– Так-так-так! И о чём же говорится в этой песне?
– Оригинальный сюжет я не помню, так как мои очаровательные ученики переписали его под себя, впихнув туда кучу драмы, и у меня в голове застряла их надрывная версия, вобравшая в себя все возможные клише и «слезодавилки» – ох уж эта молодёжь, так яро требует крови, да?.. Вроде бы сам Овердил – это город, который существует одновременно наяву, на изнанке реальности и во сне, а потому – нигде по-настоящему. (Не спрашивай меня, что это значит, я понятия не имею.) Однако изредка, по ночам, Овердил появляется над горами целиком и отправляет на землю своих охотников, которые добывают для него некую таинственную пыльцу, необходимую для его хоть-сколько-нибудь-осязаемости.
Я внимательно слушала Берти, но ещё внимательнее его слушал Оэло.
«Малиновый» страж явно ни праха не понимал, но стоял, настолько любознательно наклонив голову и чуть ли не уши навострив под тюрбаном, что было видно – он очень-очень старается вникнуть в монолог Голден-Халлы! Так ведут себя некоторые щенята. Я невольно умилилась, и Оэло, поймав мой взгляд, мигом наклонил голову в другую сторону и прищурился, став ходячим воплощением слова «старательность».
Впрочем, уже мгновение спустя он вытянулся по струнке и так гордо вскинул подбородок, что несколько лент, украшавших его тюрбан, взвились в воздух.
К нам, в сопровождении лилово-жёлтого стража, шёл житель города, который явно занимал высокий пост. Его белоснежное одеяние было расшито чёрными кругами и спиралями, которые постоянно двигались, сжимаясь и расширяясь, а из-под сапог при каждом шаге взмывали облачка.
Если черты лица стражей были более или менее ясными, то его лицо было почти пустым и этим вызывало смутное беспокойство – будто ты смотришь в глаза тумана.
Житель достал из складок одеяния маленький мешочек, развязал его и высыпал себе на ладонь горку блестящей сиреневой пыльцы. Мы с Берти ахнули, когда чужак вдруг резко дунул, и пыльца, обратившись неожиданно большим облаком, окутала нас обоих. Я еле успела зажмуриться, а когда открыла глаза…
– Прахов прах! – взвизгнула я, отпрыгивая назад – и тотчас взвизгнула повторно, потому что в этот раз мой прыжок получился действительно высоким: я приземлилась на бортик фонтана метрах в двух от того места, где стояла.
– Я ожидал чего угодно, но только не этого! – хрипло выдохнул Берти и неверяще уставился сначала на свои руки, потом – на меня…
Я сглотнула так панически громко, что слышно было, кажется, по всему Овердилу. Ведь безмолвный чужак в чёрно-белом с помощью своей дурацкой пыльцы просто-напросто лишил нас с Берти тел, превратив в неясные, бесплотные и пронизанные светом существа. Мы стали такими же, как обитали Города Бликов.
Голден-Халла: в одеянии глубокого изумрудного цвета, состоящем из нескольких слоев, колышущихся по воле несуществующего ветра.
Я: в кобальтово-синем, с голубым тюрбаном и тончайшими лентами на шее, сотканными будто из предрассветного лунного луча, развевающимися у меня за спиной.
– Зато теперь мы говорим на одном языке, путники, – удовлетворённо сказал чёрно-белый, чьё лицо теперь проступило очень чётко. Да и всё вокруг стало потрясающе детализированным – как на земле. – Так что простите мне эту маленькую вольность с вашим преображением.
– Маленькую?! – хором взвыли мы с Голден-Халлой.
Старик – а он оказался именно стариком, в меру упитанным, с тяжёлой квадратной челюстью и крупным носом, – тотчас пошёл на попятную, подняв раскрытые ладони.
– Сей процесс обратим. Однако прежде чем вернуть вам ваши тела и тем самым снова потерять возможность общаться, я не премину спросить: не соблаговолите ли вы оказать нам некоторую помощь?
– Какую именно? – спросил Берти, то и дело неуютно трогавший свой наряд, всё пытаясь примять колышущиеся ткани.
О да. В отличие от Полыни, у Голден-Халлы явно нет большого опыта хождения без штанов!
– Один из наших охотников за пыльцой не вернулся в срок, – вздохнул старик, жестом приглашая нас на небольшую прогулку.
37. Город бликов
Под действием овердильской пыли у человека появляется ещё одна загадочная ипостась. Я полагаю, что она является тенью наоборот: твоим отражением, на которое не падает тьма.
Оказалось, что Берти всё правильно помнил об Овердиле.
Примерно раз в десять лет Город Бликов появлялся в небесах над северными горами. Вниз по хрустальной лестнице спускались охотники Овердила – их задачей было собрать волшебную пыльцу. Эта пыльца, по сути, являлась материей бромой (то есть стабильной формой вечно изменчивой энергии унни), за которую отвечают драконы, и поэтому жители Овердила называли наш мир Землёй Дракона.
Пока охотники выполняли свою миссию, маги Овердила удерживали темноту на той территории, где стоял на якоре город – иначе он бы просто растаял под яркими солнечными лучами. Обычно охотники справлялись за несколько часов, после чего Овердил уплывал в то миражное пространство, которое считалось его домом.
