Мы всё-таки смогли. Мы дали этой истории хороший конец. Я ехала, улыбаясь.
А на следующий день во Вратах Солнца, где, ради разнообразия, не хлестали дожди, а было вполне себе солнечно, пришло время прощаться с Морганом.
Тут уж моё сердце и вовсе попробовало разбиться. Мы втроем находились во дворе гостиницы «Кардамон и перец», в которой и началось всё это приключение. Тёплый ветер скользил по старинным улочкам города и приносил запах кофе и выпечки, шумела листва цветущих акаций, а церковный колокол где-то вдалеке отбивал десять утра. В распахнутых окнах трактира были видны завтракающие путешественники.
– Ты запомнил мой адрес, блистательный господин Гарвус? – строго спросила я, поудобнее устраивая на плече ремешок дорожной сумки.
Голден-Халла, опустив свой саквояж на землю, стоял рядом, по привычке перекатываясь с пяток на носки и обратно.
– Да, – буркнул Морган и послушно повторил: – Мшистый квартал, дом двенадцать.
Я удовлетворённо закивала.
– Если узнаю, что ты приехал в Шолох и не пришёл ко мне первым делом – я тебя найду и… и… – Я задумалась. – Сделаю что-нибудь плохое!
– Вечно вы оба угрожаете. – Морган закатил глаза. – В ближайшее время я не собираюсь в Лесное королевство. Мне надо дописать…
– Диссертацию! – хором перебили-угадали мы с Берти.
Морган поморщился, но не прокомментировал это и продолжил:
– А ещё я подумываю создать у себя в шале блуждающий портал, как те, что были в Академии Буре. Это тоже серьёзная работа.
Берти восторженно присвистнул и тотчас повернулся ко мне, чтобы объяснить:
– Некоторые окна в академии по своему желанию иногда открывались на море вместо сада.
– Вот и я хочу сделать такое, – чинно кивнул Морган и поправил ободок в волосах. – После этого я готов, в теории, позвать пару каких-нибудь человек в гости и показать им это. Исключительно в научных целях, конечно же: провести эксперименты.
– Интересно, что же это могут быть за люди… – лукаво прищурился Голден-Халла.
– Могу сказать, что это будут за эксперименты. В рамках первого я планирую вышвырнуть кое-кого в окно и посмотреть, в какой части света он выплывет и как витиевато выскажет своё мнение на этот счёт, – милейше-язвительно улыбнулся ему в ответ Морган.
– Ты умеешь хоть как-то улыбаться! – сразу же ахнула я.
Гарвус, вновь строгий, обернулся ко мне. Какое-то время он смотрел на меня с нечитаемым выражением лица, а затем, подумав, вздохнул.
– Ненавижу оказываться неправым. – Он скрестил руки на груди. – Но в ситуации с Долиной я всё же очень рад, что каким-то чудом победили вы, праховы оптимисты.
Я засияла:
– Спасибо, что погрузил меня тогда в сон, Морган! До сих пор не верится, что ты согласился.
Берти фыркнул:
– Не обольщайся, он сразу же передумал. Снуи быстро освободили нас, и после этого все то время, пока ты боролась с Минотавром, я шлепал его по рукам, чтобы он не выдернул тебя раньше времени. Это тоже была в некоторым смысле битва века.
– Но он всё-таки мне доверился, – подмигнула я. – Это дорогого стоит.
– Вообще-то он доверился мне, – возмущённо поправил Голден-Халла, а Морган фыркнул и назвал нас бестолочами.
На прощанье Гарвус неловко обнял меня, и у Берти от этого зрелища упала челюсть. Оно стало главной темой для обсуждения по пути к дилижансу, ведущему на юг.
– Мне кажется, ты первый человек в жизни Моргана, с которым он добровольно обнялся, – качал головой Берти. – Я считаю, это успех. И, прах побери, страшно завидую! Я приучал его к себе больше двух лет! И что? И где? А ты за пару недель охмурила.
