- Ага, все же болит, - ликующе сказала Элис, будто уличила его во вранье. – Я так и знала.
- Ерунда.
- Ничего не ерунда. Сиди смирно.
Пока она меня ему повязки, смазывала гелем синяки и раны, проверяла ушибы и целостность костей, Макс неожиданно почувствовал сильную усталость. Ему хотелось просто лечь в кровать и крепко заснуть на пару дней.Но только что она спала рядом с ним, а он чувствовал тепло её тела и запах волос. Обнял бы, спрятав как ребенка в объятиях, и не вылезал из кровати уже никогда. Такого за собой он раньше не замечал. Жажда деятельности всегда гнала его вперед, как гончую. Гормоны клокотали, требуя выброса энергии и движения, мышцы ныли без нагрузки. А сейчас – тепло и кровать? Он хотел поделиться всеми этими мыслями с Элис, пока чувствовал, как её маленькие руки, нежно втирают ему в кожу заживляющий гель, но промолчал. Как она воспримет его слова? Поймет ли правильно, или он, как всегда, будет настолько груб и косноязычен, что только напугает её. Наговорит глупостей и безумных вещей, неспособный вербализировать то, что творится в голове. Он снова, в который уже раз, выбрал путь труса и сказал только – спасибо – когда она закончила его бинтовать.
Он тяжело встал и побрел к себе в кровать.
Глава 15 "Черви"
Следующим вечером Макс снова пришел в клуб-бар «Черви». На этот раз Джон пунктуально пришел минута в минуту. Валенштайн задумался, не было ли его прошлое опоздание проверкой? Хотел посмотреть, как он себя поведет? Но выкинул эту мысль, как бесполезную.Джон так же приветственно помахал рукой и подсел к нему за столик, положив рядом старомодную шляпу с мягкими полями.
- Так что, вы успели подумать над моим предложением? – сразу же после приветствия, спросил он.
- Да, МЫ подумали. Полагаю, для вас же не тайна, что я работаю в команде?
- Разумеется это не секрет, - Джон улыбнулся. – Так что вы решили, как команда?
- Мы в деле.
- Прекрасно. Рад это слышать, честно признаться. Могу ли я все же задать вопрос?
- Кто же вам может что-то запретить, Джон?
- В этом вы неправы, - Призрак взболтал виски в стакане. – Мой мир полон ограничений и запретов. Но об этом, как-нибудь в другой раз. Я хотел спросить у вас – почему ваши товарищи согласились? Что движет вами, я могу понять. Но им зачем это?
- Полагаю, Джон, как вы вчера сами сказали – мы все сидим в одной лодке и вынуждены грести до берега. У нас нет альтернативы - бросить весла посреди океана. Работаем как одна команда – до победного конца.
- Мотивы, посадившие вас в эту лодку, полагаю, нет резона пытаться узнать?
- Именно так.
- Что ж, понимаю. Благодарю за честность.
- Но у меня есть встречный вопрос.
- Какой же?
- Что движет вами, Джон? Я хочу отомстить, это верно. Но вы? Вы нацелились на «Ляовэнь» ещё до смерти Кэтрин? Что вам так нужно от этой корпорации?
Джон молчал долго. Макс уже начал колебаться – не слишком ли прямой вопрос он задал и не раздумывает ли теперь хакер, как избавиться от его тела? Но тот неожиданно все же ответил.
- Справедливости.
- Справедливости? Это не ответ, что угодно, но не конкретика.
- Хорошо. Вы заслуживаете честности, я считаю, - Джон сделал глубокий глоток виски.
- Люди, с которыми наше сознание на одной волне, устали. Устали от лжи и лицемерия. Мир гниёт у нас на глазах, Макс. Социальное расслоение достигло такой степени, что из сугубо экономических сфер перемещается в физические. Более обеспеченные люди ставят себе органы и имплантаты. Барахалит сердце? К черту его, давайте новое. Рак легких? Несите новые легкие. Они не хотят дышать смогом и грязью того, что называют Нижним Городом и возносятся все выше и выше. Чем крупнее номер этажа, на котором ты живешь – тем более ты уважаемый человек. Вниз сходят только любители маргинальных развлечений. И слои низа и верха сейчас перемешиваются ещё меньше, чем в Средневековье. Но почти все молчат. Говорят только единицы. Но кто услышит глас вопиющего в пустыне? Ложь плотно занавесила многим глаза. Слишком многим. Социальные лифты, кричат одни. Это лифт, в котором нет электричества, отвечают им те, кто не слепы. Образование, карьера, успех, триумф? Тьфу. Ложь. Знаете, что была написано на воротах концентрационного лагеря Аушвиц?
- Нет.
- Арбахт май фрай. Труд освобождает. Такая же гнусная ложь, как сказочка про социальные лифты. Тот, кто рожден внизу – обречен здесь же и издохнуть. Люди здесь грызут глотки друг друга, в момент краткого возвышения, считая себе царями. Но нет, всё, что они получают, это лишь корка менее черствого хлеба чем раньше. Пока те, кто там…
Джон поднял палец вверх.
- Пока они жрут в три горла, и сыплют нам вниз крохи. Вот, против чего мы выступаем, Макс. Против лжи и несправедливости, лицемерия и беспросветного мрака.
- Звучит, как неосуществимая фантазия, Джон. Мир всегда был таким. Более или менее. Никто и никогда не жил в обществе дружбы и радужных пони.