Но сегодня одна из охотниц не вернулась в срок. Все её коллеги уже были здесь, а госпожа Соома пропала.
– Для того чтобы иметь возможность добывать пыльцу на Земле Дракона, – объяснял старик, который попросил называть себя просто Магистром, – наши охотники становятся более материальными. То, что я сделал с вами, они делают с собой: только наоборот. Однако жителям Города нельзя использовать пыльцу на себе два раза подряд: это вредно. Пыльца помогает нам жить и развиваться, но излишнее облучение вызывает страшные болезни и разрушает наши сущности… Поэтому сегодня я не позволил своим ученикам отправиться обратно на поиски Соомы. Мы решили держать ночь над Землёй Дракона до двух пополудни по вашему времени, и если к этому моменту Соома не вернётся сама, то Овердил уйдёт без неё.
За разговором с Магистром мы обошли несколько улиц города и наконец снова оказались у жемчужных врат.
– Есть ли у вас идеи о том, что с ней могло случиться? – спросила я, не лишив себя удовольствия запрыгнуть на один из столбов.
Магистр вздохнул, заложив руки за спину.
– Нет, – подумав, сказал он и протянул стоящему рядом Берти мешочек с пыльцой. – Если вы сможете привести Соому обратно, мы щедро одарим вас. А если не найдёте её, то просто высыпьте на себя пыльцу, и ваш изначальный облик вернётся.
Мы с Берти уже вышли за врата и вновь направились вниз по бесконечной лестнице, когда нас вдруг догнал изящный «малиновый» страж Оэло. Судя по тому, как он торопливо перепрыгивал через семь ступеней и встревоженно оглядывался, юноше вообще-то нельзя было покидать Овердил.
– Соома – очень сильная охотница! – быстро и без предисловий затараторил он, едва приблизившись к нам. – Я не думаю, что с ней случилось что-то плохое. Скорее всего, то, что она не возвращается – это её выбор.
– Ты имеешь в виду, что она просто не хочет идти обратно? – прищурился Голден-Халла.
– Хочет! Она бы меня не бросила просто так. Я – её единственный племянник. – Оэло торопливо поклонился, будто ещё раз представляясь. – Но кто-то другой мог попасть в беду, и Соома не уйдёт, пока ему не поможет.
– Например?
Оэло задумался.
– Каждый охотник Овердила добывает пыльцу по-своему. Кто-то – из камней и кристаллов, другие – из цветов и трав. Охотники держат свои способы в секрете, поэтому Магистр не мог рассказать вам о них. Но я знаю, что Соома набирает пыльцу из шерсти и рогов каких-то животных. Возможно, это даст вам подсказку? Пожалуйста, верните мою тётушку!..
И едва он договорил, как одна крохотная и непонятная деталька, вот уже несколько часов болтавшаяся у меня на краю сознания, будто камешек в морском прибое, с приятным стуком встала на место.
Я ахнула:
– Молодец, Оэло! Думаю, я знаю, как найти Соому! Только… Можно я попрошу тебя кое о чём в ответ?
Оэло удивлённо моргнул, а потом старательно закивал своей хорошенькой головой.
Я вытащила из складок одеяния шар-имаграф – такой же лежал в кармане моей шуфы, и после преображения я с удивлением обнаружила, что теперь у меня появился его бесплотный аналог. Я рассказала стражу, как сделать кадр с помощью магического шара, и поклялась звёздами, луной и собственными сновидениями, что эта магия не принесёт Овердилу вреда.
– Мы просто подарим этот шар нашему другу внизу, который не смог подняться, – объяснила я. – Выбери какое-нибудь красивое место, хорошо, Оэло?
И, дождавшись тоненького «Этот ученик сделает, как вы велите, госпожа!», я схватила Берти за руку и под его крики помчалась вниз, перепрыгивая ступени ещё более лихо, чем прежде Оэло, то и дело чуть ли не слетая в переливающееся северным сиянием небо и всякий раз лишь в последний момент ухватываясь за лестничный столб.
Это было безумие, да. Но безумие того счастливого рода, которое никак нельзя упускать.
Где-то метрах в тридцати над землёй мы с Берти совсем рехнулись. Точнее, рехнулся Голден-Халла – а я отчего-то позволила ему это.
– Не будем беспокоить Моргана почём зря! – заявил он и вдруг, не отпуская моей руки, мощным прыжком оттолкнулся от зазвеневшей ступеньки и сиганул… Прямо в никуда.
С лестницы – вбок и вниз, в сторону кудрявых лесных крон, шелестящих под нами безграничной ночной песнью.
Я захлебнулась ветром, ужасом и восторгом одновременно. На фоне огромной луны, всё никак не желавшей покидать заколдованное небо, мы летели двумя силуэтами в развевающихся одеяниях.
Мой тюрбан размотался, взметнулся за спиной прозрачной тканью, которая теперь колыхалась среди ярких созвездий, будто медуза – в океане, усыпанном планктоном. Голден-Халла оглянулся на меня, сильнее сжал мою ладонь и улыбнулся так беззаботно, будто всё это было его любимым сном, куда он по особому разрешению небес вдруг смог пригласить подругу.
– Помнишь тот утёс, на котором мы заметили остановку времени? – крикнула я сыщику, когда деревья выстелились у нас под ногами. – Давай полетим туда, Берти!