Я только смеялась.
Ну и, конечно, финальный разрыв сердца случился вечером того же дня.
Мы с Берти прибыли в Авириас – последний горный норшвайнский город. За ним начинаются холмы княжества Вухх, и из него же расходятся торговые тракты по всем сторонам света.
На улочках Авириаса, пахнущих выпечкой, свежей древесиной и вербеной, шатались гости со всего мира. Мы встретили там пару шолоховцев, выходцев из Дома Дерзающих, которые радостно поделились со мной картой города и всякими мудрыми наставлениями: здесь вкусно, здесь красиво, здесь стоит поторговаться.
В том числе соотечественники поведали о кафе под названием «На веранде вселенной». Это была открытая площадка – деревянный настил, висящий, как балкон, на одной из гор, у подножия которых раскинулся город. Мы с Берти встретили там закат. Голубоватые и розовые, сиреневые и персиковые, тающие в нежной дымке горы постепенно окрашивались в глубокие рубиновые тона и настраивали на философский лад.
Когда солнце кокетливо прикрылось пиком Осколрогом, на город упала длинная, упоительно синяя тень – уже не спешившая уходить.
И в считаные минуты всё преобразилось. Гостям раздали тёплые пледы, на столах расставили свечи. Авириас осветился тысячью мерцающих огоньков, выглядящих как поле рукотворных звёзд. Я смотрела вокруг, и меня затапливал восторг пополам с щемящей грустью оттого, насколько прекрасно каждое мгновение, оттого, как здорово жить… И я знала, что я не одна в своей тихой радости. Что как минимум ещё один человек на «Веранде вселенной» так же замер, не дыша, и не может налюбоваться этим чудесным, бесконечным, упоительным миром.
Мы с Берти болтали, болтали и никак не могли наговориться.
Но всё рано или поздно заканчивается – в полночь у городских ворот меня ждал кэб. Мой отпуск, ещё недавно казавшийся пугающе длинным, стремительно подходил к концу: нужно было мчаться домой во весь опор.
– Я так не хочу расставаться с тобой, Берти! – воскликнула я, когда он проводил меня и прижал к себе на прощанье. Над нами шелестели кроны трёх лип, растущих у выезда из Авириаса, светила луна. Кобылка извозчика неподалеку весело хрустела ароматным яблоком, он сам проверял упряжь, и какой-то уличный музыкант играл на флейте, сидя под древними стенами города.
Голден-Халла рассмеялся:
– Хей, я надеюсь, ты там не плачешь? Не вздумай даже! А то я тоже начну, а я рыдаю, как девчонка, и это будет просто ужасное зрелище!
Взъерошив мне волосы, Берти отстранился. В глубине его глаз веселье смешивалось с лёгкой грустью, и, готова поспорить, в моих можно было увидеть то же самое.
– Я хочу, чтобы ты рассказала обо мне всем, просто всем в Шолохе, – торжественно объявил он. – Готовь их к моему фантастическому появлению. Особенно этого твоего напарника, Полынь! Мне кажется, его как следует взбодрит сам факт моего существования.
– Боги, он и так слишком бодр по жизни, поверь!
– Станет ещё бодрее, – азартно пообещал Голден-Халла. – Правда, я пока понятия не имею, когда смогу приехать… Но ровно через год мы с тобой встречаемся в одном замечательном шале неподалёку от деревни Соловьиная Песня. Не забудь, пожалуйста.
– О? Разве мы договаривались?
– Договариваемся прямо сейчас! – возмутился он.
Возница кэба крикнул, что пора отправляться. Впереди меня ждала долгая дорога домой, в Шолох.
Мы с Голден-Халлой кивнули друг другу, как сообщники.
– До встречи, Берти, – улыбнулась я.
– До встречи, моя грозная лесная госпожа, – подмигнул он.