Небо. Я не знаю, что делать. Я не знаю, как ему помочь.
Мои зубы стучали, всё внутри кричало, и тупое ощущение собственного бессилия соседствовало с яростью и подступающим к горлу комком ужаса.
Не думать. Тинави. Сейчас ни в коем случае нельзя поддаваться эмоциям и паниковать, надо просто действовать.
– Я сейчас вернусь, – сглотнула я. – Посмотрю, как вытащить нас отсюда.
Камни были настолько огромными, что мне в моём состоянии не удалось сдвинуть ни один из них. Я скреблась о них ногтями, кричала и звала на помощь до тех пор, пока не охрипла, потом вновь, шатаясь и держась за стены, вернулась к Хэвору. Теперь я боялась оставлять его: он был настолько плох, что я всё держала руку у него на груди, вслушиваясь в медленный стук сердца, становившийся всё тише.
Боги, пожалуйста, помогите. Я вас очень прошу. Рэндом. Карланон. Нэт. Кто-нибудь, пожалуйста.
– Я не хочу умирать, Тинави.
– Ты не умрёшь, слышишь?
У меня зуб на зуб не попадал. Ни один из моих заговоров не мог лечить людей. Да зачем мне вообще нужна эта идиотская магия на искру, если она не способна на главное?!
– Тинави, это правда, что после смерти мы попадаем в свои мечты?..
– Хэвор, ты не умрёшь. Нас спасут. Мои друзья знают, где мы, и вот-вот придут.
– Я надеюсь, что правда… Я очень хочу… туда…
– Хэвор, останься со мной. Я здесь. Чувствуешь мою руку?
– Мне всегда хотелось…
– Хэвор!
– Побывать…
– Посмотри на меня.
– На море…
Меня трясло. Я ни праха не видела из-за слёз. Я сжимала пальцы Пушшентая, пыталась утешить его, мучительно старалась придумать, что, что я могу сделать, чувствовала, как меня потихоньку отключает, не понимала, сколько прошло времени – казалось, уже много часов, много дней, мысли путались, глаза закрывались, оставался лишь собственный осипший голос и почти бестелесный шёпот Хэвора, пунктирный, затихающий стук в его груди…
– Всё будет хорошо.
– Я не хочу…
– Хэвор! Останься со мной, Хэвор!
– Умирать…
Его глаза закрылись. Сердце перестало биться.
– Хэвор!..
Я потеряла сознание.
Всё смешалось. Сначала был какой-то бред, вихри из пыли и крови, засасывающая в себя темнота, содрогающееся из-за рыданий тело. Потом – джунгли.
Изумрудные заросли. Сладкий запах цветов. Бьющий в глаза закатный свет.
Я лежала на знакомой тропинке и безразлично смотрела туда, на деревянный указатель, увитый лианами. Земля глухо затряслась – бум, бум, бум, – и появился Быкоголовый.
Он шёл ко мне. Я не шевелилась. Мне было всё равно. В голове обрывками крутились недавние мысли – я справлюсь, я смогу, я же такая крутая… Надо тренироваться, победа точно будет за мной, я уже не та, кем была раньше, я сильная, опытная, смелая…
Я хрипло хохотнула.
Какая же ты дура, Тинави.
Минотавр подходил ближе. Его облик двоился у меня перед глазами. Я не могла двинуться от слабости. Ещё ближе. Мутным взглядом я смотрела на морду твари.
Ему оставалось до меня всего несколько шагов. И вдруг, когда я увидела бездонную, безжалостную, тупую и холодную тьму его глаз, я будто очнулась.
Меня со всей силой ударили в грудь недавние слова Хэвора. «Я не хочу умирать, – зазвучала отчаянная мысль уже в моей голове. – Не хочу, не хочу. Не хочу!»
Сцепив зубы, я перевернулась на спину и попробовала подняться на колени – ноги не держали. Мотаясь из стороны в сторону, рискуя завалиться на бок, я поползла по дорожке – у меня не получилось встать. Сердце начало лихорадочно биться.
Как я могла не воспользоваться этим шансом сразу же!.. Как я смела подумать о том, чтобы предать саму жизнь, отказавшись от неё!..
Ведь нет на свете большей ценности. Нет счастья большего, большей удачи – быть живым в этой бескрайней вселенной, полной пустоты и праха, пыли и пепла, черноты и неподвижности небытия. Как я – счастливейшее из существ, получившее от неведомой силы возможность дышать, выбирать, действовать, мечтать – смела подумать о том, чтобы сдаться?
Никогда – никогда я не встану на сторону смерти. Дар жизни я ни за что не предам.
Сзади раздался низкий голос чудовища:
– Hooro. Neverrara! – В нём слышалась насмешка.
Я всё-таки сумела подняться. Шатаясь и хромая, подволакивая ногу, с повисшей плетью рукой я побежала прочь, цепляясь носками сапог за землю, чувствуя, как силы возвращаются ко мне – отчаяние уступает место упрямству, твёрдому намерению справиться, не сдаться, дойти, добежать, выкарабкаться – во что бы то ни стало!.. Длинная тень чудовища издевательски следовала за мной. Как бы я ни бодрилась, а Быкоголовый не спеша шёл за мной шаг в шаг, уже предвкушая ужин.
Я не сдамся.
Всё кончено.
Нет, я не сдамся!..
Это конец.
Я не…
Рука Быкоголового вцепилась мне в раненое плечо, и я заорала. Зловонное дыхание коснулось шеи, острый коготь стал медленно раздирать кожу.
