Ты слышишь меня? – Я коснулась его. – Узнаёшь? Это я, Тинави. Лича больше нет. Ты в безопасности.
– Ти… Тинави, – с трудом повторил он и сипло застонал.
– Где больнее всего?
– Везде…
Моё сердце сжалось. Хэвор закрыл глаза, из-под его ресниц текли слёзы.
– Я так больше не могу, – прошептал он. – Я больше не могу так…
– Нужно потерпеть совсем немного. Скоро мы выберемся, обещаю.
– Здесь так темно…
Это была правда. Из-за заваленного входа пещера погрузилась во мрак: всего лишь несколько мутных серых лучей света проникало сквозь щели между валунами.
Продолжая говорить какие-то утешающие вещи, я пыталась осторожно ощупать Хэвора, чтобы оценить его состояние. Он метался в полубреду и беззвучно плакал, мои руки тряслись, он пытался перехватывать их («Больно, больно!..»), и меня колотило почти так же сильно, как его.
Потерпи, мой хороший. Пожалуйста, потерпи…
Всё оказалось гораздо хуже, чем я надеялась. Помимо многочисленных ран, к части из которых я не рискнула прикасаться, чтобы не ухудшить его состояние, у Хэвора, судя по всему, открылось массивное внутреннее кровотечение.