- Так и есть, - кивнул Джон. – Но тот, кто не борется и не барахтается – утонет. Для торжества зла достаточно бездействия добрых людей. И с тем, что имеет «Ляовэнь» это торжество может начаться в любой день.
- О чем конкретно речь? – Макс весь внутренне напрягся.
- Пока не могу сказать вам. Простите. Все же, не так и давно мы знакомы.
- Ваше право, Джон. Хотя не могу сказать, что я счастлив от мысли, что вы от меня что-то утаиваете.
Джон вздохнул.
- Некоторые тайны не заслуживают быть раскрытыми. Наши средства, цели и методы не изменятся от этой маленькой игры втемную.
- Окей, какой же тогда наш дальнейший шаг?
- Полагаю, правильнее всего было бы мне увидеться с вашими друзьями. Раз теперь мы все одна команда, полагаю, несправедливым будет заставлять вас каждый раз пересказываться своим друзья наши разговоры. Проще всего, если они сразу будут присутствовать на них.
- Я спрошу их мнения на этот счет. Завтра на этом же месте, в это время?
Джон улыбнулся.
- Все так. Это место прекрасно, для меня. Надеюсь, станет таковым и для всех нас.
- По рукам. По рукам. Но прежде, чем я уйду, хотел бы задать вам один личный вопрос.
- Конечно, Макс. Спрашивайте.
- Расскажите мне о Кэтрин?
По Призраку можно было сказать, что из него только что какой-то внутренний стержень. Он осунулся и погрустнел, сразу став выглядеть сильно старше своего возраста.
- Она была прекрасной. Что я ещё могу сказать? Я не знал, и уже не узнаю никогда никого лучше её. Её сердце словно могло вместить в себя всю любовь и доброту этого мира. Она не могла видеть несправедливости и жестокости по отношению к слабым. Она была умной и храброй. Она не складывала руки, она боролась, всегда боролась за то, что считала правым. Всегда была готова принести себя в жертву тому, кто в этом нуждается. Отдать всё, что может, как цену за те идеалы, в которые она верила. И вот её больше нет. И у меня словно больше нет сердца. Весь мир для меня теперь серый. Вот какой она была, Макс.
- Спасибо, Джон.
В их «штаб-квартире» он сообщил друзьям о предложении Призрака к знакомству и общему сотрудничеству.
- Такие вещи нужно обсуждать в более надежном месте. С тех пор как нам в гости заглянул тот милый паучок, я все время словно не могу расслабиться. Будто кто-то мне промеж лопаток постоянно смотрит.
Она поёжилась.
- Я такого же мнения, - сказал Гай. – После этого маленького гостя у меня паранойя не на шутку разыгралась.
- Разумно, здесь больше не стоит говорить о делах. Есть идеи, где мы можем поговорить без опасения быть прослушанными?
- Хочешь что-то спрятать – положи на самое видное место, - сказала Элис.
Предложение было неожиданным, но Гай подтвердил, что её план – гениальный. Друзья спустились в метро.
- Вот и все, - сказала Элис. – Здесь слишком много народу вокруг, чтобы суметь запись наши отдельные голоса, и никто не сможет слишком уж открыто это сделать.
- Окей. Так что мы решаем с предложением Призрака?
- А что здесь думать-то? – беззаботно отозвался Гай. – Принимаем его предложение, помогаем ему с его дурацкими фантазиями о мире во все мире и все, адьос, амиго, сайонара, оревуар. Мы выполняем свою часть сделки, Ньюмэн доволен, открываем шампанское.
- В этом-то и проблемы, - сказала Элис. – Призрак не должен понять, что мы ведем двойную игру. А если он нас уже раскусил, может это все подстава. Заманит нас, как телят на убой. Нужно быть в его круге доверия и не выдавать себя. Проколоться можем в чем угодно.
Друзья мерным шагом прохаживались по станции. Вокруг то и дело мелькали толпы вбегающие и выбегающие из метро. Хлопали двери вагонов, скрежетали колеса, звучали объявления, но Макс чувствовал себя уже гораздо спокойнее в такой обстановке, чем в первые разы.
- А что остается? Я не хочу вас вмешивать в очередные проблемы. Но, вижу, отговаривать вас опять бессмысленно, - сказал он.
- Значит, будем сотрудничать с ним. Поможем на тех ролях, которые он нам приготовил, чтобы нагнуть «Ляовэнь» и будь что будет. И не забывайте – мы для него такие же восторженные мечтатели и борцы с корпорациями, как и он сам. Не выходите из этого амплуа, и не привязывайтесь к Призраку. Потому что, очень надеюсь, скоро мы с ним попрощаемся.
Когда на следующий вечер они втроем пришли в «Черви», Джон уже ждал их за столиком. Он встал, приветствуя, пожал мужчинам руки и галантно поцеловал пальцы Элис.
- Не часто в наше время встретишь настоящего джентльмена, - покраснев сказала она.
- Так же не часто, как и столь редкий образец красоты, как вы, юная леди.
Эти слова от другого человека могли бы показаться пошлыми или издевательскими, но очень подходили к этому уже немолодому и старомодному хакеру.
Они расселись по местам и заказали выпить.
- Ну, - Джон поднял свой бокал в воздух. - За наше знакомство. Макс много рассказывал хорошего о вас.