– Ушёл! – раздосадованно рявкнул Гарвус и перенаправил своё уже собранное смертоносное заклинание в сторону переулка, по которому на нас мчалась стая варгов. Приспешники Лешего всё-таки смогли пробить ворота.
– Снуи, брысь оттуда! – в два голоса заорали мы с Берти.
Снежные феечки, пытавшиеся остановить тварей, заверещали и спиральками взмыли в небо буквально за секунду до того, как сложное плетение Моргана влетело в переулок. Оно посбивало варгов, как игрушки: они все попадали и больше не поднимались. Я аж поперхнулась, Берти присвистнул. Вот это силища!
…Получается, у нас минус альв и минус все приспешники чащобной смерти?
Моё сердце ликующе стукнуло о рёбра.
Боги-хранители! Да ведь мы сейчас победим!
Что там осталось-то: две кучки утопленников возле Силграса и Фионы, и Леший, которого Хегола даже в одиночку удерживает, а значит, вместе мы его быстро завалим.
– Морган, ты к Хеголе, я к Фионе, Тинави к Силграсу! – быстро распределил роли Берти. – Закончим всё сейчас!
В его голосе прорывалось то же приятно щекочущее предчувствие близкой победы, что уже расцветало и внутри меня. Я с готовностью обернулась туда, где Авалати отбивался от немногочисленных слуг Найоха. Мысленно закатав рукава, я намеревалась подхватить свой меч, брошенный поодаль, но…
Тут всё пошло не по плану.
Во-первых, из-под снега вдруг вырвались путы-водоросли, подобные тем, которыми повелитель подводных течений сковал Голден-Халлу. Не успел кто-либо из нас среагировать, как они плотно связали нас с Берти и Морганом по рукам и ногам, заставив со вскриками повалиться на землю. Такие же путы сдёрнули взвизгнувшую Фиону с коня.
А во-вторых, утопленники Найоха в мгновение ока потеряли условно-человеческую форму, превратились в сгустки серебристой энергии, по воздуху рванули другу к другу и… объединившись, обратились единым существом. Оно напоминало прежних тварей, но в то же время было куда более крупным, хищным и стремительным, а в руке сжимало не нож, а что-то вроде гарпуна, по поверхности которого бежали чёрные всполохи магии. Я вздрогнула, узнав этот тип магического оружия. Оно не только зачарованно, но и, как боевые посохи наших Ходящих, раскрывается на три лезвия, едва попадёт в цель. «Фейерверк смерти» – так его иногда называют.
Пепел!
Я сильнее задёргалась в путах.
Мы слишком рано обрадовались. Вот что имел в виду Найох под словом «обещанное»: не своих слуг как таковых, а два отложенных сюрприза – ловушку для нас и опасную тварь для Силграса.
– Берегись, Авалати! – что есть сил заорала я, когда чудище, скалясь, с невероятной скоростью бросилось в нападение.
По сравнению с его гибельным, смертоносным гарпуном кинжал Силграса был просто детской игрушкой. Понимая это, Авалати выругался сквозь зубы. Его руки были запачканы кровью приспешников, рубаха промокла от пота, растрепавшиеся волосы частично скрывали лицо. Он весь подобрался, готовый хоть как-нибудь увернуться, парировать, отразить удар, и… Поражённо распахнул глаза, когда тварь Найоха, не добежав до него, издала гортанный смешок и, развернувшись, метнула гарпун в не прикрытую никем спину Тоффа.
Мы с Берти и Морганом закричали одновременно.
Хегола не слышал. Он держал щит, и очередное заклинание Лешего расплёскивалось по нему, шипя и разъедая поверхность. Пусть и обороняясь, Тофф сейчас постепенно выталкивал чащобную смерть с площади, явно планируя следующую, решающую атаку, и его лицо было сосредоточенным и напряжённым.
Вот он, прямо перед ним – Леший. Враг, прямо и косвенно принёсший Долине Колокольчиков столько бед и столько боли. Так долго скрывавшийся в лесах от охотящегося за ним Князя Нежити. Но Хегола может достать его сегодня – и не собирается упускать свой шанс.
Тофф ничего не видел в азарте схватки, а колдовское оружие летело прямо в него… Гарпун был почти у цели, когда между ним и Хеголой неожиданно выпрыгнул Силграс.
Удар. Резкий хрип, вырвавшийся из горла Авалати. Чёрное лезвие, полностью вошедшее в грудь альва и со страшным хлопком раскрывшееся внутри. Клокочущий смех твари – дело сделано, – сиганувшей в дыру в земле. Мгновенно потемневшая от крови рубаха, алые капли, все быстрее срывающиеся на снег.
Боги-хранители… Нет.
Силграс пошатнулся, двумя руками ухватился за древко, неверяще опустил взгляд.
– Не вздумай вытаскивать его! – взревел рядом со мной Морган, так же отчаянно пытающийся освободиться, как и мы с Берти. – Ты сделаешь хуже!
«Да у него половина груди в клочья разорвана. Куда хуже», – со стучащими от ужаса зубами подумала я.
И как раз в этот момент обернулся Тофф, после исчезновения своего щита сумевший откинуть Лешего так, что тот снёс здание деревенской школы на другом конце площади.
– С… Силграс? – Лицо Хеголы исказил ужас.
Он протянул руку вперёд, будто надеясь, что это просто морок, который можно развеять прикосновением, а настоящий Авалати где-то там, в избе, спрятался, как ему было велено, чтобы спокойно дождаться завтрашнего дня и расколдовать деревню.