И тут… Что-то тёплое и невидимое прижало меня к себе, я почувствовала касание чьих-то губ, и мягкий голос шепнул мне на ухо:
– Проснись, Тинави. Проснись.
Я распахнула глаза. Звёздный свет, бесконечное бархатное небо. Всё те же сосны, ферма, блеяние овец и – полное боли и нежности лицо Берти надо мной.
– Всё хорошо, – сказал он. – Мы вытащили тебя.
– А Хэвор?..
Глаза Голден-Халлы потемнели. Он промолчал. Меня качало, и я не сразу поняла, что он несёт меня на руках. И что вокруг – куча суетящегося народа. Как сквозь туман проступали Морган, Кайла, деревенские жители… Бесчисленное множество фонарей в их руках, из-за которых всё расплывалось у меня перед глазами. Фермер Бонк со скрученными за спиной руками.
– Ты потеряла много крови, – сказал Берти. – Но пока я будил тебя – это было не так-то просто, – Морган немного подлатал раны. Сейчас тебе надо попить и поспать: я принёс гребень, можешь не бояться джунглей.
– Берти, он мёртв? Просто скажи мне?
Я еле ворочала языком.
– Его сердце… перестало биться… Берти, он?..
Голден-Халла облизнул губы.
– Пока неизвестно, – сказал он. – Но сердце бьётся. Кайла пытается сделать что может. Прогноз… не очень хороший, но шансы есть. Хей! Пожалуйста, не плачь, Тинави!.. – Голос Берти на мгновение сорвался.
– Я плачу, – истерически всхлипнула я, – от радости. Потому что шансы есть.
31. Ледяная леди
Любое «никогда» касается только прошлого. Будущее – это «всегда». Всегда возможность и всегда надежда.
Кайла, собрав всех в деревне, у кого были хоть какие-то навыки целительства, пыталась вытащить Хэвора с того света. Это происходило прямо на ферме и затянулось на всю ночь, которую я сама провела в какой-то комнате в полубреду, то проваливаясь в тягомотную болезненную дрёму, то выныривая с испуганно расширенными зрачками и хрипами: «Берти, как он?!» Периодически приходил Морган и пытался что-то сделать с моими ранами, но я набрасывалась на него с требованиями и мольбами вместо этого помочь Пушшентаю.
– Слушай сюда, Страждущая, – наконец не выдержал Морган, собрав в кулак ткань моей туники и буквально приподняв меня над кроватью. – Всё, что я мог сделать для Хэвора, я уже сделал. И сейчас ты либо дашь мне как следует осмотреть твои раны, либо я уйду, заберу Голден-Халлу и вместе с ним отправлюсь в Долину Колокольчиков. А ты останешься тут, пытаясь не окочуриться под вялым присмотром Кайлы, которая сейчас выжимает из себя максимум ради Пушшентая, после чего долгое время будет просто обессиленной алкоголичкой и обжорой, не способной помочь больным ничем, кроме как парой отваров. Ты поняла меня?
Я кивнула и закрыла глаза. Морган долго что-то делал с моей рукой и правым боком, отчего меня попеременно бросало то в жар, то в холод. Потом Гарвус сообщил, что к следующему вечеру я буду в порядке, и ушёл. Со мной всё порывался посидеть Берти, но я уговорила его заняться расследованием тёмных дел фермы.
– Ты же сыщик. Выясни максимум, пока ты здесь, помоги местным. Одни боги знают, насколько хороши будут стражи порядка, которые приедут из Врат Солнца, и как сильно успеют остыть следы. Бонк явно работал не один, и его подельники, вероятно, ещё не успели разбежаться.
Голден-Халла посмотрел на меня долгим взглядом.
– Тинави… Я, конечно, уйду, но позволь мне сначала сказать кое-что. Я прекрасно понимаю, что, стоит тебе остаться одной, как ты начнёшь безостановочно корить себя за произошедшее. Проигрывать в голове случившееся раз за разом и находить всё больше доказательств тому, что твои решения были неправильными и что кто-нибудь другой на твоём месте смог бы спасти Хэвора магией. Так вот, не слушай эти мысли. Не думай их, они лживы. Ты сделала всё то, что могла, и даже больше – пойти с ножом на лича и победить его, небо голубое… Никто другой не добился бы и этого. Не понял бы, где искать Хэвора. Вообще не пошёл бы его искать. Даже без сослагательного наклонения: никто действительно не пошёл. Вдумайся в эти слова, пожалуйста.
Комок подступил у меня к горлу. Не сдержав внезапного судорожного всхлипа, я выдавила:
– Берти… Но если он всё же не очнётся? Просто умрёт?
Глаза Голден-Халлы блеснули в тёплом свете волшебного аквариума с кристаллами, стоящего в углу комнаты и уже привлёкшего к себе пару отчаянных чёрных мотыльков.
– Знаешь, – твёрдо сказал Берти. – Если случится так, то его последними мыслями будет то, что он умер не в одиночестве. А с тобой, с человеком, державшим его за руку, слушавшим его до самого конца. Благодаря тому, что ты была рядом, он, умирая, знал, что где-то жизнь продолжается, и поверь мне, это единственное и лучшее утешение для тех, кто уходит в небытие. Ничего не кончено. И если для тебя воспоминание о пещере останется болью и ужасом, то для Хэвора такой конец был однозначно лучше, чем гибель в пустоте и черноте с нежитью, которая бросится на его останки, как только сумеет до них добраться.