Но Силграс лишь замотал головой и сделал несколько отчаянных, заплетающихся шагов в сторону, уворачиваясь от пальцев Хеголы, после чего упал в снег.
– Не подходи, – прохрипел он, заставляя себя сесть. Из уголка рта у него текла кровь. – Разберись с Лешим. Быстро. И не забудь вовремя добить меня, чтобы пик Осколрог не взорвался. Я сниму чары с Долины сейчас.
«Ты с ума сошёл», – говорил отчаянный взгляд Хеголы.
«Остановись», – умолял он.
«Не надо!»
Но над площадью уже зажглась сапфировая звезда Авалати. Вся испещрённая трещинами, невыносимо хрупкая по сравнению с багряного цвета громадиной чащобной смерти, она дрожала, как и её хозяин, из последних сил цеплялась за эту странную, поразительную, бесценную жизнь…
Силграс щёлкнул пальцами и возвёл вокруг себя мерцающую голубым светом защитную стену. Отошедший от шока, бросившийся вперёд Хегола только и смог что ударить в неё ладонями.
– Возьми мою душу, Авалати! – закричал он. – Её хватит, чтобы ты исцелился! Силграс! Не смей вот так умирать!..
Тот лишь устало прикрыл глаза и пробормотал магическую формулу – почти сразу же мимо нас с Берти и Морганом пролетел сундук с колокольчиками. Защитная стена беспрепятственно пропустила его, сундук упал в снег рядом с Силграсом. Авалати коснулся его рукой и начал шептать заклинание.
Между тем Леший выбрался из развалин школы, и Хегола, сцепив зубы и чуть не плача, был вынужден снова броситься в бой, отвернувшись от друга.
Мы с Берти и Морганом всё пытались освободиться от пут, которые, как живые, лишь оплетали нас сильнее, сковывали руки, не позволяя колдовать. К нам подлетел наш снуи и несколько других духов, они пытались помочь, но получалось ужасно медленно и бестолково.
Кровь стучала у меня в ушах. «Не может быть, – думала я, с ужасом глядя на Силграса. – Да просто не может быть, что всё закончится так! Мы не для этого прошли весь этот путь! Сколько бы планов ни рушилось, сколько бы ударов ни сыпалось один за другим – я не сдамся! Я не хочу сдаваться!»
Там, внутри защитной стены, каждое произнесённое Авалати слово превращалось в буквы, сотканные из тумана. Я вспомнила, как вчера Тофф рассказывал, что заклинание будет длинным, до пепла длинным: целый ритуал, во время которого Силграсу придётся аккуратно расплести формулу каждого колокольчика, возвращая селян к жизни.
И воспоминание об этом вкупе с рычащим от ярости Морганом рядом вдруг подействовало на меня как отрезвляющая пощёчина.
Вот оно. Всё предельно понятно. Я знаю, что делать!
– Морган! – Я обернулась к Гарвусу. – Усыпи меня! Быстро! Когда мы были в плену у троллей, ты прекрасно использовал это заклинание без рук! Сделай это сейчас!
Он аж отшатнулся, насколько это было возможно при нашем плачевном, сугубо горизонтальном, положении. Какой-то снуи, возящийся с его путами, негодующе запищал: Морган едва не задавил его.
– Ты с ума сошла?! – рявкнул Гарвус.
– Время во снах идёт гораздо быстрее, я ещё успею убить Минотавра! Морган, пожалуйста, это единственная надежда!
– Да сколько раз я говорил вам, что я против вашего вмешательства! – взвыл он, но, к моему удивлению, я видела в его глазах готовность согласиться, неизвестно когда успевшую поселиться там. – Почему что ты, что Берти так и лезете на рожон?! Вам жизнь не мила?!
По-моему, он собирался подкатиться ко мне обратно и стукнуть головой, чтобы неповадно было – выбить все сумасшедшие мысли, ага, – но тут серьёзный, твёрдый голос Берти заставил его замереть.
– Морган. Пожалуйста. Сделай это.
Гарвус вздрогнул и перевёл взгляд на сыщика, лежавшего по другую сторону от меня.
– Ты хочешь, чтобы она тоже умерла? – процедил Морган и тотчас побледнел, поняв, что хватил лишнего: его «тоже», произнесённое с определённой выразительной интонацией, явно относилось к старой истории с Элайяной.
– Даже в шутку не говори такое! – с болью воскликнул Берти. – Боги, Морган!.. Да если она умрёт, я первый начну последовательное уничтожение этого мира!
Ох! Вот так обещание!
– Но я верю Тинави, понимаешь? – с нажимом продолжал Голден-Халла. – Да, я боюсь до дрожи, но я ей верю. И верю, что мы сможем разбудить её в нужный момент. И что всё это точно стоит усилий и риска! Морган, я же тебя знаю: ты тоже играешь на стороне света, не меньше моего желаешь миру добра. Но нельзя всегда действовать в одиночку. Поэтому я впервые в жизни прошу тебя прямым текстом, открыто: поверь. Не кому-нибудь, а мне, Морган. – Глаза Берти блестели. – Всего один раз – доверься.
– Да почему ты говоришь это с такой интонацией, будто это всё ради меня! – взвыл Гарвус.
Лицо Голден-Халлы наполнилось грустью, когда он, покачав головой, тихо произнёс:
– Да потому что боюсь, если ты не поверишь мне, то уже никогда никому не поверишь.
Морган вздрогнул.